Нас, наконец, заметили. Навстречу вышла девушка в безупречно белом халате, стройная и смуглолицая. На фоне затертого кафеля и бетонных полов цвета серой безысходности она смотрелась очень контрастно. Я привык наблюдать судмедэкспертов в облике потёртого вида растрепанных мужиков и ненакрашенных женщин возраста лишнего веса и широкой кормы. А тут вполне себе цаца. Волосы стянуты в конский хвост. Симпатичное лицо, строгое и чуть хмурится.
Завидев ее, Федя чуть раскрыл рот.
— Выдача тел с торца здания! — увидев нас, проговорила она командным голосом.
Глава 3
— Позовите заведующего отделением, — шеф развернул свежеиспечённые корочки, показав их медичке, и важно добавил. — Моя фамилия Горохов.
Фамилия должна была произвести впечатление на судмедэксперта, ведь уже не только в узких кругах наша межведомственная группа была широко известна. Газеты пестрели заголовками о деятельности нашего коллектива после каждого громкого дела. Но девица нас не признала.
— Вы из области? Слушаю вас.
— Мы из Москвы, — хмыкнул Горохов. — В удостоверении же написано.
— Я в ваших удостоверениях не разбираюсь. Так что вы хотели?
— Я уже озвучил свою просьбу, — в голосе Никиты Егоровича появились нотки раздражения. — Немедленно позовите главного. Дело срочное.
— Я и есть заведующая отделением. Титова Вера Павловна.
Никита Егорович на секунду раскрыл рот, признаться, и я был удивлен, что такая молодая-зеленая — и уже в начальство выбилась. Сколько ей? Лет двадцать пять, может, двадцать семь? Где-то так.
— Замечательно, — шеф подобрал челюсть и вошел в русло делового разговора. — Мы расследуем убийство Бочкина, того, которого два дня назад вам привезли.
— А, этого пожарного, — кивнула Вера. — Я лично его вскрывала.
— Отлично, мы хотели бы осмотреть тело, и расскажите нам подробно причины смерти. И все, что может быть полезным для следствия.
— Тело в холодильнике, пройдемте, — Титова уверенно зацокала каблучками к дальнему ответвлению коридора.
Даже халат не смог скрыть перекаты ее упругих ягодиц. Девка явно со спортом дружит. Света, заметив мой взгляд «не туда, куда надо», одернула меня за руку и гневно зыркнула.
— Это у меня профессиональное, — шепнул я в оправдание и улыбнулся. — Людей при первом знакомстве разглядывать, чтобы понять, что они собой представляют.
— Еще раз увижу, что на задницу пялишься, профессионал, — прошипела она мне на ухо, — в отдельный номер переедешь.
Мы приблизились к непомерно широкой двери, обитой крашеной жестью. Сбоку на стене плакат: «Уходя, гаси свет!» с изображением тети с мужиковатым лицом, которая грозила пальцем.
Титова распахнула дверь. Комната-холодильник оказалась без изысков. Это в фильмах «картотека трупов» в моргах устроена в виде штабелей удобных выкатных ящичков. А тут все по-простому. Помещение без окон. На потолке — ржавые трубы. Все заставлено каталками, на которых покоятся усопшие. Запахло формалином и тухлятиной. Далеко не все тела были первой свежести.
Внутрь заходить, естественно, никто не захотел. Титова вошла одна. Взяла каталку с нужным телом, накрытым простыней, и потянула ее к выходу. Перешагнула через истерзанный временем деревянный порог. Скрипучие колесики уперлись в преграду и никак не хотели перескакивать.
Девушка откатила тележку чуть назад, чтобы взять небольшой разгон, но к ней подскочил Федя:
— Позвольте, Вера Павловна! Я помогу.
Он отважно взялся за ручки облезлой каталки и, стараясь не смотреть внутрь комнаты, где в мрачном холоде сгрудились подобные же тележки с трупами, с силой дернул ее на себя.
Тележка перескочила через порожек, колеса ее завернулись, и она вплотную приблизилась к Погодину. Труп вытащил синюшную руку из-под простыни и ударил по бедру Федю.
— А-а! — тот отскочил в сторону, как ошпаренный.
