Массажный салон «Венера» не скрывался нисколько. Находился в старом центре, на улице Октябрьской. Жека — то думал, изворачиваться придётся, крутить на служебной Волге, а тут вообще без проблем. Проехали чуть подальше, развернулись, и встали на противоположной стороне дороги.
— Кого ждём? — поинтересовался Романыч.
— С человеком надо встретиться. У него телефона нет, придётся так смотреть.
— А я приезжал сюда с Николаичем, бывшим директором, — вдруг сказал Романыч. — Он частенько вон в тот массажный салон заскакивал. Говорил, хорошие девочки там массаж делают.
Жека со Славяном заржали. А хмырь — то и к проституткам любил заскочить. Походу, там они с Добеем и стыканулись.
У салона тормознула красная девятка, оттуда вышел краснорожий лысый мужик лет 40, в спортивном костюме и кроссовках. За ним вышли ещё трое таких же. Жека посмотрел на Славяна — но тот остался совершенно спокоен. Приехал Добей с охраной, но Прохора, и Севы, его собригадников, ещё не было. И только минут через десять подъехала ещё одна машина, синяя семёрка, и оттуда вышли ещё трое таких же лысых, накачанных, и в спортивках. Славян чуть заметно кивнул головой.
— Ладно, Романыч, похоже, тот парень не придёт, сидим зря, — сказал Жека. — Езжай домой. Сегодня уже не понадобишься.
Вышли из машины, пересекли дорогу, и неспеша отправились дворами к массажному салону. Даже с улицы было слышно музыку, а в окнах горел свет через красные занавески. Зашли внутрь, и Жека сразу же вырубил охранника в камуфляже, сидевшего у двери, заехав ему кроссовком в ухо. Здоровенный парень мешком свалился со стула.
Из прихожей вело две двери, одна вправо, другая влево. Пацаны одели маски, достали из сумок стволы, передёрнули затворы, сунули по запасному магазину в карман, и разделились. Жека пошёл вправо, Славян влево.
Жека только открыл дверь, как навстречу выбурился какой-то мужик, похоже, тот, кто бабки собирает — в руках у него была папочка и несколько купюр. Он не успел испугаться, когда Жека ногой пробил ему грудину, и мужик мешком улетел в первую попавшуюся дверь. В комнате горел торшер. На кровати с совсем молоденькой девкой лежал мужик с тюремной рожей, с цепью на шее. Поздно было разбираться, кто таков. Жека шмальнул в лоб, и мужик упал на простынь, выплеснув мозги. Тёлка завизжала со страху, конечно же, но Жека недоумённо пожал плечами, и пошёл дальше. Чё орать-то? Ну грохнули. Эка невидаль…
Следующая дверь открылась, и в коридор выскочил сам Добей в одних трусах, услышавший возню и звук выстрела. Понял, что кто-то наехал. Да и то — не плюшками же угостить придут сюда бандиты в масках. Добей запрыгал как боксёр, сжав кулачищи, и прикрывая лицо.
— Ну чё, ты чё, сука, давай по пацански.
— Нэкагда, брат, ызвыны, — с акцентом извинился Жека, и шмальнул в живот и грудь. Боксёр перемещался, прыгая из стойки в стойку, и попасть в голову было трудно. В тело легко. А когда свалился на пол, добавил и в голову.
Сзади начал стрелять Славян, в другой стороне салона. Жека ногой выбил ещё одну дверь, а там на кровати лежала голая девушка, совсем юная, закрыв лицо руками, и дрожа от страха. За кроватью кто-то трясся от страха, лёжа на полу. Хмырь. О как! А он любитель свежей клубнички оказался!
— Прывэт брат! — сказал Жека, и выстрелил в голову, прямо через руки. Потом ещё раз.
В последней комнате был ещё один качок, и он даже соскочил с кровати, и стал вытаскивать волыну из штанов, висящих на спинке кровати. Но это всё время, время… Ствол упал на пол, качок присел, чтоб взять его, и в этот момент словил пулю в затылок. Сразу же свалился вниз лицом. И здесь девка заорала.
— Чо крычыш? — внушительно сказал Жека. — Мы за Шамил отомстыл!
Сзади вбежал Славян, и дал знак убираться. В прихожей сняли маски, оружие, все покидали в сумки, и спустились с крыльца. Тут же пошли в тёмные дворы, пересекли их, и попали на другую улицу, на другом краю квартала. По ней добрались до вокзала, сняли такси, и поехали домой.
