В лабиринте подвальных помещений они с трудом нашли интенданта. Покопавшись, заведующий складом вытащил легкие проржавевшие шлемы и несколько затупившихся сабель. Александр приподнял один клинок. Судя по числу зазубрин на лезвии, рачительные хозяева решили вместо свалки отдать саблю на переделку в пилу.
– Вы раскопали древний курган и решили поделиться самыми ценными находками? – ехидно вопросил Сол.
– Сколько мы пустыню кровью и железом ни удобряли, так ничего и не выросло, – флегматично заметил интендант. – Так что зачем переводить зря добрую сталь? Продержитесь месяц, тогда предоставим вам на выбор: жалованье или хорошую экипировку.
– И многие берут снаряжение? – поинтересовался Мидас.
– А все, кто хочет выжить до следующей получки. Если что не устраивает, так базар через пару кварталов.
«Были бы у нас средства, – Александр сгреб потрепанное обмундирование в свой мешок. – Может, хоть выйдет загнать сборщикам металлолома».
Поднявшись наверх, они остановились перед ярким проемом ворот, сулившим гарантированный солнечный удар.
– Предлагаю разойтись, походить по городу, докупить необходимое и заодно разузнать полезное, – хмуро произнесла Эллис. – К полезным вещам не относятся цены на алкоголь и девочек в квартале красных фонарей!
– Мы будем немы и слепы к искушениям, аки монахи-отшельники, – смиренно произнес Сол.
– Это те, что держат полные подвалы вина и совращают прислужниц? – поинтересовался Мидас.
– Вот ваша доля оставшегося золота, увидимся вечером, – повернувшись, девушка удалилась по тенистой аллее.
– Как говорится в Святом Писании, лучше отведать искушение, а потом отвергнуть его, чем всю жизнь ходить без грехов. Кто в бар? – спросил скелет, посмотрев вслед Эллис.
– Ты еще спрашиваешь? – улыбнулся Александр. – Впереди пустыня! Надо заранее наверстать все тяготы пути.
– Думаю, он здесь называется какой-нибудь чайханой, – немного оживился и Мидас.
– Название сути не меняет.
«Когда я там, у себя, в последний раз проводил время в хорошей компании? С теми, с кем меня связывало нечто большее, чем пустые разговоры о победах хоккейной сборной, о работе или девушках? – Александр рассмеялся очередной шутке Сола. – Пора менять свою жизнь».
Мидас устало брел посреди толпы по узкому проходу между рядами бескрайнего базара. Пинта легкого эля выветрилась из головы, и теперь его донимала жара, горластые торговцы, толкучка покупателей и невыносимое амбре тысяч запахов.
«Надо не забыть купить и то, и это… как же все оказалось сложно, – толстяк отмахнулся от назойливого продавца ковров, попытавшегося увести его за руку в лавку. – Да что я вообще мог знать?»
Никогда не упускай возможности. Напыщенная фраза, за которую все пытаются уцепиться.
«А иногда лучше просто отмахнуться, – по проходу загрохотала груженая тележка, расталкивая покупателей по сторонам. – Ведь как-то я жил раньше. Мог бы продолжать».
Жара. Кисти рук в проклятых перчатках жутко потели. Решившись, Мидас стянул металлическую варежку и с неимоверным облегчением помахал пальцами.
– Вай, господин, смотри какая слива! – И Мидас инстинктивно перехватил кинутый фрукт.
«Проклятие», – синева кожицы начала уступать блеску золотого металла, и люди вокруг завороженно уставились на магический трюк.
– Господин, вообще-то это моя слива, – первым опомнился продавец в тюрбане. – Ты испортил такой плод! Но я сегодня добр и не стану звать стражу, если господин вернет мне мою сливу.
Мидас с безразличием протянул продавцу золотой булыжник. Торговец в тюрбане помедлил, а затем жадно схватил свалившееся богатство.
– Все равно рассыплется через час, – грустно хмыкнул толстяк. – Это всего лишь проклятие.
– Вай, как плохо, – лучший день торговца померк. – Но какое же это проклятие, сагиб? Ты хоть это умеешь! Другие же ничего. Хотел бы я быть на твоем месте.
Продавец, тем не менее, бережно спрятал золотую сливу в карман. А Мидас неуверенно двинулся дальше, прячась от пристальных взглядов прохожих. Но скрыться можно не от всех.
Окосевший паренек громогласно рыгнул, опустил на столешницу пустую кружку и по замысловатой траектории поплелся к выходу из кабака. За ним увязалась еще пара таких же долговязых и тощих юнцов. Паренька звали Барц, и сегодня у него был траурный день: год назад эти бесталанные сволочи отчислили его из Академии.
