Я удовлетворенно отметив, что лишних соглядатаев уже поблизости нет, выстрелил в дальний угол раздевалки. Голый злодей замер, как каменный Ленин на привокзальной площади. Стараясь не отвлекаться на размышления о возможном рикошете, я тщательно прицелился и следующую пулю пустил в сжимающую нож руку.
Расстояние между мной и сталактитом по фамилии Уткин всего и было-то, что немногим более двух метров. С учетом моей вытянутой руки и качественным прицеливанием, пуля прилетела ровно туда, куда ей и надлежало прилететь.
Если бы я не оглох еще от первого выстрела своего ПээМа, который громом жахнул в замкнутом безоконном пространстве, то неминуемо оглох бы от дикого визга.
В былые времена первой своей жизни я не раз присутствовал на бесчеловечных казнях свиней. Так случалось, что не всегда их резали профессионалы. До сегодняшнего дня я полагал, что пронзительнее и громче неправильно заколотой свиньи никто не визжит. Даже, сверх всяких пределов возмущенные женщины им бесславно уступают. Когда выражают свою обоснованную и мотивированную неприязнь к бестолковым мужикам.
Но только сейчас я понял, что добросовестно ошибался на этот счет. Катающийся по кафельному полу, как гладиатор, голый и измазанный гемоглобином гражданин, визжал так, что запросто победил бы десяток возмущенных женщин и даже дюжину свиней, случись такое состязание.
— Придётся «скорую» вызывать! — флегматично и даже с каким-то сожалением констатировал старший лейтенант Гриненко, — И в дежурку тоже надо будет сообщить. Всё-таки, как ни крути, а применение табельного оружия!
Философское отношение товарища к происходящему меня удивило. По-хорошему удивило. Еще несколько месяцев назад, он бы сейчас суетился и, как собачий хвост, мандражировал бы всей своей плотью. А теперь, если и переживает, то только лишь о том, что биологическому мусору по фамилии Уткин, придётся вызывать карету скорой помощи. Что ж, моя школа. Уже не зря я здесь появился. По крайней мере, хоть этот опер не свихнётся, когда наступят лихие времена и встретит их в состоянии душевного равновесия. И сволочью он тоже вряд ли уже станет. В следствие, как раз, этого самого циничного, но душевного равновесия.
— Ты иди, отзвонись, а я тут с этим разберусь! — кивнув на кровавого нудиста, попросил я Стаса. — Перевязать паскуду надо, а то кровью до приезда «скорой» изойдёт. Тогда, уж точно, простыми отписками я не отделаюсь.
Гриненко деловито кивнул и быстрым шагом покинул раздевалку. А я начал примериваться, чем бы перетянуть покалеченную клешню сексуального революционера эпохи развитого социализма.
— Заткнись, урод! — пнул я в бок непрерывно воющего симулянта, — И крутиться прекрати, я тебе сейчас медицинскую помощь буду оказывать!
Однако стоило мне шагнуть к похабнику-шпалоносцу, как он, взвизгнув, начал в панике отползать от меня, ёрзая голой жопой по кафельной плитке. Играть в догонялки с голым мужиком, гонясь за ним по залитой кровью керамике, то еще удовольствие! Поскольку добрых слов обезумевший сиделец в данный момент не понимал, пришлось еще раз соприкоснуться с ним обувью.
Эта нехитрая и многократно проверенная манипуляция возымела действие. На этот раз гражданин Уткин затих и попыток помешать мне его спасти, какое-то время не предпринимал.
Этого времени мне с лихвой хватило на всё. Я перетянул предплечье страдальца его же ремнём, автоматически взглянув на часы, зафиксировав время.
Поскольку Уткин был напрочь деморализован, ранен и гол, как сокол, то заморачиваться с его связыванием я не посчитал нужным.
Отогнав от двери при помощи угроз и мата чумазых мужиков, которые опасливо заглядывали из коридора, я принялся шмонать шкафчик и находящуюся в нем одежду.
В результате несанкционированного обыска были обнаружены предметы, наталкивающие на некоторые размышления. Прежде всего, это были деньги в сумме примерно семисот рублей, облигации государственного займа, которые я даже не стал пересчитывать и различные ювелирные изделия. Ювелирка была явно бэушная и по большей части, хоть и золотая, но не притязательная. В основном это были ширпотребовские серьги, кулоны и цепочки без крестиков. Плюс, еще около десятка обручальных колец разного калибра. Но было и несколько изящных вещиц, не только с разноцветными, но и с прозрачными камушками. Вот эти цацки уже выглядели эксклюзивными и вполне годились для опознания.
Под ногами послышалась возня, а потом и жалобные стоны. Опустив глаза, я увидел существо нечеловеческого вида. Когда я перевязывал передовика креозотной промышленности, он выглядел гораздо солиднее. А теперь кровь, которой он был измазан с головы до ног, свернулась и засохла. Смотреть на кроваво-голого представителя неорганизованной преступности было до крайности неприятно.
Но работа есть работа и я продолжил комуницировать с подозреваемым, прервав безынформационный вой Уткина новым тычком ноги в его бок.
— Это что такое? — держа обнаруженные богатства в драповой фуражке, найденной всё в том же шкафу, спросил я.
— Деньги.
Голый бандит был предельно немногословен. Подумав, он посмотрел на меня с ненавистью и после пары секунд молчания добавил. Всё так же, не балуя меня красноречием.
— И золото.
Понимая, что вот-вот заявится скорая медицинская помощь и мои правоохранительные коллеги из Советского РОВД, и такой же Советской прокуратуры, я простимулировал однорукого бандита еще одним пинком.
— Не расскажешь за две минуты, откуда деньги и золото, я тебе сейчас на поправленную руку наступлю!
Голожопый злодей судорожно всхлипнул, прижал к груди перевязанную конечность и под ним начала растекаться лужа. Но уже без признаков крови.
Я расценил оскорбительные для себя действия гражданина Уткина, как попытку уклониться от сотрудничества со следствием. И обойдя с другой стороны этого кровавого эксгибициониста, начал примеряться, как бы половчее пнуть его, чтобы при этом самому не испачкаться в его выделениях.
Претерпевая страдания, жертва родительского недогляда и равнодушия педагогов, тем не менее, уловил мой умысел и завыл в голос, уверяя, что готов раскрыть мне все свои тайны. И даже без применения с моей стороны дедуктивных методов.
— Хаты я бомбил! — баюкая размозженную кисть, подвывал обнаженный грешник, — По ночам высматривал, где на первом этаже окна и балконы открыты, туда и лазил. Жарко сейчас по ночам, вот лохи и спят нараспашку! — мне даже показалось, что Уткин ухмыльнулся. — Думают, что, если они дома, то никто не залезет.
— Адреса! — прервал я лирику вороватого мерзавца, — Сколько хат обнёс? Быстро!
Сбивчиво и перескакивая с одного адреса на другой, криминальный маугли-перестарок начал перечислять координаты своих состоявшихся ночных визитов. Адреса семейства Толкуновых он не назвал и это меня огорчило.
— Я не вру! — снова взвизгнул, как недорезанный подсвинок, кровавый подонок, — Я там ничего не взял!
Из коридора послышались торопливые, но уверенные шаги множества людей. Обычно так передвигаются те люди, которые войдя в квартиры граждан, никогда не разуваются. Потому что они либо медики, либо милиционеры.
От автора:
Красный вервольф — Саша Фишер, Рафаэль Дамиров Я боевой офицер. Моя жизнь — это война. Но та жизнь оборвалась, а война — нет. Меня забросило
https://author.today/work/273346/edit/content