Доезжать до самой речки конечно же не стали, исходя из того, что мусора будут опрашивать всех, в том числе и таксистов. Но уже начинало вечереть, во дворах было много молодежи, и подростков. Проследить кто, и когда здесь проходил, да и проходил ли вообще, было довольно проблематично.
Две остановки пошли пешком. Уже подкрадывалась сибирская осень, на асфальте валялись первые жёлтые листья, к вечеру холодало, только солнце начало садилось за горы.
— Ждать будем, пока всплывут? — спросил Жека. — Или сразу наших с объекта снимем?
— Снимай сразу. Хмыря тоже завалили, а у них всё через его киндейку шло. Если приедут от них, посмотрим, кто ещё в деле.
— Ладно. Митяй сегодня был? — заржал Жека. — Не рассказывал, как на работу приходил устраиваться?
— Не, не был. Пойдем в контору, выпьем с устатку, — предложил Славян.
— А пошли. Всё равно делать нечего.
В конторе сидел грустный Митяй, читал газеты, на столе чуть отпитая бутылка водки. Негромко играл магнитофон.
— О! Вы где были-то? — оживился он, разливая водяру по рюмкам.
— Работали! — важно сказал Жека. — А ты на работу устроился?
— Устроился, — грустно сказал Митяй. — Завтра в 7 часов вставать придётся. И ехать в то страшное АБК, про которое ты говорил. Был там сёдня — это ж звиздец! Фильмы ужасов снимать можно. И мне там переодеваться?
— Там ремонт скоро начнётся, так что не так страшно будет, — заверил Жека. — Ты ж хотел на заводе работать. Вот. Работай. Включайся в жизнь работяги.
— Где сёдня — то был? Заждался тебя.
— В КГБ был, — невозмутимо ответил Жека, заранее представляя реакцию друганов.
— Чегооо? — чуть не в голос ну закричали пацаны.
— Того. Я, в отличие от вас, беспартийных ставленников капитализма, ваще-то в ленинском союзе молодёжи был. Вот, а щас ответочка прилетела. Подозревают, что революцию и путч хотел замутить, — усмехнулся Жека. — Обыск в технаре делали. Забрали ключи от комсорговской, опечатали кабинет. Сказали, всё Соловьёв. Комсомол запрещён, и иди-ка ты подальше отсюда.
— И всё?
— А… Про Митрофанова спрашивали, когда последний раз видел, что тот говорил. Сказал, что видел в горисполкоме. Что пьяный был. И всё.
— Халява! — Славян достал из кармана пачку денег, и принялся считать. — Сто, двести, триста…
— Ты что, ограбил их? — заржал Жека.
— Не ограбил, а экспропри… Прировал кароч. Кам там по Марксу… Держите, на мелкие расходы.
Славян бросил каждому по 2 косаря.
— Что??? — недоуменно спросил он, видя недоумение пацанов. — Добру пропадать что-ли? Они там в карты играли! На девок голых! Ну я и взял.
— Вы чё, ломанули кого-то? — недоверчиво спросил Митяй. — Чё я не знаю?
— Тебе скажи, ты тоже захочешь! — заржал Жека. — И не пей уже сегодня! Тебе завтра на смену!
Посидели ещё, поговорили о том, о сём, и разошлись. В основном, конечно говорили о том, как жить дальше. И решили, что ничего хорошего в этой стране уже не будет. Настаёт полный звиздец.
На следующий день Жека на работе занимался с утра всякой нудной повседневщиной, изучая договора и сметы. То смотрел телевизор, то пялился на бедра Оксаны, когда она заносила ему кофе и чай. Протекал скучный рабочий день генерального директора среднего предприятия. И вдруг услышал, как подъезжают грузовые автомобили. По звуку, КамАЗ и ЗИЛ. Сразу же догадался, кто это. Маринкин отец с Виталей вернулись узнать что-то. Жека крикнул в окно, чтобы мужики зашли в его кабинет.
Александр Петрович вошёл в рабочей одежде, и не знал, куда деть себя от смущения при виде большого начальника. Стоял в приёмной, и тискал в руках кепчонку, боясь измарать паркет грязными кирзовыми сапогами.
— Чё стоишь, Петрович! Заходи! — крикнул Жека, и пригласил к себе жестом. — Садитесь давайте. Рассказывайте.
— Да вот, не знаю даже, что и сказать-то. Приехали сегодня на работу, в эту, Абрикосовую, а там никого. Хозяев нету. Чё делать, непонятно. Начальника тоже нет, директора-то здешнего. Он там всем заправлял. Потом вахтовка с работягами приехала. Постояли мы пару часов — никого нет, ну и поехали сюда. Чё мне делать-то? У меня кирпича полная машина. Виталька тоже приехал.
