Потому мои карательные меры, когда вместо четвертования просто буду вешать или рубить головы, будут приняты как неслыханная милость и снисхождение.
– Земли Вольной Велении и Баттерляйта, – сказал он, – в руках Леофрига, а область Цекенга все еще под властью Хродульфа, хотя там часть лордов уже присягнула Торстейну. Земли Жежеста, что между реками Черная и Уланая, в целом верны Хенгесту, но и там около трети лордов либо принесли присягу Торстейну, либо готовы принести…
Я сказал зло:
– Тем и чудовищна гражданская!.. Нет единого фронта, нет наступающей армии, а по всей стране все бьются со всеми… Хорошо, диспозиция ясна. Выводите войска, герцог!.. Нужно спасать Варт Генц. Чем раньше выступим, тем больше налогоплательщиков спасем, не говоря уже об их домах и прочем имуществе…
Выступили с опозданием, почти в полдень, дремучие и абсолютно непроходимые для конницы леса потянулись то справа, то слева, однако Меганвэйл заверил, что в этой части земель чуть дальше пролегает дивная дорога, оставленная древними народами: прямая, как стрела, приподнятая в низинах и врытая в холмы так, что обе половинки по обе стороны дороги, как шумные волны, но все равно по бокам прорыты глубокие канавы для стока воды, так что даже в непогоду можно идти по этой дороге, тревожась только насчет разбойников или стаи волков, но зная, что не увязнешь в болоте.
Сам Меганвэйл постоянно держится со мной рядом, помолодел, ожил, сейчас сказал с радостным оживлением:
– С Варт Генцем, ваше высочество, уверен, все ясно. Верховные лорды знают прекрасно, что я не стану вмешиваться и принесу присягу любому, кто окажется на троне, потому и затеяли кровавую гражданскую войну… однако, ваше высочество, нашей армии достаточно, чтобы сломить сопротивление мятежников, даже если они вдруг каким-то чудом сумели бы объединиться.
Я подумал, покачал головой.
– Все нужно делать с минимальными потерями. Как в людях, имуществе, так и в общественном мнении. Особенно в общественном мнении. Оно бывает дороже имущества, что, конечно, дурость, если подумать. Но наша жизнь не сплошная красивая дурость?
Он посмотрел на меня, как я только что сказал, несколько странно.
– Конечно, мнение лордов дороже…
– Потому и…
– Ваше высочество?
– Мне бы не хотелось вводить войска в Скарляндию, – ответил я. – Хотя это правильная и мудрая помощь тем же скарляндцам, что страдают от жестокой междоусобицы, но…
Я умолк, прикидывая, как это пойдет, он снова спросил в нетерпении:
– Вы не хотите, чтобы они восприняли нашу армию, как враждебную?
– Верно, герцог.
– Но тогда… полагаете, им будет достаточно вашего слова?
– Думаю, – ответил я скромно, – да. Но, чтобы придать ему вес, а также для особой выгоды в далеком будущем, если оно у нас будет, я введу с северо-востока армию Бриттии, а также отряды из Ирама и Пекланда.
Он сказал потрясенно:
– Даже Ирама и Пекланда?
– Небольшие отряды, – уточнил я. – Добровольцев. Охотники за славой! И добычей, естественно. Я им дам небольшие наделы в бывших землях Эбберта и присвою соответствующие титулы. Мне нужны на покоренных землях, где все равно таят на меня злобу, надежные и верные люди, благодарные мне за щедрые дары.
Он кивнул, сказал с пониманием:
– Но они будут под знаменами ирамцев и пекландцев?
– А как же, – ответил я довольно. – Пусть скарляндцы видят!.. Хотя реальной силой обладает только армия Бриттии. Да и то, между нами говоря, что у нее за армия?
Он махнул рукой.
– При том раздрае и резне, что начались сейчас и в Скарляндии, даже сплоченные отряды ирамцев и пекландцев могут захватить все королевство! Они мне враги, но все же, как человек, я сожалею, до какого позора довели страну…
– Ирамцы и пекландцы уже, – сказал я, – по моему приказу выдвигаются на рубежи и вот-вот перейдут границу. Наша армия, я имею в виду эту, границы переходить не станет… пока что.
Он сперва нахмурился.
– Но ведь это не вартгенская армия!.. Вартгенцы все ушли и увели свои войска.
– Да, – согласился я, – но скарляндцы все равно эту армию могут воспринять, как вартгенскую.
Он подумал, затем лицо начало медленно проясняться.
– Ага, – каркнул он молодо, – вы не хотите, чтобы на вартгенцев падала даже тень?
Я кивнул.
– Догадываетесь верно.
– Да, – сказал он и потер ладони одна о другую. – Говорите, охотники за славой и добычей?
– Вы все поняли, – сказал я скромно.
