Шагая по улице в толпе спешащих людей, я заметила еще одну неприятную деталь: на меня оборачиваются, как на какого-то клоуна.
«Если так будет продолжаться, то скоро обзаведусь либо поклонниками моей неземной красоты, либо врагами, на нее же позарившимися. И непонятно, что хуже», – прошипела сама себе, сворачивая в ближайшую подворотню.
Убедившись, что там, кроме меня и тошнотворной вони, никого нет, я прикинула, чем бы закрыть волосы, горевшие на ярком осеннем солнце как факел. В сумке не нашлось ни одной приличной тряпки, зато таковая обнаружилась на бельевой веревке, в трех метрах над головой. Естественно, просто подпрыгнуть и стянуть ее я бы не смогла, тогда я попыталась проделать то, что удалось в замке графа. Мысленно напрягшись, поманила кусок ткани неопределенного окраса к себе. Довольно долго ничего не происходило, возникла даже гадкая мысль, что в тот раз удалась моя единственная попытка поколдовать, и лимит на это дело я израсходовала. Но вот тряпка подалась, медленно сползая одним краем, как если бы я тянула ее на веревочке, а потом за что-то зацепилась и замерла. Сколько бы я ни дергала – все напрасно. Обозлившись, я выругалась про себя и резко рубанула воздух кулаком. Почти сразу меня накрыла волна неприятной тошноты, пустой желудок протяжно взвыл, посылая вверх, к горлу, кислотную волну. Если было бы чем, то меня стошнило бы прямо там, меж гнилых бочек и мусора. Но в последний раз я ела вчера у Мереши, а организм не собирался отдавать с таким трудом добытые калории.
Я кое-как справилась с собой и не без отвращения прислонилась к влажной стене, небольшими порциями втягивая в себя воздух. А передо мной, как в замедленном кино, на землю соскользнула та самая тряпка, которую я так долго пыталась добыть. Ухватить ее удалось на лету, но один край все-таки окунулся в лужу, набухнув неприятной зловонной жижей. Ни секунды не переживая, я откромсала этот угол ножом и обмотала сие творение ткаческого искусства вокруг головы наподобие тюрбана, после чего выскочила из подворотни, пока хозяева не заметили пропажу. Незаметнее после своих трудов я не стала, но, по крайней мере, теперь никто не мог видеть моих рыжих волос, слишком ярких для человека. Глаза спрятать намного легче.
Следующие несколько часов я провела в попытках отыскать гостиницу или таверну, пока неожиданно не сообразила, что все это время я прогуливалась вокруг такого заведения. Впрочем, в неприметном обшарпанном двухэтажном строении трудно заподозрить самое посещаемое место города. Снаружи я не увидела ни вывески, ни какой-то надписи. Или, может, я просто не там смотрела? Вот уж не знаю.
Как и в остальных домах, окна таверны были сделаны из чего-то вроде очень тонкой полупрозрачной пленки или ткани бледно-желтого цвета. Встречались дома и со стеклянными окнами, но крайне редко. Видимо, такой материал был очень дорогим и трудоемким в производстве, поэтому мало кто мог его себе позволить. Может, конечно, причины были совсем другими, но что-то я сомневаюсь.
Приоткрыв одну из створок тяжелой двери, я зашла внутрь. Таверну я представляла себе иначе, чище и светлее. Я же попала в захламленное полутемное помещение, с кое-как поставленными столами и лавками из почерневшей за годы использования древесины. На полу валялась в труху перетертая солома не первой и даже не десятой свежести. Завершала картину разношерстая компания посетителей, по одному или группами облепивших столики, галдящих, смеющихся, поющих, пьющих и едящих. Находиться здесь было не очень приятно, но бывала я в местах и похуже. На свадьбах или юбилеях на пятом-шестом часу гуляний порой нисколько не лучше.
Стараясь никого не задеть, я прошла к большому камину напротив входа и присела на поставленную перед ним лавку, блаженно вытянув ноги к огню.
– Чего желаете, госпожа? – монотонно поинтересовался невысокий усталый дядька в грязном фартуке.
Хотелось мне много всего, но я решила сразу определиться с самым важным. Запустив руку в мешок и отыскивая там монетку, я спросила:
– Комната найдется?
У меня даже мысли не возникло, что в таверне может не быть сдаваемого жилья, и я не ошиблась.
– Как раз сегодня одна освободилась, – ответил дядька.
– Хорошо. – Я кивнула и бросила ему серебряную монетку. – И еды. Мяса, овощей каких-нибудь, эникея, если есть.
– Сейчас все будет, госпожа! – оживился трактирщик, а я обратила внимание, что в любом мире деньги творят с людьми чудеса.
