жестом её остановил, полез в нагрудный карман, и вытянул небольшую пачку мелких купюр. Отсчитав от неё семь штук, он убрал назад оставшиеся.
– Вот, пожалуйста, – с максимально холоднокровным видом, протянул Марк семьсот рублей. Клиент выпучил на купюры глаза так, словно ему протягивают использованный носовой платок.
– Что это такое? – завопил клиент.
– Ваши деньги, которые вы просили вернуть.
– Я заплатил четырнадцать тысяч.
– Тринадцать триста вы заплатили за колодки. Колодки остаются у вас. Моя работа – семьсот рублей. Вот, за свою нерадивость – возвращаю.
– Да что вы себе!..
– Марк! – грозно вступилась Виктория. – Что ты себе позволяешь, мелкий нахал?
– Я давно уже не мелкий, многоуважаемая Виктория! – Огрызнулся Марк. – Только вы вот, от старости, ослепли, и этого не заметили!
Смяв пресловутые купюры, Марк с чувством швырнул их в лицо клиенту и ушёл.Машина со скрипучими колодками так и осталась висеть в полутора метрах над землёй в лапах подъёмника.
Уверенно шагая в раздевалку, Марк не слушал угрозы и вопли Виктории, летящие в спину. Он знал: неделю она подуется, и сама позвонит, упрашивая вернуться на работу. Как ни крути, а клиентская база принадлежала ему. Это к нему выстраивалась очередь, а не к подъёмнику или пневмотрещётке. Может некоторых автолюбителей привлекали цены деталей и расходников, что предлагала «СТОшка». Но даже им нужны мастера. А единственный сменщик Марка даже с текущим объемом работы не справляется. Нанимать человека со стороны уже пробовали, и это закончилось плохо. То есть, нужно будет посидеть пару дней без работы, пока у Виктории не сменится гормональный фон, и она снова не начнёт рассуждать категориями рентабельности. А тогда она снизойдёт и до извинений. Благо, это не первый подобный конфликт. Да и не последний.
Марк переоделся быстро. Он устал и проголодался, а потому очень спешил домой.
Уже сгустились сумерки. Проезжавшие мимо машины слепили ближним светом фар, оставляя синих зайчиков на сетчатке глаза. Тщетно пытаясь выгнать зайчиков, Марк часто заморгал, и чуть было не упустил нужный ему номер маршрута. Да он и проморгал бы его, если бы одному из пассажиров не приспичило выйти на остановке.
Пропустив спасителя, Марк протиснулся в переполненный микроавтобус.
Стоя долго ехать не пришлось. Через пару остановок салон опустел настолько, что появились свободные сиденья, чем Марк не преминул воспользоваться. Место было не самое лучшее – прямо над задним колесом, но зато у окна. Прислонившись лицом к холодному стеклу, Марк бесцельно уставился на проплывающие мимо огни. Над колесом трясло жутко. Но Марк устал очень сильно, и это грубое кресло, неритмично бьющее по пятой точке, показалось ему колыбелью, которую качает нежная материнская рука.Веки сами собой начали слипаться. Сопротивляться не было ни малейшего желания, и Марк спокойно поддался накатившей дрёме.
4
Однако дрёма быстро переросла в глубокий сон. Марк почувствовал, что буквально проваливается в чёрную мглу, но не стал сопротивляться. У него уже бывали приступы осознанного погружения в сон, и он их совершенно не боялся.
Хотя бояться было чего: каждый такой сон заканчивался экстремальным пробуждением. Марку снилось, что он падает с высоких башен или скал, что тонет в реке или болоте, что его съедает ужасный монстр или убивает вражеский солдат. После этого Марк обычно просыпается в холодном поту, и помнит детали сна в мельчайших подробностях.
Благо подобное случается редко.
Падая в густой мрак, Марк почувствовал сильный удар и нехарактерную для дороги встряску. Послышался звон разбитого стекла, свист тормозящих покрышек и протяжный сигнал автомобильного клаксона. Затем показалось, что маршрутку несколько раз перевернуло с колёс на крышу, и только потом раздался женский визг.
Открыть глаза было не просто, но Марк это сделал. Багряный свет тут же ударил по ним. Было больно смотреть, но совершенно необходимо, так как мозг не мог понять, что произошло. Соседние сиденья, почему-то, оказались на потолке и были пустыми. В ушах стоял оглушительный звон, но даже сквозь него были слышны вопли и причитания.
– Авария! – сообразил Марк, и попытался подняться. Но не тут-то было. Тело отозвалось ломящей болью в каждой точке. К тому же, оказалось что он, Марк, теперь лежит на боку, а не сидит в кресле.
– Перевернулись, – Марк продолжал озвучивать приходящие в голову идеи. – Лежим на боку. Есть раненые.
Марк потрогал лицо не придавленной рукой, и непонимающе уставился на темную кровь, что осталась на пальцах. Словно иллюстрируя его догадку, голову, лицо, шею и плечи пронзила режущая боль. Ему здорово досталось от разбитого стекла.
Послышался гудок поезда. Животный ужас пробрал до самых костей: «а вдруг мы на железнодорожном переезде?». Собрав остатки мужества в кулак, Марк перевернулся и попытался подняться на четвереньки. Всё тело загорелось нестерпимым огнём и разразилось ломящей болью. Вокруг, столь же беспомощно, барахтались остальные пассажиры.
– Нужно добраться до аварийного выхода, – толи другим, толи самому себе скомандовал Марк и пополз к багажной двери микроавтобуса. Пожилая женщина сильно возмутилась, когда он надавил ей коленом на живот. Марк сухо извинился, и вторым коленом сделал то же самое – не со злости, просто по-другому было не пройти.
Дверь легко поддалась. Марк поспешно вылез наружу и с облегчением отметил, что маршрутка перевернулась не на железнодорожных путях. Они, скорее всего, располагались на вершине насыпи, у подножья которой он сейчас стоял на четвереньках. И вокруг не было ни домов, ни дорог. Только чахлые, корявые деревья, бурая трава да покрытые мхом валуны.
– Что, черт побери, маршрутка здесь делает? Где это мы? И почему сейчас светло?
Над головой, шумно перестукивая колёсами, промчался локомотив поезда. За ним, как и полагается, потянулась вереница вагонов. Марк подумал, что сейчас кто-нибудь заметит перевёрнутый автомобиль и нажмёт на стоп-кран. Но этого не происходило. Ему даже показалось, что он видит любопытные лица в мелькающих окнах, но никто не спешил что-либо предпринимать.
Проводив поезд взглядом голодного щенка, Марк решил действовать. Сначала он извлёк из перевёрнутого микроавтобуса ту женщину, по которой прошёлся на коленях. Она возмущалась, кричала от боли и даже пускала проклятия. Но Марку было безразлично. Он думал только о том, что аптечка в машине одна, и она где-то у водителя, а раненых много, и неизвестно кому больше понадобится скромный запас перевязочных материалов.
Марк оттащил женщину метров на десять от микроавтобуса, положил на сырую землю и тут же бросился назад. Ему на встречу из салона выползла коренастая девушка с расквашенной губой. Она коротко
