Клифы явились в магазин вслед за мной, цокая по полу когтями и помахивая хвостами. Волкодавы отталкивали друг друга, шумно принюхивались. Бросали жалобные взгляды то на меня, то на лоток с хлебом. Их топот привлёк внимание Шиши. Юная продавщица спустилась на первый этаж, влилась в стаю просителей хлеба. Тоже отметилась урчанием живота и сглатыванием слюны. Вот только не прикасалась ко мне холодным носом.
— Ладно, — произнёс я. — Если не выживу, считайте меня… нет в крельском языке такого слова.
Взял с полки батон (отметил: хрустящая корочка), разломил его пополам, понюхал мякиш. Различил легко узнаваемый запах мёда. Точно, как в моих персильских изделиях. Вернул часть батона на полку — от другой половины отломил маленький кусочек, положил его на язык. Зажмурился, прислушиваясь к вкусовым ощущениям. Подумал, что кулинарная магия — настоящее чудо. Благодаря ей даже первое творение пекарей-новичков походило на шедевр.
«Ну и благодаря твоим усилиям тоже, старый», — добавил я.
Надя жалобно взвизгнула, боднула меня в бок лбом.
Вера проделала то же самое, но с другой стороны.
Барбос обиженно отвёл взгляд.
Шиша печально вздохнула.
— Имейте терпение, дамочки, — сказал я.
Тут же затолкал в рот новый кусок.
Половинку батона вручил продавщице.
Надежда тут же попыталась отобрать у девчонки хлеб. Но не успела. Шиша отскочила в сторону, показала собаке кукиш. Улыбнулась. Вцепилась в румяную корочку зубами, оторвала большой кусок. Поглядывала на волкодавов, готовясь броситься наутёк.
— Не ссорьтесь.
Вручил клифам по целому батону. Батоны провалились в собачьи глотки, как в бездонные ямы. Волкодавы лишь пару мгновений работали челюстями. Слизнули упавшие на пол крошки, тоскливо вздохнули. Синхронно подняли на меня полные мольбы глаза.
— Да не жалко мне, — пробубнил я с набитым ртом. — Я же обещал: половина первой партии — ваша.
Раздал волкодавам по батону. Потом ещё по одному. И ещё.
— Да вы лопните, крокодилы!
«Ух ты! В этом мире и крокодилы есть. Надеюсь, не в местных реках».
Заметил ревнивый взгляд Шиши.
— Бери, сколько хочешь, — сказал я девчонке. — Это пробная партия. Только для нас.
«Ну что там, етить тебя? — раздался в моей голове встревоженный голос старого пекаря. — Попробовал уже? Чего энто ты молчишь, парень? Случилось чего?»
«Всё замечательно, старый, — ответил я. — Хлеб получился — высший класс. Почти как тот, что выпекал я. Клифы лопают его с удовольствием. А они, как ты знаешь — ценители».
«Первая партия, етить её — всегда выходит… не очень. Мои девочки только учатся. И учатся быстрее, чем делал енто ты, бездельник. Дай нам время. В следующий раз медовый у нас получится не чета твоему. Лопнешь от зависти — точно тебе говорю!»
Я затолкал в рот новую порцию медового батона. Отметил, что сегодня я лопну не от зависти, а от обжорства. В трактир идти расхотелось. Посчитал извращением жевать тамошнюю пресную еду, имея под рукой свежую выпечку (лучшую в столице, а то и во всём царстве!).
Посмотрел на активно жующую хлеб Шишу. Взглянул на трёх клифских волкодавов, вновь попрошайничавших еду. Покачал головой. Вручил собакам новые порции хлеба. Те мгновенно исчезли в зубастых пастях. Подумал: надо бы хоть чай заварить — не жевать же всухомятку.
* * *
После чаепития я ненадолго покинул дом: прогулялся в соседний квартал — к швее. Забрал рабочую форму для своей продавщицы (заказал её, когда определился с расцветкой интерьера магазина). Мой заказ обещали выполнить вне очереди, завершить пошив формы ко вчерашнему дню (пришлось доплатить за скорость). Но вчера я не решился идти в швейную мастерскую, щеголяя разукрашенными лицом и руками. Перенёс поход на сегодня.
Поначалу я планировал удивить столичных жителей необычным нарядом своей юной работницы. Но в итоге решил не заморачиваться с одеждой — велел пошить для Шиши чёрный фартук, окантованный жёлтой лентой, и жёлтую косынку. Не объяснил швее, для чего мне понадобился треугольник из ткани. В этом мире женщины не повязывали платки на голову. Был уверен, что моя продавщица станет законодателем новой столичной моды.
