Капитан Игберт Лосли вышел вперёд, но немногие хотели его слушать, грозя тем, что изберут себе нового командира, даже в нарушение солдатского договора и обосновывая это тем, что Лосли о них не заботится. Бунт нарастал. Часть солдат, привлеченная шумом, встала за спиной капитана, готовая его поддержать силой.
Между двумя сторонами зарождающегося конфликта вышла вперёд графиня. Смотря на ропчущих солдат, он подняла к ним руки и заговорила:
-Воины! Мы уже зашли так далеко! До нашей цели осталось совсем чуть-чуть! Потерпите, воины! В конце похода вас ждёт великая награда и сокровище, которого вам хватит до конца жизни! Там, куда мы идём, нас ожидают сокрытые от прочих глаз затерянная казна древнего монарха, которую мы поделим честно между собой! Всё золото и драгоценные камни, которые будут найдены, а их там полные сундуки, достанутся вам! Я возьму лишь несколько книг! Воины, ну разве вы не поможете мне в этом? Разве не вы самые благородные и смелые воины из всех великодушных, которые когда-либо жили на берегах Феллсирта?
И звуки её чарующего голоса волшебным образом успокоили воинов. Они разошлись, продолжая ворчать, но послушно построились и вышли вслед за ведущим их вперёд и трепещущем на конце копья прапорцем отряда, не забыв накинуть накидки от солнца. Видение сокровищ впереди, которых они скоро достигнут, давало надежду, что после этого похода можно будеть остепениться, купить где-нибудь землю в тихом местечке и открыть свое небольшое дело, завести семью, порадовать (в конце-то концов) родителей. Ради этого можно было потерпеть ещё немного.
Впереди понуро брёл захваченный в крепости проводник-ичамец, с которым капитан и графиня как-то нашли общий язык, а в повозке графини ехали его дети, которых пообещали отпустить, когда наш отряд доберётся до цели. Племена, живущие в пустыне и успешно тут выживающие знали разные тайные тропки и тайные места, которые порой и незачем было знать чужакам.
Если мы к словам проводника поначалу не относились серьезно, то последующие дела научила нас его слушаться. Почти затянутый в пески, отошедший в сторонку по нужде боец, не захотевший делать свои дела на условной дороге, как было рекомендовано проводником, неосторожно раскопанное любопытными тупицами логово могильного скорпиона, судя по панцирю, древнего и рассыпающегося, но успешно разорвавшего почти десяток человек на куски, прежде чем мы его упокоили. Не приникший к песку и не закрывшийся боец, посчитавший несерьёзной тучку песка, пролетевшей через отряд и обгладавшей его до костей - все эти случаи научили нас не просто монотонно переставлять ноги и помогать мучающимся животным, укрытых оберегающими покрывалами, тащить повозки, которые застревали в песке. Они научили нас мгновенно реагировать на любое его движение, которое распространялось по цепочке “делай как я”.
Глава 14
Глава 14
Совсем недалеко - это она приврала.
Мы шли ещё не менее месяца. Мы шли день и ночь, сгорая на солнце и замерзая в темноте. Нас вели приказ командира, жажда наживы и чары графини. Да, мне это стало ясно как божий день. На меня они действовали слабее, но я не мог ничего с этим поделать, безопаснее было идти со всеми и увидеть нашу конечную цель пути. Милю за милей отмеряли наши сапоги, и лишь изредка мы падали на песок, после тяжелого дня, наполненного пеклом и опасностями встреч со всевозможными опасностями. Лишения и урезанный паёк воды изнурили наши тела, лица обветрились. Отряд двигался, извиваясь по оставляемой проводником тропе, как пустынная гадюка, готовая напасть на врага. Воины шли налегке, скинув тяжёлое железо в обоз, который вместе с возком графини тормозил отряд. Когда останавливались, воины падали на землю и засыпали. Когда наступало время идти дальше, мы молча поднимались и уже отупело брели вперед. Порой мы ели и пили на ходу, отправляя в рот по горсти порубленного сыра и запивая его глотком воды из кожаных фляжек, висевших на поясе.
