сам посмотри! — никак не хотел униматься младенцев. — Вылитый Резников, только постаревший лет на пятьдесят!
Ага, это он меня хорошо еще оценил. Неужели я настолько стал лучше выглядеть?
— Поверь, Семен Иванович, ты ошибаешься! — бесстрастно произнес оснаб. — Может, и есть какое-то сходство, но я не улавливаю…
— Петр Петрович, не темни! Ты же Резникова хорошо знаешь — сам отбирал! А после у меня целый взвод курсантов и потенциальных Силовиков увел! А они еще даже и инициацию не успели пройти!
«Угадал, значит! — подумал я — Выходит, что тот самый экспериментальный отряд полностью состоял из потенциальных Силовик, не прошедших инициацию. Следовательно, подготовить невосприимчивых к Некровоздействию противника бойцов возможно только из людей с Даром, не прошедших инициацию!»
Я не боялся, что Петр Петрович услышит мои мысли, поскольку в последнее время я пользовался его советом, и усиленно тренировался постоянно держать «Стену отчуждения». На весь день меня, конечно, не хватало, но несколько часов мои мысли были недоступны никому, кроме меня. И время удержания «Стены» постоянно росло.
— Пацаны ведь еще совсем! — И не подумал отцепляться от Петрова начальник училища. Оснаб перед нашей встречей, как оказалось, дал начальнику училища меткое, точное и очень определение — настоящий «отец солдатам». — Только Резникову из них через двадцатку перевалило… — Младенцев неожиданно сурово взглянул на моего командира, затем застегнул верхнюю пуговицу на гимнастерке и поднялся на ноги. — Что с моими ребятами, товарищ оснаб? — потребовал объяснений от Петрова Семен Иванович.
— Товарищ генерал-майор! — Петров тоже вскочил на ноги. — Вы даете себе отчет, — Петр Петрович перешел на «сухой» и насквозь официальный тон, — какую информацию пытаетесь сейчас из меня выбить? Ответить на твой вопрос могут сейчас только в Ставке Верховного Главнокомандующего!
Лицо бравого генерал-майора дрогнуло, исказилось на мгновение, отразив душевные муки, обуревающие начальника училища. Но он практически мгновенно справился с ними, вернув лицу прежнюю уверенную непоколебимость. Кремень мужик!
— Петр Петрович, ты же высокоранговый Мозголом… — неожиданно глухо произнес Младенцев. — Загляни мне в голову, выверни там все наизнанку… Ты же отлично знаешь, что я не предам… ни словом, ни делом…
— Знаю, Семен Иванович, знаю! — произнес товарищ оснаб, возвращаясь на место. — Потому и разговариваю с тобой, а не в Особый отдел сопровождаю.
Следом за Петровым тяжело опустился на стул и сам генерал-майор:
— Скажи хотя бы одно… Живы?
И столько было в этом голосе затаенной надежды, что даже я — глухая тетеря, её самим сердцем расслышал.
На его вопрос командир не ответил, а лишь печально и медленно покачал головой.
— Совсем никого не осталось? — продолжал сопротивляться неизбежному генерал-майор, словно это были его собственные дети.
— Прости, Семен Иванович… — Оснаб понуро уставился в столешницу, — не доглядел…
— Вечная память! — громыхнул генерал майор.
— Вечная память! — откликнулся этом оснаб.
— Вечная память… — прошептал я вслух одними губами, а мысленно добавил:
…тебе, Илья Данилович Резников! Спи спокойно, герой! Я отомщу за тебя! И за всех невинно погибших в этой чудовищной войне! Помоги мне, Господи… или кто бы ты ни был в этой святой мести!
Семен Иванович тем временем открыл сейф и достал из него бутылку марочного грузинского коньяка «ОС» двенадцатилетней выдержки. Я узнал его по желтой этикетке с коричневыми надписями. Доводилось такой пробовать. Следом за бутылкой появились из сейфа и граненые стаканы, в которые генерал-майор щедро разлил сразу всю бутылку:
— Помянем! — произнес он, поднимаясь на ноги.
Мы встали, разобрали стаканы и замолчали. В тишине было слышно, как в металлическом плафоне настольной лампы громко жужжит муха, разбуженная жаркой погодой. Неожиданно муха вырвалась из «плена» и стремительно спикировала прямо в стакан товарищу генералу. Он, даже и глазом не моргнув, выдернул насекомое из спиртного и одним махом влил спиртное в себя.
— Земля им пухом! — выдохнул он.
Когда опустевшие стаканы были убраны обратно в сейф, мы закурили.
— Ты хоть скажи, Петр Петрович, как они погибли? — наконец разорвал затянувшееся тяжелое молчание Семен Иванович. — Я не спрашиваю, чем они там у вас занимались и какие задачи ставило перед ними руководство… Я в это не лезу…
— Пали геройски, — ответил оснаб, — в неравной битве с диверсионной группой врага, в составе которой было минимум два эсэсовских Жреца! Один из которых Некромант! Представляешь, что было бы, просочись эта группа в наш тыл?
— Какие были парни! — сокрушаясь, произнес генерал-майор. — Все как на подбор! Не то что нынешняя шантрапа! Все из наших рабоче-крестьянских семей! С крепким понятием политики партии и товарища Сталина!
Ага, а о настоящем происхождении Петрова генерал-майор похоже не в курсе.
— Знаю, Семен Иванович! — согласился Петров. — Знаю — самолично каждого отбирал! И не подвели парни! Хоть и сами все полегли, но и враг не сумел тайно на нашу территорию просочиться…
— Вот, я и говорю, что душа за этих ребят болит! Ноет… и днем, и ночью… как проклятущая! Как тогда… в сорок первом… под Москвой… Скольких мы еще оставил в холодной земле? А ведь им… — Младенцев обхватил голову своими огромными ручищами, — еще бы жить и жить!
— Еще многих, Семен Иванович… Очень многих… Но мы победим, и наши потомки будут помнить вечно их имена!
И эту информацию товарищ оснаб отнюдь не с потолка взял! Сколько лет минуло, а потомки до сих пор помнят имена своих предков-героев и подвиги, совершенные ими во имя мира на земле! И все они, все до единого, ежегодно выходят на торжественный парад в лице своих детей, внуков и правнуков в составе Бессмертного полка во всех уголках земного шара! И память о них будет жить вечно в наших сердцах!
Семен Иванович как-то странно посмотрел на командира:
— Ты так говоришь, товарищ оснаб, как будто точно что-то знаешь об этом.
— Извини, Семен Иванович…
— Понимаю… секретная информация… Но мы же победим?
— Победим, товарищ генерал-майор! И в этом нет никаких сомнений!
— Каких парней теряем! — воскликнул Младенцев. — Каких парней! А эти… из нового набора пробужденных — тьфу! — Начальник училища скривился, как будто проглотил мерзкого слизняка. — И где только насобирали таких?..
— Неужели все так плохо, Семен Иванович? — участливо поинтересовался Петров.
— Ты не представляешь, как! — немного нервно воскликнул начальник училища. — Это просто какая-то инертная амфорная масса! Без внутреннего стержня! Без стремления чего-то достичь! Такое ощущение, что им навалить на все с высокой колокольни! Прямо-таки скажу — с откровенной гнильцой нынешний набор Силового отделения!
— Прямо-таки все? — не поверил Петр Петрович.
— Да нет, конечно, — покачал головой генерал-майор. — Это я так утрирую и ворчу — и нормальные есть. Но это — самый
