превратился в пересыпающиеся крупинки праха. А потом включилось мое ночное зрение. Только вот вместо развороченного наблюдательного пункта я увидел совсем другую картину. Вокруг были тесно сплетенные кусты, будто мы находились внутри живой изгороди. А этот самый пучок проводов, за который я зацепился взглядом, был здоровенным и уродливым серым цветком. Вокруг которого шевелились гибкие лианы. Как будто змеи…
Я завороженно смотрел на это зрелище, не зная, что и думать. Тонкая извивающаяся лиана потянулась в сторону Лады.
— Лада, шлем! — крикнул я, на всякий случай уклоняясь от тянущегося отростка.
Фонари включились снова. Все, кроме моего. И снова высветили заброшенный командный пункт.
— Что еще за… — начала Лада, но тут же вскрикнула от неожиданности. На ее щеке вспухла непонятно откуда взявшаяся царапина.
— Это странное место какое-то, надо уходить, — сказал я, отступая к дальней стене. — Летяга, где, думаешь, должен быть второй выход?
— Да что происходит вообще? — Лада торопливо захлопнула прозрачное забрало шлема. — Что это было?
— Не знаю, — я помотал головой. — Мне что-то показалось, а потом, выходит, не показалось… В темноте это место выглядит совсем по-другому. Летяга, ты что делаешь там?
Эмиль стоял, склонившись над одним из развороченных пультов и шарил под ним рукой. Увидел, что я на него смотрю, и быстро выдернул руку из-под панели и спрятал ее за спиной.
— В правом коридоре ничего не было, надо проверить левый, — сказал он, как ни в чем не бывало.
— В каком еще левом? — спросила Лада. Голос ее стал чуть хриплым, в наушнике было слышно ее отяжелевшее дыхание. Лиана впрыснула ей какую-то отраву?
— Вон туда! — луч фонарика Эмиля метнулся в угол. Там стоял покосившийся металлический шкаф, а за ним в стене зиял дверной проем. Не увидишь, если прямо на него не посмотришь.
Мне жуть как захотелось снова потребовать их выключить фонари. Твою мать, если бы Лада сама не открыла шлем, то эта дрянь ее бы не задела!
— Давайте я схожу на разведку, — предложил я и шагнул в сторону преполагаемого выхода. С выключенным фонарем.
— Ты что, в темноте видишь? — подозрительно спросил Летяга.
«Если ты подумаешь головой, то поймешь, почему исследования засекреченные», — вспомнил я слова Дарьи.
— Забыл, — сказал я и включил фонарь.
Выключил свет, только когда скрылся в дверном проеме. Меня снова окружил непроглядный мрак подземелья. Я закрыл глаза и сосчитал до десяти. Открыл глаза, мысленно призывая организм не кочевряжиться и включить снова ночное зрение.
Посопротивлявшись с полминуты, моя зачаточная метапсихика сдалась, и из мрака проступили контуры какого-то ящика или тумбочки. Ага…
Я медленно осмотрелся. Бетонных стен снова не было, было сплетение веток. Через метров пять с потолка этого плетеного коридора свешивались длинные белесые нити, покрытые прозрачными капельками чего-то. Они покачивались, будто на сквозняке. Еще дальше плетеный потолок становился пластинчатым, будто шляпка гигантского гриба изнутри. Из пола торчали корявые корни. Нда, такое себе.
А как это все выглядит, если свет включить?
Я врубил фонарь обратно.
Бетонный туннель, под потолком — мешанина труб и проводов. В том месте, где в темноте была грибная шляпка — приоткрытая решетчатая дверь. А вот нитей белесых в темноте не видно. Есть у меня подозрени, что касаться их не стоит…
Я вернулся обратно к своим.
— Есть предложение, — сказал я. Давайте я проведу вас по одному. Без включенных фонарей. Но объяснять ничего не буду, ладно?
— Это почему еще? — взвился Эмиль.
— Не уверен, что имею право разглашать объяснение, — развел руками я. — Потом может быть. Когда с куратором посоветуюсь.
— Там какая-то опасность впереди? — спросила Лада.
— Хрен знает, — я пожал плечами. — Не уверен. Но там есть кое-что, что лучше не трогать. Как мне кажется… Ты как?
— Нормально, — сжав зубы, ответила Лада. Прозвучало так себе. Дышала она со свистом. — Плюшка сделала укол универсального антидота. Скоро должен подействовать.
— Тогда давай с тебя начну, — я взял ее за руку.
Двинулись. Нити эти дурацкие пришлось обходить, практически прижимаясь к стене. Шевеление их, к счастью, никак не усилилось, когда мы были рядом. Похоже, колышет их и впрямь сквозняк.
Я оставил Ладу рядом с тем местом, где при свете была решетка, а в темноте — гриб. И вернулся за Летягой. Когда я пришел, от застегивал молнию на кармане. Странный он какой-то сегодня. Что, интересно, он там спрятал?
— Глаза закрыть? — хохотнул он.
— Как хочешь, — хмыкнул я. — Разницы никакой.
— Но для тебя она все-таки есть, да? — перед тем, как выключить свой фонарь, Эмиль заглянул мне в лицо. — Ладно, ладно, ничего не спрашиваю. Веди!
Мы преодолели коридор с нитями, и Летяга снова включил фонарь.
— Чувствуете сквознячок, да? — радостно спросил он. — Выход где-то там, это точно! Ну что, двинулись?
— Твою мать… — простонал я. — Надо за рюкзаком вернуться, мы же его там оставили. Подождите, я быстро!
Нормальный человек никогда не знает толком: весел ли он, счастлив ли он.
Что ж, сомнение — вещь естественная, счастья без него не бывает.
Юкио Мисима «Исповедь маски»
Я снова вырубил фонарь и вернулся в то место, которое казалось командным пунктом в заброшенном бункере при свете фонарей, а ночным зрением своим я видел его, как какую-то плетеную пещеру из лиан и корявых ветвей. Обдумывать, что из этого было правдой, некогда. Иначе легко можно было уйти в какие-нибудь философские дебри. Может быть, это мое мета-ночное зрение показывало мне иллюзию, которая рассеивалась от электричества, а может фонари порождали коллективную галлюцинацию…
Так, не рассусоливаем! Собрался, Клим Вершинин! Ты тут не в игрушки играешь, а на переднем крае науки стоишь. Гордо подбоченясь, ага…
И где же этот долбаный ящик? Где-то тут же оставляли…
Да блин!
Пока я выводил Ладу и Летягу по коридору, кое-что успело измениться. Из стены, рядом с которой поставили это клятое оборудование, вылезло множество не то лиан, не то щупалец, и они практически полностью оплели ящик с лямками. Самый уголок только остался.
Я сорвал с пояса нож и попытался покромсать упругие плети.
Хрен там! Ножу это неведомое растение поддаваться никак не хотелось. Еще и огрызалось. Шипело и плевалось коротенькими шипами и каплями. На кожу ни разу не попало, и то хлеб.
Почти от безысходности, я рванул из-за спины «игрушечное» ружье с раструбом. Оно вроде против хищных растений заточено, а эта вот фиговина неведомая… Не знаю вообще, растение это или какой-нибудь очень медленный осьминог. Вот сейчас и проверю.
Бабах!
Ага! Работает! Щупальца-лианы задергались, часть из них отлетело, будто отсеченные. Со всех сторон раздалось шипение.
Я перезарядил и бахнул еще раз.
И еще.
Работает! Агрессивный гербицид разносил щупальца-лианы в клочья и
