Маркиз собирался ехать во Францию, но всё тянул и тянул с отъездом, ожидая известий и вот дотянул…, на свою голову. Де Тораль ни минуты не сомневался, что нападение на замок было делом рук гачупина. И он наверняка уже обо всём догадался. А если догадался, то первое, что он сделает после освобождения Мерседес де Сильвы, начнет мстить. А кому мстить, как не ему?
— Дочери, прошу вас выйти ко мне, — закричал маркиз, решив посоветоваться. С женой он никогда не советовался, считая её полной дурой, а вот дочери были все в него, с ними он и собирался поговорить.
Слуга, услышав крик, сразу же пошёл оповещать сеньорит о том, что их зовёт отец. Девушки скоро появились, ну, как скоро, как и положено девушкам, минут через десять. Маркиз успел выпить бокал анжуйского, пока дождался их.
— Да, папенька, — склонились обе девушки в реверансе.
— Дочери, вы говорили, что умеете проводить ритуал поиска Эрнандо Гарсии. Нужно провести его ещё раз. Это сложно?
— Нет, — ответила Элеонора. — А когда нужно?
— Сейчас!
— Ммм, сестрица, ты готова?
— Так же, как и ты, сестрица.
— Нам нужна твоя лаборатория, папа, и всё, собственно.
— Хорошо, тогда идёмте, я буду с вами. Покажете мне своё мастерство.
Примерно через час все трое спустились в алхимическую лабораторию. Здесь девицы развернулись, с удовольствием начиная подготовку к ритуалу. Подарок Гарсии — жемчужины были брошены в дождевую воду. Поболтав ими в мензурке, Элеонора осторожно извлекала их из воды по одной, непрерывно шепча какие-то арии. Маркиз и не разобрал, какие. После этого мензурка с водой было помещена в тигель под непрерывный огонь. В неё стали добавляться разные реагенты, отчего дождевая вода приобрела сначала сиреневый, а потом синий цвет.
Дальше Элеонора подошла и плюнула в мензурку. Не успела она отойти от неё, как подскочила Эльвира и также смачно харкнула в мензурку. Вода в мензурке немедленно вскипела и покрылась пеной, не меньшей, чем у пива. Пена перекинулась через края мензурки и зашипела, стекая в огонь. По лаборатории распространился не совсем приятный запах.
— Что-то вы, дочери, чересчур распле… разошлись…
— Так надо, папа, — отрезала Элеонора. Она сняла мензурку с кипящей жидкостью и поставила на стол. Взяла плоскую тарелку со льдом и накрыла ей алхимический сосуд. Потом безо всякого страха положила свою ладонь на быстро тающий лёд и произнесла:
— Великая сущность, яви мне того, кого я ищу, и покажи, где он сейчас. Кто хочет увидеть его тоже, присоединяйтесь.
Эльвира де Тораль, ждавшая этих слов, сразу же подошла и положила свою ладонь поверх руки сестры. Быстро сообразив, маркиз шагнул вперед и положил сверху и свою тяжёлую ладонь. И тут же перед его мысленным взором возникла картина.
Тёмные, почти свинцовые волны бились о борт небольшого корабля, уверенно раздвигающего носом мелкую волну. На его корме стояла знакомая фигура графа Эрнандо Гарсии. Точнее, того юноши, что раньше был обычным идальго, да ещё гачупином, а теперь стал графом. Магия приблизила его лицо, и маркиз невольно отшатнулся, настолько жёсткими и жестокими показались эти глаза.
— Где он?
— Сейчас, сейчас, — Элеонора протянула ладонь другой руки над столом и там тут же возникла мини-карта, на которой были видны смутные очертания берегов Балтийского моря. А по самому морю в направлении Киля двигался исходный кораблик. Ему осталось пройти совсем небольшое расстояние, чтобы добраться до них.
— Ясно, — маркиз отшатнулся. Отшатнулись вслед за ним и его дочери.
— Он плывёт сюда, дочери. Его цель неясна. Но забудьте про того, с кем ты училась, Элеонора. Маленький хищник превратился в опасного зверя. Быть может, вам повезёт, и вы останетесь со своей честью, но он бился с пиратами. А с кем поведёшься, от того и наберёшься. Не думаю, что он стал благородней.
Я думаю, что он хочет отобрать у нас всё имущество, а вашего отца убить. Вы же будете обесчещены. Король Испании будет только рад, да и не он один. Так что, собирайтесь, дочери. Мы здесь уже изрядно задержались, пора ехать во Францию.
