края порезов срастались, гематомы рассасывались. После лица она принялась за лечение рёбер и отбитого левого бока.
В это время в голове Жан-Поля происходил ускоренный мыслительный процесс. Сначала он просто пожалел бедняжку, готов был накормить и даже потратить на неё дорогое исцеляющее зелье. Он подумывал взять её к себе на работу после окончания войны. Конечно, вначале планировал с ней побеседовать, узнать, кто такая, посмотреть на характер. Как показала практика, полукровки гоблинов держатся за работу сильнее прочих и готовы на многое, чтобы их не уволили. Идеальные сотрудники. Но его планы резко изменились после демонстрации магических способностей. Он будто выиграл Джек-Пот.
Вот так походя найти на улице магически одаренную девушку, отвергнутую обществом — одно это невероятно. Так она ещё и лечить имеет, что повышает её полезность до высокого уровня. Как минимум её следует взять к себе в качестве личного целителя. Зарплату ей можно платить меньше, чем полноценному магу, при этом она будет лечить его, рабочих и животных, что позволит сэкономить на закупке зелий.
Но использовать мага лишь таким образом равноценно стрельбе из пушки по воробьям. У него имелась идея получше.
— Вот видите, господин, — смущённо улыбнулась она, закончив со своими ранами. — Спасибо за помощь, но я пойду… наверное.
— Ты идёшь со мной!
— С вами? — в её глазах и тоне появились испуганные нотки.
— Именно. Меня зовут Жан. Я владелец доходного имения. Будешь работать на меня. Еда, одежда, кров и хорошая зарплата обеспечены. Возражения не принимаются.
— Так я… Эм… — растерялась она. — Я же не против, — начало разглаживаться её лицо. — Нет-нет, я не так сказала. Спасибо, господин Жан!
— Август!
Один из охранников — рослый брюнет с овальным лицом и внимательным взглядом карих глаз тут же отозвался:
— Да, господин Жан?
— Сопроводи девчонку до дома. Распорядись накормить её, выделить ей спальное место и проследить, чтобы никто не обидел. Нагонишь нас у дома художника. Мы тебя подождем, если получится уладить дела быстро.
— Понял, — устремил он спокойный взгляд на полугоблиншу. — Следуй за мной.
Передвигаться по городу на единороге стало сложно, поэтому ходить приходилось пешком.
Худой сгорбившийся эльф открыл дверь гостю. Его пепельная шевелюра была вся растрепана и лоснилась от жира. Под глазами залегли тёмные мешки, штаны мятые и грязные, туника такая, словно слон пожевал и выплюнул в сточную канаву. Её изначальный цвет в этом серо-коричневом месиве опознать было проблематично.
На гостей дыхнуло убойным сивушным перегаром.
— Чую последствия использования своей продукции… — помахал ладонью перед носом Жан-Поль, разгоняя сивушный смрад. — Но это не продажная партия. Ты где раздобыл хвосты*? Мы же их только для технических нужд оставляем.
— Есть на свете добрые эльфы, — пошатнулся художник.
— Алоф, а ты знаешь, что это не просто так техническая жидкость? Эта гадость может быть ядовитой. От неё можно ослепнуть или вовсе помереть.
— Чего?! — испуганно распахнул он глаза.
— Сдохнуть можешь или слепым стать! Признавайся, кто из моих батраков тебе эту спиртягу принёс?
— Ничего я не скажу. И вообще, может, я купил этот ваш виски в трактире.
— Не может такого быть. Я каждую партию лично контролировал. От моего виски такого перегара не бывает, а конкурентов ещё не появилось. Так что не ври, а скажи честно, кто у меня спиртягу утащил?
— Да чтобы я своего кореша сдал? — ударил себя в грудь кулаком Алоф, о чём тут же пожалел. Он чуть не упал, но в последний момент ухватился за дверной косяк.
— Ладно, сам найду. Но тогда ему остаётся надеяться на то, что ты приютишь своего кореша на время войны и будешь кормить, раз так его защищаешь.
— Чего это я его приючу? — напрягся Алоф.
— Вы же кореши, — ухмыльнулся Кац. — Вы должны помогать друг другу. Вот и поможешь безработному другу, который лишился крыши над головой.
— Нахрен мне ваш Вергилий тут не нужен!
— Ну вот, — иронично изогнул губы бантиком француз, — а говорил — кореш…
— Слышь, Жан, ты чего припёрся?
— А зачем я к тебе прихожу? И вообще, Алоф, ты что-то отступаешь от норм гостеприимства. Разве так разговаривают с деловыми партнёрами? Говорим на пороге, фамильярничаешь.
— Я буду работать только после предоплаты!
— Любопытно… Что-то ещё?
— Да! — упёр левую руку в бок он, но правой продолжался держаться за косяк. — Теперь каждая этикетка стоит пятнадцать сестерциев!
— Алов, вынырни из своих фантазий. Ты откуда такую цену взял? С потолка?!
— Бумага, знаешь ли, подорожала, — криво растянул губы в пьяной ухмылке художник. — Война, купцы цены накрутили.
— Алоф-Алоф… — Жан-Поль покачал головой из стороны в сторону. — Кого ты пытаешься обмануть? Мне давно известно, что ты договорился с купцом Дихрамом о покупке большой партии бумаги по оптовым ценам. У тебя запасов хватит на целый год этикетки рисовать. Короче, не дури. Берёшься за заказ на прежних условиях?
— Да я… — казалось, что художник готов был согласиться на прежние условия, но в последний момент его будто прорвало: — Нет! Только по пятнадцать сестерциев! Я ни абы кто, а сам Алоф! Обо мне в столице знают.
— В столице о тебе узнали как о рисовальщике коньячных этикеток.
— Вот-вот! Я знаменитость.
— Что ж, раз ты такая большая величина, то я найду кого попроще. Например, наберу детвору, научу малевать одну и ту же картинку, и буду им платить в десять раз меньше, чем тебе.
— Ха! — обдал Алоф перегаром француза. — Да чтобы какие-то детишки превзошли меня? — ХА-ХА! Да ты ко мне на коленях приползешь, и будешь умолять рисовать этикетки по пятнадцать монет, а я ещё подумаю!
— О-о-о… — протянул Кац. — Звезду словил. Парни, — кивнул он охранникам, — нам пора домой.
Когда они покинули инсулу, в которой проживал художник, Август произнёс:
— Господин, прикажете разыскать мальчишек?
— Зачем?
— Чтобы рисовали.
— Почему не девушек?
— Не знаю, — пожал плечами охранник. — Я почему-то подумал сразу на мальчишек. А вам нужны девчонки? Поэтому вы подобрали ту полугоблишу?
— Август, когда у тебя будет своё имение, ты поймёшь, что использовать мага в качестве рисовальщика — идея так себе.
— Когда оно у меня ещё будет…
— Я за два года работы телохранителем накопил на своё имение. Так что всё в ваших руках.
Август печально вздохнул.
— Это если вино не покупать и жриц любви не нанимать… — он широко распахнул глаза. — Это что ж выходит, вы так два года жили?!
— Почему два? Лет шесть точно.
— Не по мне такие жертвы, господин Жан. Нет, я так точно не смогу. И всё же, почему девушки?
— Они более усидчивые. Им проще даётся монотонная повторяющаяся работа.
— Вон оно как. А ведь правда.
