Забираться в одну из теплушек и просить бойцов о помощи я не стал. Во-первых, поди еще докажи, что ты сам не враг. Во-вторых, это делать — только время терять. Даже если мне в помощь будет еще десять-двадцать человек, это ничего не решит. В теплушках стоп-кранов нет, и все равно придется идти к головному паровозу.
Вскоре миновали Первое и Второе озера, и состав стал разгоняться еще стремительнее. Мы двигались по новой ветке, ведущей через Каменск-Уральский на Свердловск. Ветка, как помнил Димка, требовалась для нужд Челябметаллургстроя НКВД СССР, который создавал Челябинский металлургический завод спецсталей, и совсем недавно была достроена немцами-трудармейцами. А из своих личных воспоминаний, я выудил, что Немецкая Поволжская автономная республика была к этому времени уже ликвидирована во избежание предательства со стороны этнических немцев, поэтому все мужчины от пятнадцати до пятидесяти пяти лет, и женщины от шестнадцати до сорока пяти лет, то есть все трудоспособное немецкое население СССР, примерно триста тысяч человек, были мобилизованы в трудармии, и хоть и считались особо неблагонадежными в сравнении с другим контингентом, теми же зэками, но работали честно и на совесть.
Пока я пробирался к паровозу, мозг работал в автономном режиме. Я вызвал в памяти карту области, пытаясь прикинуть, где именно лучше всего совершить подрыв, чтобы нанести составу максимальный урон.
Ну конечно же! Вскоре мы должны будем пересечь новый однопутный мост через Миасс. Он, конечно, хорошо охраняется, но не будут же они останавливать и досматривать особо срочный воинский транспорт. Дорога пройдет по высокой насыпи, потом мост, и снова насыпь, уже с другой стороны реки. Если диверсантам удалось заложить мины на мосту и насыпях, то состав рухнет вниз с высоты в десяток-другой метров. А потом в течении нескольких дней сработают остальные МЗД, и движение на этом участке полностью остановится.
Прыжок. Нога скользнула, и я чуть было не улетел с платформы, лишь в последний момент сумев схватиться за трос и вытянуть себя обратно. Сколько же там еще впереди?
Я добирался до паровоза уже не меньше получаса, а до расчетной точки оставалось минут пятнадцать-двадцать. Могу не успеть, очень уж скользко… собраться, не думать ни о чем, двигаться аккуратно…
Успел.
Взобравшись на очередную теплушку и дойдя до ее противоположного края, я увидел под собой тендер, забитый углем, а сразу за ним — черный паровоз серии «Ов-324», называемый в народе «Овечкой». Эти паровозы начали производить еще до революции, и они оказались настолько надежными, качественными и неприхотливыми, что их эксплуатировали до сих пор.
Где-то далеко впереди показались очертания моста.
Я спрыгнул с теплушки прямо на тендер, быстро пробрался по нему, весь измазавшись в угле, и буквально влетел в кабину машиниста, в последний момент все же споткнувшись, кувырнулся вперед и ударился обо что-то мягкое.
Быстро поднявшись на колени, я увидел перед собой труп машиниста — в него-то я и врезался лицом при падении. Тут же рядом лежал второй труп — видно, кочегара.
За рычагами управления стоял высокий, широкоплечий человек в темной одежде.
Услышав звуки моего падения, он быстро обернулся, держа в правой руке пистолет ТТ.
Я узнал его сразу.
— А вот и ты, Буров! — радостно оскалился лейтенант госбезопасности Куликов. — Признаться, заждался! Уже думал, ты не успеешь к началу представления!
Глава 25
Я не стал делать вид, будто не понимаю, в чем дело, Куликов бы не поверил. Да и сплести логическую цепочку сумел бы любой. Все началось с моего звонка на завод. Если бы я не застал его на рабочем месте, то, кто знает, может быть и обошлось бы малой кровью, но когда лейтенант понял, что диверсия, к которой он готовился так долго, может быть сорвана каким-то пацаном, то не выдержал, и, когда состав проезжал на обратном пути мимо Танкограда, сумел забраться на состав… а дальше банально — легко убил машиниста и кочегара, они бы и не подумали заподозрить знакомого им сотрудника НКВД, а теперь он ведет состав к гибели… почти довел, но я успел добраться до головного паровоза. Только вот толку от этого мало — ствол пистолета был направлен прямо на меня, и сомнений в том, что Куликов умеет пользоваться оружием, не имелось.
