Я еще прошагал с десяток метров и теперь уже точно видел перед собой привлекательную тётку. Далеко не крупную, с вольно неприбранными рыжими кудрями и облаченную в приталенный по фигуре серый халат. Тётку, это, если исходить из моего нынешнего возрастного восприятия особей женского пола. А, если не из нынешнего исходить, то стоявшая напротив нас с бздуном околосорокалетняя барышня, запросто годилась мне прежнему в дочери.
— Ты почему не на рабочем месте? — не обращая на меня никакого внимания, но уже и не так громко, продолжила выражать незнакомка своё неудовольствие Алексею Мордухаевичу.
Странно, но Вязовскин выглядел по-настоящему испуганным. Было очевидно, что, если бы довелась ему такая возможность, то он, как черепаха, втянул бы голову в плечи. Но такого спасительного шанса природа Вязовскину отпустить не сподобилась. Плечи экс-литератора ненамного превосходили по ширине его голову и по этой же причине спрятать её не могли. Вот, если бы жопа, то тогда да! Жопа Вяза легко смогла бы прикрыть собой не менее трех физиономий своего упитанного обладателя.
— Я прошу прощения, а, чего вы, собственно, так громко расстраиваетесь? — решил таки обозначиться я, поскольку чувствовал себя непосредственной причиной конкретно этого дамского нервоза.
— Ты кто? — наконец-то соизволила обратить на меня своё внимание рыжая и не в меру суровая особа.
Мысли о том, что бдительный вохровец не уведомил громогласную незнакомку, что кладовщика Вязовскина за угол увлёк милиционер, я не допускал. Такое нетипичное обстоятельство не могло иметь места в текущей реальности. Даже на бесстыдно обворованной «ликёрке». Стало быть, мадама нарывалась на обструкцию вполне осознанно. Понять бы еще, с какой целью она это делает. Пазлы в моей голове упорно не хотели состыковываться. Ну никак такая дерзость не может быть в интересах складских тружеников ликеро-водочного синдиката! Да еще в столь непростые для них репрессивные времена. Видит бог, совсем ни к чему им сейчас надрачивать и без того возбуждённый орган следствия.
— Я тот, кого ты ждала всю жизнь, душа моя! — без обиняков заявил я пока еще не понятой мною и такой неуживчивой спиртосамке. Затем обернулся к своему бывшему подследственному, — Скажи мне, Алёша, как зовут эту злобную тётеньку и кем она здесь у вас числится?
— Какая я тебе тётенька, щенок⁈ Да ещё злобная! — так и не дала открыть рта оробевшему Вязовскину рыжая женщина. — Я здесь заведую складом, а вот ты кто такой? И на фига мне тебя, хамло, было ждать⁈
— Это Алла Юрьевна Юдина, — робко прорезался сбоку синехалатный исправ-работник, — Она мой начальник, — негромко давая мне пояснения, Алексей все же попытался обмануть природу и втиснуть в узкие плечи своё безразмерное лицо. Как носитель информации, газовщик на какое-то время выпал из процесса предварительного следствия. Ну да бог с ним, с источником подробностей и природного газа. Подождет Алёша, никуда не денется!
А вот непонятную мне Аллу Юрьевну, независимо от того, какими мотивами она в данный момент руководствовалась, срочно следовало ставить в стойло. То есть, в рамки цивилизованного общения с органом следствия. Со мной, то есть. Иначе дальнейшее с ней взаимодействие будет затруднительным. И таковым оно останется надолго. Если своевременно не принять меры.
Был бы я на самом деле юн, глуп и полон амбиций, то объезжать ключевого свидетеля взялся бы, конечно же, совсем по-другому. Но, будучи по содержанию не мальчиком, я давно уже не испытывал наслаждений посредством удовлетворения прыщавых комплексов. Напротив, чаще всего я здраво воспринимал неясные тона и основополагающие градации в общении с женщинами подобного темперамента. Понимая, например, что мериться писюльком с существом противоположного пола, не только неуместно, но и бессмысленно. Хотя бы в силу отсутствия богом подаренного человеку свистка у напротив стоящей оппонентки.