На пути мы оставляли телеги с вещами, когда животные умирали, не выдерживая путь. Тех, кто умер в походе от ран, закапывали неглубоко в песок, завернув в их же одежду. Смысла закапывать глубоко не было, так как мы не раз видели высушенные под солнцем тела погибших людей и животных, которых движущиеся песчаные дюны то обнажали, то скрывали вместе с останками различных тварей и кусков разнообразных жилищ, от редких деревянных срубов, дико смотрящимися в песках, до монументальных каменных блоков с начертанными на них таинственными письменами.
Скрипел песок на зубах в сухой пасти. Растаявший воск, которым мы затыкали уши от сводящего с ума воя и щёпота песков и завывания-бормотания душ тех, кто не смог выбраться из песков, оказавшись здесь после Шторма или в поисках богатств, стекал по шее.
Чем дальше мы шли, тем тяжелее приходилось. Песок затягивал всё глубже нас в свои владения.
Шорх-шорх… Шорх-шорх… Песок пересыпался под подошвами сапог и не было ему ни конца, ни края…
Кто-то устало тянет полузабытую песню:
В красном зареве дней, где рассвет навсегда исчезает,
Там, в начале пути я не знал, что меня ожидает.
Сотни пройденных лиг не дороже медной монеты…
…Жарко, хочется пить. Лосли давно уже приказал выдавать воду порционно…
Песнь далеких земель, преклонись, и ты услышишь
Стук глухого дождя, ветром листья закружились,
Знай, я вернусь сюда, что бы ни случилось!
…Из-под песка высовывается костяная рука, хватая за ногу и пытаясь утянуть под песок несчастного и лишь удрар сечки срубает пальцы неупокоенного…
Пламя алых плащей вновь раздуто чьей-то жестокой рукой,
Смерть на холодных мечах кричит, зовет за собой
В край безликих теней и туманных сновидений,
Мир, лишенный мечты и надежды на спасение.
…лежащая полузасыпанная песком мумия, с большой флягой в руках. Подходя к ней, чтобы проверить по старой доброй наёмничьей традиции труп на предмет добра, а также драгоценной воды. Но труп давно стал прибежищем для скарабеев и черных пустынных скорпионов, которые хрустели под подошвами сапог. Те, у кого были высокие и крепкие кожаные голенища, оказались неплохо защищены.
Всё больше больших блоков из обтёсанного песчаника попадалось нам на пути.
Воины продолжали шептаться. Особенно те, кто не отупел от размеренного марша и старался не заглядываться на графиню.
-Я знаю куда мы направляемся! Услышал, как капитан с графиней и проводником болтали. Земля заброшенных некрополей. Легенды говорят, что это осколок древних земель, некогда благословенной богами земли, превратившейся в пустыню из-за чудовищных войн, вроде как великим Некромантом из-за жажды власти.
Небо с восточной стороны потемнело. В них зародился далёкий гул и начал усиливаться.
Растянутая воинская колонна, по приказу капитана тут же подтянулась, все поправляли амуницию и были готовы хоть зарыться в песок, уйдя от опасности, если будет такой приказ.
Гул постепенно усиливался и вместе с тем изменялся. Из него можно было вычленить стрекот и множественный стук, сливавшийся воедино.
-Это… Насекомые! - пересохшими губами прошептал рядом Орво.
Шипящий и стрекочущий рой жуков, как туча, извиваясь и колеблясь, приблизился к замершему в боевом порядке отряду. Стрекотавшая тьма над головой забурлила, как штормовое море.
— Нарушители границ… — произнес глухой и безэмоциональный голос из глубины шипящего облака.
Он родился из шороха жвал и гудения крыльев, скрипа лапок о пыльные панцири. Но это был голос. Понятный всем голос, хотя я бы затруднился сказать, на каком языке это было произнесено.
Сухо пощелкивая крыльями, кружащееся тёмное облако вместе с дуновением горячего ветра метнулось к нам.
И быть бы нам съеденными этой голодной тучей, если бы вперёд не вышла с развевающимися волосами, в охотничьем костюме графиня и закричала. Она кричала что-то злое и тёмное, повелевая и останавливая голодных насекомых, не имеющих своего сознания. И её голос подействовал. Повинуясь жестам и голосу прекрасной девушки, жуки упали на песок и принялись закапываться, отчего все пространство перед “Белыми Быками” стало сначала напоминать
