Ещё было два интересных договора, заключённых ранее, ещё по старым ценам. В 1990-м году, когда и цены на стройматериалы, и зарплаты рабочих были совсем другими. Наверное, это и есть те самые кабальные договоры, о которых говорил хмырь. По одному из договоров нужно было построить сушилку для пиломатериалов на одном из деревообрабатывающих заводов, по другому — ремонт прессового участка завода «СибирьШтампКомплект».
Со всем этим надо было разбираться, и решать, что делать. Всё дело в том, что ни денег, ни техники на это не было. Инфляция и тяжёлое финансовое положение в стране полностью обесценили оплаченные заказчиками деньги. Сейчас строительство промышленных зданий выглядело нерентабельным. Согласятся заказчики доплатить за контракт сумму, в три раза большую, чем год назад? Ответ очевиден. Впрочем, выглядела эта ситуация абсолютно такой же, с помощью которой пацаны отжали строительное управление.
— Спасибо, Ирина, я искренне благодарен тебе! — поблагодарил Жека.
— Не за что, Женя, это же моя работа. Ну я пойду?
— Да. Пожалуйста. Ещё раз спасибо.
Необходимость в пояснении от отца Маринки уже отпала. Да и дел в сущности, не было. Жека включил маленький телевизор на тумбочке у стола, и щёлкнул на оппозиционный второй канал РТВ, который освещал политику Бориса Ельцина. Во время путча его вещание было остановлено, и всё время непрерывно крутили балет «Лебединое озеро», как было во время смерти генеральных секретарей ЦК КПСС.
Жека помнил, когда умер Брежнев. Тогда тоже три дня крутили балет. Жеке было 10 лет, и учился он в третьем классе. Заканчивался 1982-й год. Ноябрь месяц, но было уже по-зимнему холодно и снежно. Помнил, что три дня не ходил в школу — отменили занятия. Помнил красные флаги, спущенные наполовину, с траурной чёрной лентой, скорбно развевающейся на холодном ветру.
— Дедушка Брежнев умер, — печально сказала мать, и горько расплакалась. Стоял сумрачный отец, и не знал, чем занять себя. Для советских людей, живших при генсеке целых 17 лет, казалось, что ушла эпоха и грядут великие бедствия. Так и получилось. СССР просуществовал после Брежнева всего 9 лет.
Отбросив воспоминания, Жека посмотрел на ликующих людей в Москве — телевидение вещало в прямом эфире. Многочисленные интервью от защитников Белого дома. Много раз крутили, и показывали речи Бориса Ельцина, Руслана Хасбулатова, Геннадия Бурбулиса, вещавших о победе демократических сил в РСФСР над красной заразой. Показывали аресты путчистов — Павлова, Янаева, Крючкова, Язова. Путч закончился невнятно и бессмысленно. Обладая всей мощью армии, милиции, и КГБ, путчисты ввели танки в Москву, но не решились применить силу, и снести протестующих, и СССР рухнул как колосс на глиняных ногах. Наступала совсем другая эпоха.
Выключив телек, Жека вышел, и сказал Оксане, что поехал по делам, и сюда больше не вернётся. В случае чего пусть звонят или на домашний, или на телефон товарищества.
Надо переговорить со Славяном.
Глава 24
Расстрел бандитов в массажном салоне «Венера»
Славян стал очень невесел, полистав договоры, принесённые Жекой.
— Так и знал, что в говно наступим всеми ногами, — выругался он, бросив бумаги на стол, и достав бутылку водки. — Чё делать-то?
— Решать проблему, чё ещё, — Жека поболтал водку в рюмке, и поставил на стол, не выпив. — Контракты эти разрывать надо. На них денег нет. Потонем с ними. Смотреть по ситуации будем.
— Сахару будем говорить?
— Он нам в наших делах не помощник. Ему никакой выгоды в этом нет, вкупаться не будет. Против блатных не пойдёт — сам такой, в карты с ними играет. Скажет, сами замутили, сами и размучивайте. А то ещё и контору обратно к рукам приберёт, если на бок ляжем. Ни Сахару, ни Кроту ничего говорить не будем.
— И чё делать?
— Как и всегда, — усмехнулся Жека. — Нет человека, нет проблемы.
— Ну с этими-то ясно, — задумался Славян. — Тут вопрос времени. А вот что с госпредприятиями делать? На них не наедешь просто так. Договора давно заключены.
— А ты 19 пункт посмотри.
— Заказчик отвечает за имущество подрядчика, находящееся на его территории,— прочитал договор Славян. — А… Ясно. Хочешь затарить им что-то ценное, а потом стырить. И поставить их на счётчик.