Эти надутые от спеси индюки вспоминали о прогулах и нелестных отзывах преподавателей. А ведь он был единственным настоящим талантом среди неудачников и ботаников! Нет, он знал настоящую причину: они просто боялись за свои места в будущем. Но ничего, он уже нашел пару полезных старых книг в лавке старьевщика. И теперь он, Клод и Забис, его знакомые, также вылетевшие из Академии, уже полгода в подвале его дома сами изучают магию. Им не нужны эти старикашки, не умеющие ничего, кроме дрянных фокусов.
Совершенно внезапно, с неделю назад, у них стали получаться первые заклинания, и Барц буквально чувствовал, как энергия эфира начинает течь по венам. Порой он еле сдерживался, чтобы не залепить огнем в те сочувствующие и наглые рожи, что он видел каждый день.
«Найди, наконец, работу и перестань целыми днями околачиваться в подвалах с этой шушерой», – требовали родители, не понимая его истинного предназначения.
Выйдя на улицу, Барц завернул за угол и был вынужден тут же размазаться по исписанной руганью штукатурке, чтобы не попасть под ноги желтокожему здоровяку.
– Смотри куда прешь, молокосос! – рыкнул увалень и потопал дальше.
Барц посмотрел на кислые рожи корешей и на бугристую от мускулов спину, словно говорившую: «Ну давай, только пискни!» Быть может, пора уже заявить о себе.
Паренек поднял скрученные от напряжения пальцы и вперил взгляд в уходящего бугая.
– Хорошо, Джо, поведай нам, с чего это в казармы стражи приковылял господин Розенкранс и накатал жалобу? В которой, цитирую, значится: «Этот мерзкий гражданин крикнул мне вслед „чтоб у тебя ноги отсохли“, после чего я упал на тротуар».
Капрал городской стражи старался держаться подветренной стороны, но профессиональный запах Хромого Джо, квалифицированного нищего с полувековым стажем и образованием попрошайки, был плотнее воздуха и не обращал внимания на такую мелочь, как ветерок.
– Сей господин харкнул на мое рабочее место! – прохрипел Хромой Джо.
– То есть налицо была попытка счистить вековые отложения мусора с помощью плевка? – Сама идея об аресте нищего воняла хуже протухшей рыбы, а уж попрошайка воспринял бы тюрьму как бесплатный санаторий. Но ради галочки в бумажках капрал был вынужден провести расследование.
– Это нарушение моего вероисповедания! Я поселился в этом уединенном месте, не моюсь, не стригусь и питаюсь одними акридами в ожидании просветления, – заявил нищий, чье отшельничество проходило на одной из самых оживленных улиц Ардаса, а уединение было достигнуто благодаря убойному радиусу действия вони.
– Да, теперь я вижу, что это была явная антирелигиозная выходка с его стороны, – с радостью согласился капрал.
С соседней улицы донеслись крики и грохот, а затем, провожаемое взглядами патруля, мимо прокатилось горящее колесо телеги.
– Не смею отвлекать стражу от выполнения их долга, – осклабился Хромой Джо.
Кованые ворота резиденции Ордена в Ардасе – скорее укрепленного форта, чем посольства, – распахнулись, открывая дорогу дюжине солдат.
Пятеро в тяжелых черных латах, испещренных гравировкой, скрывавшей защитные магосхемы, встали по периметру отряда. На каждой руке воителей висела полутораметровая бронированная пластина. Стоило солдатам свести руки, и половинки щита соединились, укрывая пехотинцев за непробиваемой преградой и позволяя при этом вести стрельбу из прорезей чуть ниже верхней кромки. А для противоборства эфиру броню латников покрывали тусклые кристаллы осция, настроенные на поглощение магической энергии.
За щитоносцами выстроились стрелки в легких кольчугах с тяжелыми винтовками, а по сторонам группы скользнули двое разведчиков в темных кожаных костюмах с металлическими нитями поверху.
По кивку глухого шлема командира отряд развернулся и двинулся быстрым маршем по улице в сторону поднимавшегося над крышами дыма.
Случайная стрела сверкнула в воздухе и бессильно отлетела от сиреневого сияния перед Барцем. Оглянувшись, паренек заметил, как поморщился Забис, поддерживавший заклятие барьера. Еще никогда колдовство не давалось им так легко. Лихо закрученный огненный шар исчез в темном проеме, где прятался невидимый стрелок, и Барц не без гордости увидел вырвавшиеся из окна язычки пламени.
– Не пора ли нам слинять? – дрожащим голосом промямлил Клод. Барц поморщился: приятелю всегда недоставало упорства и смелости, да и что взять с неумехи? – Когда ты поджег того бугая, это уже было неправильно, а теперь и дом загорелся.
