— А то чо?
— А то всех подставляешь! — Кажется, разговор пошел по пятому кругу. Но я не собираюсь давать заднего. Это моя поляна, что бы я себе не говорил, пытаясь отмазаться от проекта.
— А-а! Усёк. Туше! — Это он французский вспомнил или его во дворе подучили? Насчет того, что он второгодник, я приврал малость. Ему шестнадцать, и он дважды второгодник. По нему военкомат еще не плачет, но уже записал товарища Самохина в допризывную молодёжь. Если всё пойдет хорошо, этот самородок успеет закончить восьмой класс раньше, чем его призовут. Педагогический коллектив прикладывает максимум усилий, чтоб выпустить его из школы уже в этом году.
— Фонит! — Раздалось из очередного угла. — И там слышно было, и тут фонит! Но меньше, кажись!
Это наши доблестные «Уралы» фонят, подключенные к усилителю. Там всё просто на самом деле — гитары начинают фонить, когда их подносят близко к усилителю или когда провод подключения длинный. Так что всего дел-то: укоротить провод и отнести гитару подальше. Не спрашивайте меня, как эти два условия совместить. Вернее, отнести гитару можно, и тогда фонить перестанут — но только если штеккер вынуть. Жалко, отключенная гитара звучать не будет. Прыжки вокруг инструментов занимают чуть не половину времени. Антоха старательно пропаял все контакты, проверил экраны и оплётку. Кто-то прибежал с очередным ноу-хау: мол надо ниши под платы в гитаре обклеить изнутри фольгой. Причем не от шоколадок, а от сигарет «Опал» — она там с бумажной подложкой, удобнее оклеивать. Отвертка под рукой, верхние панели сняли с баса, вытащили электрику, с помощью клея ПВА и фольги проклеили ниши, подсоединили экраны к «земле». Что сказать, танцы с бубном вокруг одной гитары на пробу дали небольшой, зато заметный эффект — фонить стало меньше. Не перестало, но пусть хоть так. Кстати, фольгу отобрали у Самохи, всё какая-то польза от человека образовалась.
— Пацаны, мы с самопальным звукоснимателем паримся, а я в магазе видел настоящий заводской звукосниматель к акустике! Можно за пять минут установить и подключаться к усилку как с настоящей электрогитары!
— И сколько стоит?
— Сто двадцать рублей.
— И зачем ты это сказал, Виталист? Понимаешь же, что хрен мы его купим.
— Ну просто… Чтоб вы знали, что есть такая приблуда.
— Спасибо тебе большое, конечно! Но лучше бы ты нас не злил. А вот что надо, так это вон тот блок розеток запитать. Блин, так удобно расположены, и при этом обесточены как пересохший колодец в пустыне.
— Да вообще легче лёгкого! Они же все запараллелены.
— Ну.
— Баранки гну! Кидаем двужилку на двести двадцать откуда-нибудь, на конце вилку. Вилку втыкаем в одну розетку, весь блок под током! — свежая идея пришла от Валерки Фадеева.
— Ура! Замечательное решение!
И мы не стали долго тянуть — сразу же смастырили этот инновационный вариант. И даже убедились, что он работает. Что значит незашоренность взгляда, подумал я вчера. А сегодня я подумал другое, слегка матерное.
Сегодня после уроков решили не засиживаться до вечера. Так, порепетируем слегонца то, что уже начали. Кто-то будет смеяться, но у нас зашла песенка про БАМ. Так или иначе, но обязательно нужна комсомольская песня с позитивным идеологическим настроем. И лучше, если мы сами выберем себе что-то подходящее, а не нас начнут тыкать в «хорошую правильную песню». А тут такой проигрыш самопальный, практически Рихтеровский кавер на синтезаторе, и потом припев:
Слышишь, время гремит — БАММММ!
На просторах страны — БАМММ!
И большая страна покоряется нам…
Под эту песню Чуга вытребовал себе микрофон под барабан, потому что БАМММ должен быть такой, чтоб школе было слышно. Во всей школе, а не только в актовом зале и фойе. Шеф как-то даже залетел к нам убедиться, что раздавшийся БАМММ — это просто песня, а не тепловоз, протаранивший стену школы. Постоял, послушал и ушел довольный, не в каждой школе есть настоящий комсомольский ансамбль, который так бабахает про БАМ — комсомольско-молодёжную стройку века.