— Schön gemacht, Herr Oberst! Ich gratuliere Ihnen*! — я перешел на немецкий, не сомневаясь, что этот язык будет понятен господину лейтенанту, или кто он там был на самом деле, заодно интуитивно повысив его в звании. И, видно, не ошибся.
*(нем.) Прекрасно сделано, господин полковник. Я вас поздравляю!
Это же надо было так проколоться! Сейчас-то я понял, кто именно стоял за всей этой историей. Недаром же мне показалось, что Куликов при первом и единственном допросе не стал копать глубоко. Он проскочил поверхностно по ключевым точкам, и не больше. Но при желании запросто мог раскрутить всю историю, и вытрясти из меня, Лехи и членов бригады все, что мы скрывали. Не больно-то ловко мы прятали наши тайны, и такой опытный человек, как Куликов, обязан был расколоть каждого из нас практически мгновенно. Однако… он этого не сделал. Я приписал успех своим способностям разведчика, но я ведь далеко не Николай Кузнецов*, и слишком переоценил свои силы.
*Разведчик и партизан, лично ликвидировавший одиннадцать немецких генералов.
Куликов все знал, именно поэтому и не копал глубоко — это ему не было нужно. За всеми действиями Зуева стоял он, и его же человек вырубил Леху. Скорее всего, и покушение на меня было делом рук лейтенанта. Почему он не убил нас после, когда имелась такая возможность? Банально было не до того. Толку от нас, как с козла молока. Мы ничем, по его мнению, не могли помешать дальнейшим планам. Однако помешали.
Кем он был, глубоко законспирированным агентом Абвера или предателем из местных, я не знал. Но предположил первое — слишком уж глубоко он был внедрен, по долгу службы имел доступ к множеству государственных тайн и секретов, лично рекрутировал исполнителей, и, судя по всему, лично же убирал тех, в ком усомнился — очень уж мутная была история гибели бригады Зуева.
— Ты владеешь немецким, Буров? — хищно прищурился лейтенант Куликов, или как там его звали на самом деле, но пистолет при этом не опустил и не отвел в сторону. Малейшее движение с моей стороны, и он выстрелит, в этом я не сомневался ни секунды. Все, что требовалось, отвлечь его внимание хотя бы на мгновение… — Я так и знал, что именно ты и есть враг!
— Я — враг? — расхохотался я, впрочем, это вышло не слишком естественно. — А что тогда здесь делаете вы?
— Получил от тебя ложный сигнал, но сообщил по инстанции наверх, сам же, когда состав проходил мимо завода, сумел заскочить на степени. Обнаружил трупы машиниста и кочегара. Пытался остановить состав, но ничего не получилось…
— Почему не получилось?
— Рычаг сломан! — взмахнул левой рукой Куликов. — Преступник, очевидно, выломал его до того, как сошел с поезда.
Я не верил ни единому его слову, четко осознавая, что передо мной стоит враг. Настоящий, матерый, хищный и чертовски опасный.
— А весьма сомнительный рабочий завода Буров, непонятно каким образом оказавшийся здесь, погиб, — пояснил с печальным видом лейтенант: — Ты очень вовремя появился и слишком примелькался. История со шпаной — раз, с грабителями — два, с этим твоим Носовым — три! Или ты думал, что я ничего не узнаю? Дурилка! Ваша жалкая шайка заводских мстителей была у меня на карандаше с первого дня, и с Денисовым я дружен, так что городские новости не проходят мимо меня. И я почти уверен, что людоеды — тоже твоих рук дело! Больно уж почерк похож. Не поделишься напоследок, как ты их вычислил? Впрочем, мне и так понятно: и тут Носов сыграл свою роль — среди погибших в огне были опознаны трупы его соседей по квартире. Смотри, как все складывается! За короткое время ты оказался участником сразу нескольких громких дел, и везде вышел победителем. Странно? Очень! Хороший агент. Подготовленный! Хоть и молодой, но, видно, в Гитлер-югенде научились готовить людей…
