этому относятся с пониманием. Воспринимают, скорее, как вежливый отказ от предлагаемых товаров.
— Ну вот ты добрался до непосредственно рынка, — пробормотал я себе под нос, — Сильно легче стало?
— Белый доминус ищет что-то особенное, но даже сам не знает, как и кому сформулировать свое желание? — вкрадчиво поинтересовались откуда-то из-за спины. Я чуть не вздрогнул, так неожиданно это прозвучало. И тихо! При этом, несмотря на шум, слышно было отлично. — Я могу помочь за небольшое вспомоществование в случае удачной покупки. На этом рынке можно купить почти все, что может родить ваша фантазия. Главное — суметь найти. Мое имя Азака, белый господин. Обратитесь ко мне, и я подскажу.
— Я здесь не за покупками, — оглядываюсь, и снова едва не вздрагиваю. Заподозрить в этом нищем чернокожем беззубом старике кого-то, кто говорит на латыни, да еще такими сложными предложениями… «Сформулировать свое желание», значит. Глаза у старика тоже внешности не соответствуют. За морщинистыми, припухшими веками будто прячутся две холодные звездочки. Кажется, я начинаю понимать, о чем говорила Кера.
— Тогда, уж позвольте поинтересоваться, для чего вы здесь, недобрый белый господин? — Показалось, что ли, или он действительно сказал «недобрый»?
— Ищу работниц в поселок, который основан неподалеку.
— Почему же белый господин не хочет купить работниц для своего поселка? — осведомился старик. Глянув в мои удивленные глаза, пояснил: — На этом рынке продается все. В том числе и прекрасные работницы для поселка белого господина, которые не только принесут уют в дома, а на поля — достаток, но и скрасят темные ночи тех мужественных мужчин, которых белый господин привез в наши места.
— Ты хочешь продать мне рабов? — неожиданно. Вообще-то в республике официально нет рабства. Уже больше тысячи лет.
— Рабство есть везде, белый господин. И здесь, и там, откуда ты пришел. Просто называется по-разному.
Любопытно. Мне показалось, или «там, откуда ты пришел» — это он не про Рим? Ох, не простой старик.
— Что ж, Вергилий, веди, — пожал я плечами.
— Я Азака, белый господин, — слегка поклонился старик, — Если тебе нужен другой проводник, я могу позвать того, кого ты зовешь Вергилий. Здесь его зовут Геде Нибо. Позвать Геде Нибо, белый господин? Я могу спросить у Самди разрешения, и он отпустит сына.
— Не стоит, — я все-таки не смог сохранить морду кирпичом. Слишком отчетливым морозом повеяло от этого имени. Не по коже даже, а будто бы по костям. Не знаю, кто такой Геде Нибо, а вот имя Самди мне знакомо, да. Барон Суббота. Хозяин кладбища. Кто у него сынок? — Пока лучше прогулкой по рынку ограничиться.
— Тогда называй вещи и людей своими именами, белый господин. Впрочем, не расстраивайся. Я думаю, с Геде Нибо, как и с его отцом вы еще встретитесь. И не раз.
Ох, как-то я уже жалею, что с этим Азакой связался. Пугает не по-детски.
Зато как проводник он оказался чудо как хорош. На рынке будто стало разом вдесятеро меньше людей, и во столько же раз больше пространства. Не приходилось отворачиваться от тянущих ко мне руки торговцев, даже как будто тише стало. Мы прошли прямо через центр, иногда останавливаясь, чтобы поглазеть на какие-то особенно привлекательные товары, причем никто не приставал, не просил, не требовал немедленно купить понравившуюся вещь. Нас вообще не очень-то замечали.
— Спроси вот этого торговца, белый господин, — предложил Азака, указав пальцем на толстого одышливого негра, одетого во вполне цивилизованный костюм. Негр уныло обмахивался шляпой, пытаясь высушить обильный пот на лице, — И если он будет вести себя нехорошо — скажи ему, кто привел тебя к нему. И скажи, что мой брат Семетер недоволен и считает, что торговец попал в плен жадности. Слишком много ценного черного дерева увозят из наших краев благодаря ему. Семетеру оно не достается. Он чувствует себя обделенным. Пусть попридержит свою жадность. А если он и тогда не захочет сотрудничать — позови меня.
При чем здесь черное дерево? А хотя это известная метафора, но кто такой Семетер [7], я вспомнить не мог.
— Добрый день. Мне нужны люди на работу. Девушки.
Торговец удивленно выпучился на меня, будто я появился перед ним неожиданно, и еще активнее заработал шляпой.
— Вы обратились именно туда, куда требуется, доминус! — натужно улыбнулся торговец, — У Эмеки как раз есть, что вам предложить!
Эмека фамильярно подхватил меня под руку и повел куда-то прочь с рынка, по дороге засыпая вопросами, и не особо прислушиваясь к ответам. Старый Азака исчез, будто его и не было, соответственно, скорость передвижения по городу резко вернулась к прежней. Вернулась бы, если бы Эмека не размахивал тростью с дивной энергичностью, не особенно разбираясь куда и по кому приходятся удары. Так что шли мы достаточно быстро. Целью оказался большой ангар с перегородкой прямо посередине, в котором на корточках, прямо на земляном полу, сидели голые рабы. Довольно много. Между сидящими прохаживались такие же негры и раздавали миски с какой-то бурдой.
— А у нас как раз обед, доминус! — счастливо улыбнулся Эмека, — смотрите, как кушают! Кто хорошо кушает — тот хорошо работает, доминус, это все знают!
Я бы это варево есть поостерегся. Судя по физиономиям рабов, им тоже особо не нравилось, но воротить нос никто не спешил, ели жадно и торопясь.
— Выбирайте, доминус! Выбирайте любых, они все очень хорошо работают. Посмотрите, какие мышцы? И это несмотря на то, что он уже месяц сидит в загоне! Поверьте, стоит ему немного подвигаться, он станет просто настоящим эк-скаэватором! — Слово слишком сложное, но торговец посчитал необходимым его вставить, чтобы показать свою эрудированность.
— Мне нужны женщины, — напомнил я. — Работницы и одновременно служанки. Если вы понимаете, о чем я. Мне говорили, у вас они есть.
— Я вас понял, доминус! Это особый товар, но у Эмеки есть все, что пожелает доминус! Только стоит немножечко дороже. Хороший товар стоит всегда немножечко дороже, таков мир! Вот, посмотрите, доминус, женщин мы держим отдельно. А то знаете, бывали случаи!
За перегородкой была ровно та же картина, за тем исключением, что контингент был исключительно женский. Я даже удивился, разглядывая дам — они все были удивительно хорошо сложены, да и лица почти не отличаются от европейских. За исключением цвета кожи.
— Посмотрите, как они хороши, доминус! Взгляните! Ведь это не просто женщины, это пленницы из самого Куша! Редкий товар! У других торговцев вы такого не найдете. Вы как будто знали, к кому подойти! Кстати, добрый доминус, а откуда вы знали, к кому нужно подойти? — на последней фразе вся угодливость