– Хорошо, – сказал он с детским злорадством, – пусть там пограбят, как следует. А мы, вартгенцы, не воспользовались моментом и не напали с востока! Мы такие хорошие и замечательные…
– Вы мудрый человек, герцог. Хоть и военачальник. Пусть в Скарляндах видят, объединяют их в Улагорнию не проклятые вартгенцы, тем самим вынуждая отказываться ради завтрашних вершин от сегодняшних суверенных холмиков, а воля принца Ричарда Завоевателя!
– Ричарда Завоевателя, – повторил он. – Именно так. Ричард Завоеватель объединяет земли трех королевств и создает одно, которое заставит трепетать все королевства севера!
В который раз я залюбовался колонной пехоты Макса, так я ее называю, хотя Макс еще в Сакранте, ему сюда двигаться еще пару месяцев. Эти идут ровными рядами, все в одинаковых плащах поверх доспехов, на локте левой руки квадратный щит, правая отмахивает шаг, тяжелые длинные копья везут в обозе.
Всадники тоже со щитом на левой, а в правой копье, у всех белые плащи с огромными красными крестами, что полыхают на груди и теперь на спине, как у возвращающихся с победой.
Идет грозная сплоченная сила, что сметет любое войско старого типа. Люди, обученные держать строй и сражаться, как их обучали долго и старательно, непобедимы, что они и доказали, разгромив многочисленные орды и полчища Мунтвига.
Разведчик примчался навстречу, лихо вздыбил коня, заставил его попятиться на задних ногах, показывая отменную выучку.
– В трех милях город Кредшир, – крикнул он, – а еще в пяти милях дальше – Унтергершафт. Этот побольше и побогаче!
Я подумал, что летом от Кредшира до Унтергершафта можно проехать часа за три-четыре, однако по снежным сугробам двигаться трудно, приходится часто останавливаться, давать коням и людям отдых.
Сутки ушли на такой короткий отрезок дороги, хотя, конечно, тут никакой дороги, вышли к одинокому деревянному дому, темному и страшноватому, что так прижался к двум толстым дубам, будто стал их частью. Правда, длинная коновязь на дюжину коней, добротный колодезь с воротом, а дальше в глубине леса виднеются еще и шалаши, почти неотличимые от окружающих кустов.
Вокруг трех костров на обрубках толстых стволов сидят лохматые люди в звериных шкурах, пятеро держат над огнем громадные куски мяса, судя по разбросанным рядом окровавленным шкурам, только что добытого на охоте, другие осматривают оружие, меняют тетивы на луках.
На приближающихся рыцарей посмотрели без страха, хотя и без почтения, здесь свои лорды, но все же поклонились.
Меганвэйл спросил грозно:
– Чьи владения?
– Барона Вейганда, – ответил один с некоторым вызовом в голосе.
– Чью сторону он держит? – спросил Меганвэйл.
– Свою, – ответил мужик.
– Это как? – переспросил Меганвэйл. – Он тоже хочет трон?
Мужик посмотрел на него, как на дурака.
– Зачем? Трон пусть добывают те, кто сложит в конце концов голову. А наш лорд поддерживает тех, кто дает больше.
Меганвэйл покраснел от гнева, обернулся ко мне.
– Видите, сэр Ричард, как низко люди пали?
– Демократ, – ответил я. – У этого лорда нет постоянных друзей, зато есть постоянные интересы… Дорогой друг, с этими людьми придется считаться все больше и больше, хотя, конечно, я бы, как и вы, таких с удовольствием перевешал. Но Господь в своей бесконечной милости позволяет жить и плодиться даже подлецам, а тем только этого и надо…
Он с недовольным прищуром, но оценивающе рассматривал фигуры в звериных шкурах, дым костра окутывает так часто, что иногда исчезают вовсе, как призраки, но дым относит в сторону, и вот они снова на месте, могучие, крепкие и зримые, люди леса, где не выжить без большой физической силы, выносливости и мужества.
– Скоро все наладится, – сказал я громко. – Вам не придется уходить в леса. Разве что охотникам, смолокурам да углежогам… Власть вернулась, на трон сядет король, война сойдет на нет. Потерпите немного.
В ожидании той особой дороги древних мы прошли еще несколько миль вдоль леса, и еще несколько раз я видел истоптанный десятками, а то и сотнями ног снег.
Народ, что уходил в глухие леса от тягот войны, в конце концов так привыкал к деревьям, что не мыслил себе жизни без такой кровли над головой, а выйти даже на опушку – это лишиться какой-то защиты. Потому именно на краю леса и возникают базары, куда крестьяне из сел и городов приносят свои товары: муку тонкого помола, соль, сети для ловли птиц, а лесные жители туда доставляют связки всевозможных шкур, мяса, сушеные грибы и орехи, а также всякие редкие травы для лекарей.