Но сначала всё подключаем и настраиваем. Процесс этот тем легче проходит, что тремоло с ритм-гитары мы уже демонтировали. Это такая кривая рукоятка, напоминающая рычаг переключения скоростей, какой у Кадиллаков ставили под рулём. Хрень призвана менять натяжение струн в процессе игры. Вследствие её нажатия соответственно «плывёт» и звук. По факту он не просто плыл при нажатии, а отправлялся в свободное плавание. То есть после каждого нажатия на тремоло требовалось снова настраивать гитару. Нахрен такое чудо, проще надо играть! Заглядевшись на гитару, я взял провод-переноску, чтоб подключить блок беспризорных розеток, торчащих из стены. Взялся за вилку. Мгновенно дикая боль воткнулась с гудением в мозг, я очень чётко слышал классические пятьдесят герц. Пока мозги «наслаждаются» звуком, левая ладонь изо всех сил стиснула вилку, не давая прервать подключение к сети питания. «Это всё!» — успел подумать я, пока тряс рукой. Хрен там, пальцы продолжают стискивать вилку. Невероятным усилием взял под контроль правую руку и ухватился за провод.
Вид сверху: Стою и смотрю, как моё тело извивается на полу, правая рука соревнуется с левой за право обладания удлинителем. О! Не ожидал, не ожидал — правая выиграла, вырвав из левой не только победу, но и вилку. Тело успокоилось и прикорнуло на полу, не обращая внимание на взгляды обступивших его одноклассников.
Прикольно! Сто раз такое видел, но исключительно в кино. Получается, я опять умер и смотрю со стороны на своё тело. А поскольку меня тут ничего не держит, сейчас с потолка актового зала польётся свет, заиграет музыка и меня, вернее мой дух унесут под белы руки ангелы господни. Если только им можно носить души комсомольцев. Сложный момент — я давно не комсомолец, я на замене играл, меня можно! Эй, я наигрался, забирайте уже!!!
Хрен там, ни света, ни музыки, ни грёбанных ангелов.
— Пацаны, он чего, окочурился?
— Ой, мальчики!
— Погоди бздеть! У него бы тогда глаза открытые были. В кино всегда у мертвецов глаза открытые.
— Послушайте, дыхание у него есть?
— Надо искусственное делать! Как по телевизору показывают!
— Дышит! — Ирка Долгополова единственная из всех встала на коленки и прильнула к моему лицу.
Что значит «дышит»? Я вон в сторонке стою, вернее бегаю вокруг толпы, образовавшейся на сцене. Умер, значит умер! Как это я могу дышать, если я уже покинул тело? Поддавшись внезапному порыву, я отошёл от тела подальше, чтоб понять, тянет ли меня к нему. Знаете, а вот не тянуло. Вышел из актового зала, покрутился в фойе, вернулся обратно. Вовремя, чтоб увидеть творящееся безобразие.
— Его надо разбудить, у пациента глубокий сон! — С этими словами Ванька начал хлестать меня по щекам.
Вот урод! Реаниматолог доморощенный! Даже обидно стало от такого обращения. Может, и вправду еще пожить, раз народ волнуется, вон у Ирки уже сопли-слёзы, мокрота чуть не на мою форму капает. И что делать, как надевать тело на себя? Попробуем так: наклонился, протянул руку и как-бы влез внутрь себя. Сразу поплохело, закашлялся, толкнул с себя Чугу:
— Иди нахрен, козел! — Скорее прохрипел, чем крикнул. — Ща как дам больно!
— Я ж говорил, что спит! Миха, живой!
— Тихо ты. Еще услышит кто. Нормально всё, ударился, упал.
— Ага! Вырубился ты! — А сам улыбается как идиот.
— Всё. Замяли для ясности. Играем «БАМ», я посижу послушаю, как у нас получается.
Дети, они такие дети. Раз никто не умер, значит всё хорошо. Только что кто-то прошёл по краю, и опять смех, визг, веселье. Не важно, свалился с крыши и пролетел мимо арматуры, выскочил из-под колёс автомашины, ударило током… Жизнь продолжается и нет повода для грусти, если жизнь продолжается.
Естественно, мы играли не так, как было написано старшими мудрыми как солнце из этой песни товарищами. Быстрее, заметно быстрее, без этих всех мелизмов. Получилась почти дворовая песня, только слова не стал трогать. Хотя прямо с души воротило от первой строки «Солнце в небе светит мудро…» В данном случае «мы» играли и пели, а я сидел на третьем ряду и слушал. Настроения музицировать так и не появилось, зато появилась мысль — а вдруг можно выходить из тела не только после ударов током, а просто так? Всё-таки я не просто восьмиклассник, а демон из Индийского океана, у меня способности шире. Как минимум я могу писать без ошибок и девчонок охмурять. Что мне мешает проходить сквозь стены, к примеру. В том смысле, что не только через двери.
