— Лихо ты, — невесело усмехнулся Кошкин. — Но полагаю, на этом твои приключения не закончились?
— Так точно, не закончились, — признался я. — В общем, вернулся я в город, вышел с автобуса. Двинулся по посадке вдоль «проспекта Строителей», остановился завязать шнурки и... Случайно наткнулся на труп девушки с перерезанным горлом. Привлек меня ее стон, но когда я увидел тело, она уже отошла в мир иной. Перед этим, на тропе меня едва не сбил какой-то человек в капюшоне. Он бежал так, словно за ним черти гнались. Наверняка, его рук дело. К сожалению, его лица я не разглядел. Темно было, да и капюшон еще.
Некоторое время было тихо. Отец Юльки переваривал информацию.
Наконец, он вздохнул. Подвинул ко мне стакан.
— Выпей еще. Полегчает.
Я сделал, как он сказал и снова удивился — он прекрасно понимал мое состояние. Руки все еще тряслись. Проклятое смешение подсознания — сейчас часть подсознания реципиента явно не шла мне на пользу.
— Значит, так... — спустя пару минут произнес отец Юльки. — По поводу убийства. Тебя кто-то видел на месте преступления?
— Да, — подтвердил я. — Какая-то пожилая женщина, лет шестидесяти. Я попытался все объяснить, но она и слушать не захотела. Все милицию звала, чуть горло не сорвала.
— Это плохо, — вздохнул Кошкин. — Если гражданка даст показания, на тебя составят ориентировку. А она даст, не сомневайся. Все было очевидно — женщина наверняка считает, что делает благое дело, помогая милиции своими показаниями. Для нее ты и есть убийца, обратного не докажешь.
— Знаю, — пробурчал я, глядя на пустой стакан. Больше пить не хотелось, не смотря на отвратительное настроение.
— По поводу участкового... Тоже ничего хорошего тебе не скажу, скорее всего объявят в розыск. Так, погоди... А почему вообще ты на него напал? Он что, применил силу?
— Это вообще сложно объяснить. В общем, сначала, все шло нормально. Пришли в отделение, я задал ему вопрос, знает ли он заместителя начальника исполкома Припяти. Он сказал, что знает. Я попросил позвонить ему... Все это время я считал Павла Сергеевича если не другом, то хорошим знакомым. А в итоге, тот дал команду меня задержать. Ну и лейтенант наставил на меня ствол.
— Почему не сдался? Объяснил бы все, назначили следствие. Разобрались бы.
— Ага, ну конечно. Кто бы мне поверил? — горько усмехнулся я. — Все это звенья одной цепи, сначала рота... Негативные отношения в воинском коллективе, стычки с командованием. Затем драка. Потом еще одна. Нападение на машину военной комендатуры, мой побег. Затем история с участковым, а после меня видели на месте преступления... И самое главное, кому-то наш «Барьер» очень сильно помешал. Все это как-то связано с атомной электростанцией. А кто и зачем, я понятия не имею.
— А как ты вообще попал в это подразделение? — спросил собеседник. — Я же правильно понимаю, оно курируется... Точнее курировалось комитетом госбезопасности?
— Да. Иванец как раз и помог. Сначала я чем-то его зацепил, когда в «РОВД» поставил на место одного капитана. Потом, он пристроил меня в учебку, под Краснодаром. Там я присматривал за его сыном, в процессе познакомился с человеком, который впоследствии и стал основателем «Барьера». Настоящего имени и фамилии не знаю, мне он представился Андреем. Лисицын сказал, что его зовут Черненко Алексей Владимирович. Сначала он отправил меня на аэродром «Овруч», где я себя хорошо проявил. Затем весной этого года меня перевели на Янов, где я тоже отличился, работая на Юпитере. Ну а после у меня был разговор с этим Черненко. После этого я и попал в учебный центр, который он и основал. Я пытался объяснить ему, что на атомной станции может произойти диверсия.
— О, как! А откуда такие сведения?
— Не могу сказать. Просто частично подтвержденные догадки.
— Ясно. Ты я смотрю не прост... Раз тебя взяли в такое подразделение.
— А что толку-то? Обучение не было закончено, а сам я теперь как минимум дезертир. Ну и по совместительству — враг Советского Союза.