Мы тоже вздрогнули. Хотя, конечно, это просто рука от тряски выпала, а не мертвец ожил. Но Федя, так старательно изображавший смелого джентльмена, теперь прилюдно сконфузился. Титова глянула на него снисходительно:
— Что вы кричите? Это вам не поликлиника. У нас пациенты всегда спокойные.
— Мне показалось, что он меня схватил, — Федя ткнул пальцем на свисающую руку.
— Трупное окоченение прошло, вот он и «шевелится», — поморщилась медичка.
Она, не церемонясь, сдернула простынь прямо в коридоре, не утруждая себя откатить тело в смотровую.
На листе из нержавейки лежал голый мужик комплекции далеко не маленькой.
Брюшная полость и грудина уже были достаточно аккуратно зашиты после вскрытия. На черепушке, словно кусочек из пазла, присобачен фрагмент лобно-теменной кости. Как он там держался, я не понял. Казалось, если еще раз тряхнуть тележку, то он отвалится.
Света поморщилась и отвернулась. Федя же, чтобы реабилитироваться, даже подошел поближе, но держался бочком, в стороне от грозно свисающей руки.
— Причина смерти — асфиксия, — голос медика стал занудно-лекторским. — Судя по обширности гематом, повреждению кадыка, удушение было произведено, предположительно, захватом руки, плечом и предплечьем. Как видите, следов от веревки, удавки, или другой петли — на шее нет. Кроме того, обратите внимание на левую боковую поверхность туловища и левой ноги. Обширные гематомы от удара тупым предметом или от удара об таковой образованы примерно в одно время с временем смерти.
— Они могли образоваться от удара об асфальт или землю? — спросил Горохов внимательно разглядывая тело.
— Да, — кивнула судмед. — Кроме того, имеются подтверждающие это травмы. Перелом тазовых костей слева.
— То есть, его хорошенько приложили о землю, а потом задушили? — уточнил следователь.
— Скорее всего. Это похоже на борцовский прием. Например, бросок через бедро.
— Вы разбираетесь в борьбе? — спросил Федя с улыбкой, маскируя флирт под деловой вопрос.
— Немного. Занималась раньше, в студенчестве, спортом разным
— Не думал, что такие хрупкие девушки спортом занимаются.
— Это в прошлом, — отмахнулась судмед.
Но Погодин от этого не перестал загадочно (как ему, видимо, казалось) улыбаться.
Теперь ясно, откуда у Титовой такая задница. Все-таки спортсменка. Еще и комсомолка, наверное — в общем, Федя, похоже, крепко запал.
— У остальных жертв тоже подобные повреждения? — спросил я. — С ними тоже вы работали?
— Да, переломы различной локализации, но тоже все слева.
— То есть, убийца, — я задумчиво почесал гладко выбритый подбородок (Света теперь заставляла бриться каждый день), — применяет свой, так сказать, коронный борцовский прием. Отточенный до автоматизма, который никогда не даст сбой?
— Верно, — кивнула медичка. — Похоже, что он не вступает в открытую схватку. Повреждений на лице или где-то еще нет. Только на левом боку. Убийца, скорее всего, нападает неожиданно, заставая жертву врасплох. Я это так представляю.
— Ну, да… Никто не ожидает, что проходящий мимо прохожий может шваркнуть тебя об асфальт, — подытожил я. — Но почему они потом не сопротивляются? После броска? Дают спокойненько себя придушить? Странно…
— Скорее всего, после полученных травм потерпевшие находятся в болевом шоке. Беспомощны. А может, и сопротивляются, просто убийца гораздо проворнее их. После броска берет их на удушающий и добивает.
— Странный способ убийства, — поморщился Горохов. — Совсем не тривиальный. Почему не нож? Или обломок кирпича, на худой конец?
— Мне кажется, что убийца хочет показать свою силу, — вмешалась Света. — Это видно даже по выбору жертв. То есть, вы понимаете, это же мог быть кто угодно. А что мы видим? Все трое погибших — крепкие мужчины. Нападает он ночью на одиноких прохожих, но выбирает именно таких. Только не понятно, почему.
— Может, мстит? — предположил Никита Егорович.
— Возможно, — кивнула Света. — Нужно будет проверить, что общего у троих погибших.