— Надо же! — завистливо поцокал я языком, — Как повезло тебе с начальницей, Алёша! И сиськи на месте, и задница! — я демонстративно вытянул шею сначала вправо, а потом в другую сторону, оглядывая заинтересованным взглядом завскладшу Юдину. Словно покупатель в зоомагазине, — И ведь совсем не старая ещё! Неплоха! Но ты помни, Алексей, у рыжих дам всегда присутствует один, но очень существенный недостаток! Подмышки у них тоже рыжие! И не только подмышки… А в остальном я полностью согласен с твоим выбором! Поддерживаю!
Алла Юрьевна начала, с нарастающим свистом, характерным для моторов триста двадцатого Аэрбаса, втягивать носом воздух. А эпистолярный бздун Вязовский, уже совсем откровенно замандражировал и беззастенчиво празднуя труса, поспешил заступить мне за спину. Н-да, как бы сей момент не случилось непоправимого! С мадам Юдиной пора было начинать мириться…
— Алла свет Юрьевна, голубушка! — изменив тембр вещания и максимально придав своему баритону томного рокота, шагнул я вплотную к женщине, и взял её за руку, — Ну к чему нам все эти безумные экзерсисы! При твоей неземной красоте они абсолютно неуместны, уверяю тебя! К тому же, я не так молод, как тебе кажется! Уж ты поверь мне! — ни на йоту не привирая, продолжал я увещевать спиртовую царицу, — Ты присмотрись ко мне пристальней, душа моя Алла, и сама увидишь, какой я хороший! А пока пошли к тебе в кабинет, у тебя кофе есть?
Поскольку говорить такую правду одинокой женщине всегда легко и приятно, то мне верилось, что сказанное мной, звучало с достаточной долей искренности. Руку из моих пальцев Юдина всё же выдернула, но только что втянутый носом кубометр воздуха, через свои иерихонские связки выпускать не стала. Воздержалась и физиологически обошлась как-то по-другому.
Пока она, находясь в некоторой растерянности чувств и мыслей, распределяла по своему организму принятые снаружи атмосферы, я снова, но уже покрепче, завладел её ладонью. В том, что эта славная женщина была обделена самым любым и даже самым захудалым супругом или сожителем, я не сомневался. Слишком много было косвенных на то указаний.
— Душа моя, а ты знаешь, какой я ласковый⁈ — легко приобнял я за талию зависшую умом складскую начальницу и тактично подтолкнул её к входной двери, — Пойдём уже! И скажи мне, любимая, у тебя дома какой-нибудь супчик есть в холодильнике? Я, видишь ли, мужчина, хоть и видный, но бесхозный. Ты же накормишь меня сегодня ужином? — делая вид, что не замечаю бездумного покачивания головы в ответ на вопрос о супе, я продолжал вежливыми толчками направлять женщину в сторону её предполагаемого рабочего места.
— Да отпусти ты меня! Вцепился! — вырвавшись из облака непонятного ей транса, дёрнула туловищем мадам Юдина, освобождая заодно и свою талию из моих рук. — Раскатал губы! Супчику ему! Щас! — опять рванулась в сторону Алла.
Чем сильнее стряхивала с себя паутину моего обаяния возмущенная Алла Юрьевна, тем злее становились её кошачьи глаза. Но гормональный маятник женщины бальзаковского возраста был неумолимо предсказуем. И эту его амплитуду надо было гасить прямо сейчас, по возможности не теряя времени. А дальше всё будет уже намного проще.
— Да, Алла, вижу, что не готова ты стать матерью! И к семейным отношениям ты тоже пока не расположена! — с печалью в голосе посетовал я, продолжая обволакивать взглядом филейные части взволнованной завскладши.
В ответ Юдина искоса и быстро метнула взгляд в мою сторону, думая, что у неё это получилось незаметно. На этот раз возражать или огрызаться она не сочла нужным. И далее, уже без моих понуканий, молча, двинулась к стеклянной перегородке внутри здания.
— А тебя из «разливки» давно обыскались! Выдай им по накладной! — оглянувшись, бросила она кладовщику Алёше. И тот, развернувшись, суетливо тряся своим обвисшим седалищем, засеменил вглубь склада к задвижкам.
— Кто ты такой? — расположившись за не шибко презентабельным столом, начала официально любопытствовать в мою сторону гражданка Юдина.