— Чушь не неси, — отмахнулся Кошкин. — У каждой проблемы есть фамилия. Разобравшись с основной проблемой, остальные можно «разрулить» в процессе.
Я промолчал, не зная, что на это ответить.
— А вообще, ты молодец, — вдруг продолжил подполковник. — Грамотно мыслишь, да и рассуждаешь не по возрасту. Знаешь, я уже не раз замечал за тобой, что хотя тебе еще и двадцати нет, а складывается впечатление будто разговариваю со своим ровесником.
— Мне многие так говорят, — криво улыбнулся я. — Только что толку с этого? Дров я наломал выше крыши и как все это разгребать, понятия не имею. Все как-то кучей навалилось.
Конечно же мне хотелось рассказать ему, что произойдет двадцать шестого апреля восемьдесят шестого года на Чернобыльской АЭС, но делать это было нельзя. Категорически. Кошкин, сам того не желая запустил бы новую цепочку событий, в которых мог пострадать сам, а заодно досталось бы и Юльке. Нет, не стоит ему говорить о подобном. Ведь даже простой, но закономерный вопрос — откуда я знаю про аварию — поставил бы меня в крайне невыгодное положение.
— Ты во многом прав, — произнес подполковник. — Хм, еще кое-что расскажу. Это, конечно, касается тебя лишь частично, но все-таки. Скорее всего, ты не в курсе, поэтому вот то, что сам знаю. В городе, с середины августа произошло уже три убийства, две женщины и один мужчина. С Москвы прислали какую-то преуспевающую оперативную группу, они как раз недавно начали работу в Припяти. Черт его знает, кто такие, но расхваливали их как лучших специалистов. Вроде как уже не одного маньяка за решетку отправили.
Новость о какой-то там группе из столицы меня никак не заинтересовала. А вот тот факт, что жертва могла быть не первой, меня удивил. Это что же, в Припяти реально маньяк завелся?
— Интересно. Выходит, это могло быть четвертое убийство?
— Может да, а может и нет. Вот пусть москвичи и разбираются теперь. — Кошкин пожал плечами, затем положил в рот кусочек сала и принялся жевать его. — Да-а, Леха... История у тебя крайне интересная, но очень запутанная. Пытаюсь сообразить, как тебе помочь в сложившейся обстановке.
— Никак, — судорожно выдохнул я.
— Отставить панические мысли! Ты хорошо подумай...
— А впрочем, есть кое-что... — я осмотрел помещение. — Здесь пожить несколько дней можно?
— Да хоть месяц, — кивнул тот. — Друг еще в прошлом году уехал в Мурманск. Здесь тихо, людей почти нет. Эти дома в основном не жилые, стоят с тех времен, когда Припяти здесь еще не было. Но ты все равно будь осторожен и не светись лишний раз. Свет по ночам не включай, шторы держи закрытыми.
Я медленно кивнул — вот какая судьба меня ждала в ближайшее время?
А подполковник дожевав сало, задал еще один вопрос.
— Леха, я спрошу кое-что, а ты постарайся ответить максимально честно. Хорошо?
— Само собой.
— Ты не хочешь мне рассказать что-нибудь еще? — подполковник посмотрел на меня открыто, предельно внимательно. В его взгляде я не заметил какого-либо негатива.
— Нет, — без раздумий ответил я. Врать и не подавать виду я умел — был опыт, когда перед командованием прикрывал своих бойцов. Так любой умеет, кого часто вызывают «на ковер» к вышестоящему начальнику.
— Хорошо, — просто ответил он. — Тогда я пойду. Можешь спокойно жить здесь, столько, сколько нужно. Немного еды тут есть. Позже привезу еще. Сам никуда не ходи, тем более по магазинам. Не дай бог, попадешься милиции. У меня есть связи в комендатуре, попробую узнать, насколько серьезную работу по тебе там запустили. Заодно заеду в «РОВД», проверю, есть ли ориентировка.
Он поднялся с места.
— Спасибо, — тихо произнес я.
— Не благодари,— произнес он, надевая китель. — Пока не за что. Надеюсь, будет толк. И вообще... Тебя Юлька выбрала, не просто так. Она, как и я, людей чувствует. А ради того, чтобы дочь была счастлива, я все сделаю. Это долг любого отца, тем более матери у нее нет.
Я промолчал. Слова тут были излишни.