Мне не дали опомниться, как на хрупком столике установили блюдо, полное того, что я заказала. Нашелся здесь и серый хлеб из отрубей, сыр крупными кусками и какая-то зелень, похожая на петрушку. Накалывая кусочки мяса острой палочкой, попутно заворачивая их в зелень и сдабривая ломтиками то морковки, то помидора, я в считаные минуты основательно насытилась, но из жадности продолжила запихивать в рот остатки еды. Тело явно опасалось, что может опять настать голодное время, и решило запастись впрок.
Я так увлеклась процессом, что чуть не подпрыгнула, заметив, что из яркого пламени камина за мной кто-то наблюдает. Я бы закричала, не проглоти перед этим почти все содержимое подноса. Рассмотрев следящие за мной два янтарно-желтых глаза, только и смогла что подумать: «Ну, я и объелась. Скоро разнесет меня. Буду как бочка. Еще вот всякая муть мерещится…»
«Ничего не разнесет, – раздался у меня в голове негромкий звенящий голос. – Если так, как ты, колдовать, то можно съесть вдвое больше и все равно не насытиться».
– Что? – вслух спросила я и оглянулась, ожидая увидеть стоящую за мной какую-нибудь женщину или девушку.
– Что ты головой вертишь. Я прямо перед тобой, – вновь произнес голос.
Не понимая, кто со мной разговаривает, я еще раз осмотрелась, и только после этого догадалась опять заглянуть в пламя камина. Там были два странных маленьких глаза, которые внимательно следили за мной.
– Ты кто? – спросила я у пламени, чувствуя себя идиоткой.
– Чего так пугаться? – удивился мой собеседник. – Зла тебе не сделаю, даже наоборот. Меня специально прислали, чтобы помочь. Кстати, постарайся думать связными предложениями, и тогда на тебя не будут оборачиваться из-за того, что ты говоришь сама с собой.
Услышав в мысленном ответе явную усмешку, я немного обиделась, но спросила вслух:
– Кто прислал?
– Я не могу назвать имя. Мне запрещено.
– Это Бестелион?
– Нет.
Этот ответ меня немного успокоил, но не слишком.
– Как тому, кто тебя прислал, удалось меня найти? И кто ты?
– Это было сложно, но возможно. Ну а я… Протяни руку.
– Зачем? – перепугалась я и оглянулась на зал, чтобы убедиться, что за мной никто не наблюдает. Если бы кто-нибудь это делал, то точно решил бы, что я сошла с ума.
– Не бойся. Я не сделаю тебе ничего плохого, – ответил голос.
Я с содроганием протянула руку ближе к огню, и в этот миг как будто ленточка пламени отделилась от догорающего полена и оплела мое запястье. Не успев вскрикнуть, схватила себя за руку, но не почувствовала ни боли, ни жара, только приятное тепло металла. Под моими пальцами сверкнули золотые звенья в пять рядов, переплетенные так искусно, что походили на чешую. Замком этому браслету служила голова ящерицы, кусающей собственный хвост. Я попыталась расстегнуть замочек, но он вырвался из руки, сверкнули янтарные глазки, и повернувшаяся в мою сторону голова очень по-человечески на меня цокнула, а в мозгу раздался голос: «Я же говорю, что тебе нечего опасаться».
– Чем докажешь? – хрипло спросила я, не веря, что сижу и разговариваю с браслетом.
– Ты можешь задавать мне любые вопросы, но только не о том, кто меня создал, – ответила ящерка.
– Хорошо. Допустим. Тогда… Ты вообще что? – решила начать с главного.
– Так все запущено? – хмыкнуло это наглое существо. – Я саламандра. Огненная стихиала.
Почему у меня сейчас такое чувство, будто мне плюнули в лицо?
– Ну откуда мне это было знать? – нахохлилась я, как мокрый воробей на ветке.
– Ты уже довольно давно в этом мире… – заметила ящерка, явно сомневаясь. – Странно, что еще не разобралась.
– Какое там долго? – фыркнула я. – И пяти дней не наберется. Если считать только время, когда я была в сознании.
– Вполне достаточно, – не сдавалась стихиала.
– Если бы мне кто-то что-то рассказывал, а то все кусками и урывками, – вздохнула я.
– Ну, классификацию всех обитателей царств объясню попозже, – решила саламандра, и я представила, как она ставит галочку в графе. – Думаю, есть вопросы поважнее, чем этот.
– Хорошо. Сколько ты со мной пробудешь?
– Это решай сама, – ответила ящерка. – Меня создали, чтобы тебе помочь. Моя память хранит все, что знает мой создатель. Но отпустить меня можешь только ты сама.