— Именно, братан! — ухмыльнулся Жека. — А затарить надо машины. Чё ещё ценного у нас? Грузовой транспорт. А потом ночью угнать их. Выставить исковую цену по нынешнему курсу. И всё. Делов-то.
— Машины вернуть сначала надо с Абрикосового. Значит, в первую очередь, этим займёмся.
Вот и Добей перешёл дорогу компании друганов. Добей был типичный апельсин новой волны, поднявшийся на рэкете в годы перестройки. Бывший боксёр, уличный пацан, ни разу не сидевший в зоне. Начинал с наезда на кооператоров в своем районе, в старом центре. Бригада у него из таких же мордоворотов состояла. Если Жека, Славян, да и тот же Сахар, старались сейчас выглядеть по деловому, ходили либо в костюмах, на крайняк в джинсах, не носили никаких цацек, стараясь соответствовать людям солидным, демократически-либерального образца, походить на мафиози, то Добей как и 5 лет назад, в начале перестройки, ходил в спортивном костюме, с массой гаек на пальцах, и массивной цепью на шее.
Занимался он всякой ерундой — содержал бордели, проституток на трассе, не брезговал барыжить палёной водкой и драпом. Содержал подпольное казино, где иногда проплывали солидные суммы. И вот, перешёл дорогу небольшой, но дружной и умелой бригаде, которая не привыкла терпеть наезды, а решала дела тихо, но кардинально.
— Кто эти-то двое? Севостьянов Михаил Евгеньевич и Прохоров Николай Сергеевич? — листая договоры, спросил Жека. — Слышать слышал вроде мельком. Сева и Прохор?
— А… — пренебрежительно махнул рукой Славян. — Его шестёрки. Поднялись у него на хвосте в последнее время. Намас, цыган, таким же щас стал бы.
— Ты в лицо-то их знаешь хоть? Я Добея видел, а этих двоих нет.
— На него похожи как родные братья. Лысые, здоровенные, в спортивках, с гайками и цепочками. Мимо не пройдёшь. Надо выцепить, где они виснут. Для этого к ним на район человечка нашего заслать. Пусть пару дней понаблюдает. Мы со своими рожами слишком примелькались.
— Так, если примелькались, как мочить будем? — недоумённо спросил Жека.
— Маски наденем. Под абреков закосим — с акцентом базарить будем.
— Ладно. Кого пошлём?
— Графина пошлём. Он понемногу вползает в бригаду.
Графин был здоровенный молчаливый парень. Пришёл в охранный кооператив после армии. Дрался очень умело, и очень жестоко. В делах полный ноль, но как боец, охранник, гоп-стоп, в самый раз.
— Да я так-то знаю, где они зависают, — нехотя признался Славян. — Надо только проследить за ними, когда туда приходят. Чтоб всех сразу замочить. У них там кооператив «Венера», на их районе. Рекламу дают, как будто массажный салон, а на деле это бордель. Девки прям там у них живут. Частью несовершеннолетние. Частью силой удерживают. Мусорам отстегивают, те и глаза закрывают. Или иногда сами приходят.
— Если знаешь, зачем выцеплять, когда они придут? — удивился Жека. — Чё нам Графина впрягать? Меньше людей знают — крепче спим. Да и чё там Графин будет делать? На улице что ли торчать, или на лавочке сидеть перед их малиной? Наедут, спросят ты кто такой? Сейчас я вызвоню свою ййслужебную машину, и поедем на вечер. Встанем где подальше, но чтоб обзор был хороший, видно было их киндейку. И сиди себе в машине отдыхай.
— А водиле чё скажешь? — спросил Славян.
— Водиле хоть что наврать можно. Друга ждём, подругу. Ему похер.
Пришлось идти домой. Переодеться в спортивки. Решили выглядеть как гоп-стоп, и говорить с акцентом. Пистолеты сунули в спортивные сумки. Жека, по старой привычке, сунул в кроссовок финку. Пригодится. Наготове шапки-гондоны с вырезами для глаз. Ну, все… Теперь можно звонить и Романычу.
Романыч, как исправный водитель ещё старой, советской закалки, всю жизнь возящий директоров и главных инженеров, имел дома телефон — ведь машина директора, это считай что его личная машина, может понадобиться в любое время. Забирал он хмыря отовсюду. В любое время дня и ночи. Гараж для служебной машины построен прямо во дворе, из кирпича. Имел электричество, печку и воду, чтоб можно было завести «Волгу» в любое время суток, и любое время года. Приехал быстро.