* * *
Шиша послушно примерила новенькую форму. Фартук оказался великоват, но не слишком. Почти полностью скрыл остальную одежду юной продавщицы — убедил меня в правильности решения не заморачиваться с выбором прочих элементов формы. Косынку на голову Шише я повязал собственноручно. Пусть у моего нового тела не было нужных навыков, но имелись воспоминания о том, как я проделывал подобное действо бессчётное количество раз — в прошлой жизни.
— Идеально, — сказал я.
Отступил от девчонки на шаг — любовался на её образ Алёнушки из фильмов-сказок. Яркая косынка скрыла всё, что было в Шише от «пацанки». Выставила напоказ выразительные глаза, румяные щёки и яркие губы. Превратила персильскую атаманшу в прелестную куклу (похожих в спальне моих дочерей обитало множество — в ящике для игрушек). Окинул взглядом фартук с жёлтой окантовкой, головной убор одуванчикового цвета. Умилённо улыбнулся: даже я среагировал на преобразившийся облик своей продавщицы.
— То, что надо.
Посмотрел на ноги девчонки.
— Только обувь придётся заменить, — сказал я. — На что-то удобное, но другое.
Шиша переступила с ноги на ногу.
— Почему? — спросила она.
— Твои башмаки не вписываются в образ.
— В образ?
Девчонка посмотрела на окно — надеялась там увидеть своё отражение.
— Да. В образ прекрасной и милой куклы. Такой ты будешь выглядеть со стороны — на рабочем месте. Никакой дерзкой бандитки за прилавком быть не должно. Атаманшей будешь по окончании рабочего времени. Если захочешь. Договорились?
— Конечно, мастер Карп.
Шиша помахала ресницами.
— Замечательно, — сказал я. — До открытия успеем купить тебе новую обувь. Или… покрасим эту. Разберёмся.
— Спасибо.
— Да не за что. Если хочешь рассмотреть себя в зеркало — беги на второй этаж. Только не задерживайся там.
На лице девчонки расцвела улыбка.
«Покупатели от этой улыбки будут писать кипятком, — подумал я. — Не заказать ли мне портрет своей продавщицы для рекламного баннера?»
— Я быстро, мастер Карп! — сказала Шиша. — Только одним глазком взгляну!
— Можешь и двумя, — разрешил я. — Но не задерживайся. Скоро открытие нашего магазина: пекарня вот-вот заработает в полную силу. А ты к работе пока не готова. Нет, пишешь и считаешь ты сносно — не спорю. Но есть и другая грамотность — трудовая. С нею у тебя пока никак. Похоже, что в торговой гильдии подобные вещи не объясняют. Пришло время объяснить тебе, как должен работать хороший продавец. Проинструктирую тебя, раз у меня выдалось свободное время.
* * *
— Хочу сразу напомнить тебе, Шиша, что Норвич — это не Персиль, — говорил я, расхаживая вдоль ряда полосатых колонн. — Здесь тебя не проведают в магазине родители, приятели и тётушки. Да и вообще, лично твои знакомые будут захаживать редко. Для большинства посетителей ты не та симпатичная девочка из соседнего дома, и не бравая бесстрашная предводительница ватаги детишек. Для большинства покупателей ты даже не человек. В их глазах и умах ты всего лишь часть этого магазина.
Я развёл руками, показывая на стены торгового зала.
Шиша огляделась. С интересом — будто впервые видела интерьер магазина. Из-за прилавка она виднелась по грудь. Да и то лишь потому, что специально для неё я велел сделать за витринами дощатый настил. А иначе бы покупатели видели только макушку моей продавщицы, покрытую жёлтой тканью косынки.
— Как это — я не человек? — спросила девочка.
— А вот так. В глазах посетителей этого зала ты будешь сродни вот этим витринам, тем стеллажам, нашей вывеске. Они увидят в тебе полезное приспособление, которое умеет поднять улыбкой настроение, ловко берёт с полок нужный товар и обменивает его на монеты. Это не хорошо и не плохо. Это такая реальность — только и всего. Лишь очень редко тебя посчитают необычной девочкой. Но будь готова к тому, что покупатели не заметят в тебе ребёнка, да и вообще — живое существо. Это такой выверт человеческой психики.