— Папа???
— У вас есть два дня, Элеонора. Послезавтра вечером мы уезжаем. У меня всё.
Он, естественно, не знал, что Гарсии не нужны были ни он, ни его дочери. Путь брига шёл сначала до Гамбурга, а потом в Испанию и задерживаться ради мести ничтожеству никакого смысла не было. Да и не знал Гарсия про маркиза и его участие во всем этом деле.
Корабль шёл ходко, пожирая морские мили одну за другой. В Гамбурге мы не задержались. Пополнив запасы еды и воды, подняли паруса и направились в Испанию.
Ла-Манш мы проходили ночью, беспрерывно лавируя и избегая встреч с любыми кораблями. Мне нужно было доплыть до Испании, не подвергая опасности Мерседес. Утро застало нас на траверзе Бреста, впереди был уже Бискайский залив, когда показались три французских корабля, идущие нам навстречу.
Заметив нас, они стали двигаться наперерез. Я запоздало сообразил, что нечего было нам держать испанский флаг на флагштоке. Но было поздно. Три больших корабля против моего маленького восьмипушечного брига — это, господа, чересчур. Правда, они так не думали.
Поставив дополнительные косые паруса, я стал стремительно уходить от преследования. В ответ ближайший французский корабль дал залп по моему бригу. Мне это надоело.
— Мерседес, ты сможешь окружить огнём ядро, вылетающее из пушки?
— Да, Эрнандо, это просто.
Ну, тогда начнём.
Все четыре орудия правого борта дали залп, а Мерседес окружила летящие ядра короной огня. Два из них врезались в рангоут одного из французских кораблей, и тот загорелся. Повторный залп пришёлся по следующему, этого оказалось достаточно, и французские корабли резко отвернули, перестав нас преследовать, а мы поплыли дальше.
Пока они тушили пожары на своих посудинах, мы были уже далеко, но приключения нас не оставляли. Они словно хотели ещё раз испытать нас на прочность.
Уже недалеко от Кадиса мы нарвались на отчаянный бой, который вел галеон с несколькими пиратскими кораблями. На их флагштоках болтались флаги берберских корсаров. Сразу два корабля пошли на абордаж, окружив галеон, потрёпанный бурей. Откровенная наглость, особенно учитывая то, что до Кадиса осталось не более суток пути. Наглость — второе счастье.
Но мой «Сквозняк» — это не «Серый призрак», и восемь пушек совсем не сорок восемь. Да и абордажной команды у меня на борту не было, одни только матросы и канониры. И, тем не менее, что-то надо было делать. Тем более, ещё одна небольшая пиратская шебека явно нацелилась на наш бриг. Ну, флаг им в руки и попутный ветер в чалму.
Наш корабль увеличил скорость и стал разворачиваться бортом к шебеке. На ней явно этого не ожидали и засуетились, готовясь к атаке. Но арабы всегда были плохими канонирами, и их ядра, выпущенные из пяти орудий, только булькнули в море.
А наши четыре пристрелянные пушки с лучшими комендорами дали стопроцентное попадание.
— В яблочко! — заорала в восторге Мерседес, глядя как одно из ядер пробило горящим боком корму пиратской шебеки. Попав в пороховую камеру, оно воспламенило порох. Секундное горение, и оглушительный грандиозный взрыв разорвал на части несчастный корабль, который мгновенно затонул. На поверхности остались только обломки обшивки и головы корсаров.
Наш бриг сильно наклонился, совершая поворот бакштаг, и дал залп по абордажному кораблю корсаров. Ядра в цель попали не все, но, всё же, попали. В этот раз поджигать ядра я остерёгся. Зато ударил Штормом. Моя абордажная сабля, хоть и слабее, чем раньше, но смогла нагнать сильную волну. Ударив по пиратскому кораблю, она разбила его о борт галеона. Послышались дикие крики, а мы снова стали разворачиваться, надеясь пройти совсем рядом.
Оверштаг, залп, и корсары стали сдаваться. Команда другого пиратского судна уже поспешно рубила канаты и начала отчаливать от галеона. Бриг подошёл вплотную к разбитому пиратскому кораблю. Я спрыгнул на его палубу, открыв огонь из пистолей, но уже обычных. Клык довершил дело. Десяток корсаров сдались на милость победителя. Их повязали и загнали в трюм галеона, а я стал знакомиться с командой спасённых. И было с кем.
