Ильич.
— Конечно, Кузьма Ильич, — кивнул физрук.
Староста выбрался на сцену и начал изливать скептицизм:
— Я могу и ошибаться, но упомянутые Геной индейцы так и поступали — уходили в отдаленные районы, надеясь пересидеть, пока все не уляжется.
Надо было историю учить — нифига про индейцев не знаю, кроме самых общих вещей.
— И к чему это их привело? С чего ты, Гена, решил, что с нами разговаривать станут? Нагонят танки, с вертолетов постреляют — все видели, когда уходили, к чему это приведет. И что будем в этой ситуации делать? Умирать как один за свободу, которая нам нафиг не нужна?
Селяне зашептались, прямо на глазах разделяясь на два лагеря.
— Сначала на той Земле все бросили, когда прижало, — продолжил староста. — Потом — из Нью-Йорка сбежали, сюда, в тепло. А теперь Гена предлагает бросить все в третий раз, причем вообще без причин — я с Администрацией разговаривал, права на землю и строительство всем пробил. Сами же видели, товарищи — и печати есть, и подписи. Ну кто нас отсюда погонит? Земли мало, что ли? И про мегаполисы Гена не прав — они не спроста мегаполисами стали, десятки лет понадобилось, и продиктовано это было экономико-политическими реалиями. Сейчас реалии другие, и в мегаполисы только по старой памяти соваться будут, первое время. Здесь — руины, — развел руками. — Инфраструктура в негодность пришла. Вот мы с вами деревенские, двужильные да привычные — нам руины разобрать и новое построить раз плюнуть. А городские-изнеженные испугаются, лень им — проще в чистом поле кусты выкорчевать да построить чего хошь, с нуля и на века — трубопровод наш жучиный с опреснителями все видели, и жук-Андреич так и сказал: в чистом поле было бы проще. А другим-то жуки помогать не станут, сами всё — ну кому наш район нужен?
— Так район-то уже благоустроенный, — заметил Карл Генрихович, чью корову я когда-то поймал. — Выгони «индейцев» да живи. А в горах да лесах, ежели прижмет, мы в партизаны уйдем — пущай поймать пытаются.
Слова ветерана вызвали аплодисменты.
— Никогда такого не было, чтобы Кузьма Ильич против большинства пошел, — дождавшись тишины, буркнул староста. — Столько лет с вами душа в душу жили, работали, Липки в божеский вид приводили, что бы все как у людей. Но сейчас смотрю на вас, товарищи, и не узнаю. Поступайте, как хотите, но я с вами не пойду — я с Владимиром Вольфовичем разговаривал, он про нас помнит и в обиду не даст — обещал.
Прав.
— Да это же политики! — возмутился Геннадий Петрович. — Они и не такого наобещают, а потом как ничего и не было.
Тоже прав.
— А чего тогда Андрей здесь делает? — указал на меня Кузьма Ильич.
Липовчане синхронно обернулись на нас.
— Андрей, иди сюда, — пригласил староста. — Рассуди нас — ты, как-никак, Древний, может подскажешь чего дельного.
Не хочу такую ответственность! Но сливаться нельзя — ответственность нести мне теперь придется регулярно, и лучше начать с небольшой коммуны, немного привыкнуть. Под взглядами липовчан я своей новой, «политической» походкой прошел на сцену и пожал руки «спикерам». В зале стояла тишина — готовятся слушать, и это тоже непривычно. Что говорить-то?
— Здравствуйте.
Народ поздоровался в ответ аплодисментами и улыбками на лицах друзей.
— Когда мне это было нужно, вы приняли меня как своего, — начал я с приятного. — Я этого никогда не забуду. Спасибо.
Аплодисменты. Не так уж и сложно!
— Не знаю, как там было у индейцев, но сейчас времена другие, — продолжил я. — Воля ваша: хотите уйти — уходите, но я буду по вам всем скучать. Особенно — по вам, друзья, — окинул взглядом ребят.
Света намокла глазами — не хочет уходить.
— Но, если решите остаться, я гарантирую вам неприкосновенность района Липки, — добавил я. — Района, не государства — в течение пяти лет государства будут демонтированы, а человечество — объединится в единую политико-экономическую зону, — воспользовался термином Кузьмы Ильича. — Но неприкосновенность района в штате Орегон тоже обеспечу. Как с индейцами — не будет точно. Так же я гарантирую молодежи помощь с получением образования и устройством в любые структуры по выбору — если работу потянете, карьеру сделаете отличную. Но выбор места жительства и судьбы — в ваших руках. Я в любом случае буду помогать липовчанам так же, как вы когда-то помогли мне.
Сказал, что думаю, и яйцами не закидали — может и выйдет из меня политик.
* * *
Обсуждение длилось больше часа. Проблемы у меня возникли там, где липовчане пытались апеллировать к конкретике: куда трудоустраиваться в Санта-Монике, какая будет валюта, какие налоги платить придется и насколько скоро колонизация выйдет на рабочие мощности. Отвечал я на такие вопросы честно: этого не знает вообще никто. Мелькнула мысль материализовать рядом с собой какого-нибудь жука, жвалами которого на вопросы будет отвечать Сеннит, но отвечать она будет так, как считает сама. План еще толком не утвержден, работа и торги ведутся, а значит на практике экономико-политическая модель будет отличаться от ее предположений. Удар по репутации и автоматическая запись в «политики» (патологические лжецы) гарантированы!
Итогом стало классическое «до прояснения ситуации не дергаемся». Срок «прояснения» — два дня, а значит сегодня мне придется в кои-то веки поработать кем-то кроме проводника. Цель: трудоустройство липовчан, корректировка их зарплат (пока в колонии работа выдается на фентезийный манер, листочком с описанием задачи и наградой за выполнение — называется «разнарядки») в понятную сторону и разворачивание на территории Санта-Моники хотя бы парочки филиалов высших учебных заведений — ребята до ВУЗа еще не доросли, но рано или поздно сюда начнут прибывать семьями, а значит все равно придется. Липовчане в этом увидят стабильность и первичную реализацию гарантий заботы о моих деревенских друзьях.
— Помощь нужна, — заявил я Тимофею по пути к машине.
— Наконец-то, — хохотнул он.
— Нужен человек или группа людей, которые будут или выполнять мои хотелки, либо нормально и честно объяснять, почему реализация «хотелок» в изначальном виде невозможна.
— Найдем, — пообещал он, мы погрузились в «Хаммер», и КГБшник продолжил. — С «Исходом», если учитывать отсутствие опыта и молодость, ты неплохо справился.
— Спасибо, — вполне искренне поблагодарил я.
— С детьми тоже хорошо, — добавил он. — Тебе на кого-то так
