…Потом пошло-поехало. Сначала дрались через одного — ирокез, пришлый. Но когда все наши Старшины отметились, причем двоих из них мы потеряли в виду крутизны противника, я твердо решил «на фиг», и простым ирокезским воякам тоже пришлось встать в общую очередь тянущих жребий. …Они этим возмущались, но с меня взятки гладки, такова была Воля духов.
В общем, дальше я мухлевал с выбором как мог. Если выходящий аиотеек выглядел особенно грозными и не покоцанным в предыдущих боях, он доставался представителю иных племен. А если вполне подходящей добычей — наши ребята демонстрировали на нем свою крутизну. Благодаря чему мы, пройдя почти десяток поединщиков, не потеряли ни одного человека, хотя раненные, и один довольно серьезно, были.
А еще я всячески старался подставлять Гок’рата, особенно когда претензии биться высказывали улотские витязи. Ведь это он рисовал на выбранном человеке точку… И это он выбирал правильную карточку. Мои действия тут были сплошь пассивными, я, можно сказать, всего лишь ассистировал ему. Так что и все шишки и ненависть тоже падали на бедолагу.
Нет, все конечно понимали, что тут Выбор Духов. Но Духи-то где-то там за Кромкой, или витают незримые в воздухе. А Гок’рат вот он, перед носом, только размахнись хорошенько и вдарь от души, выплеснув свое разочарование и недовольство.
…Ан фигушки — нельзя! Духи обидятся. А от этого бессилья градус бессознательной злобы только повышается. Так что чуть ли не для половины племен Гок’рат стал объектом ненависти номер один.
А для второй половины? А для второй половины он уже был не интересен. Когда это победителя интересует мальчик, подающий во время матча мячи или полотенца? А вот проигравшие склонны ругать бедолагу за недостаточно круглые мячи и мягкие полотенца.
Так что, помаленьку, моя идея рассорить чересчур хитрого шамана Гок’рата со всеми остальными более-менее значимыми Царями и Вождями начала срабатывать. В Улот ему теперь точно лучше не соваться. Он забраковал почти всех воинов оттуда, желавших блеснуть своей удалью и крутизной. …Забраковал бы и всех, да только я уловил укоризненный взгляд Леокая и его легкий, вроде как соглашающийся кивок (мол, этот раунд ты выиграл, уймись и не обижай спортсменов), после чего резко сбавил обороты. Очень не хочется, знаете ли, подставляться под дедушкину месть. …Он как никто умеет подгадить в ответку, да еще и в десятикратном размере.
…Впрочем, надо отдать должное — Гок’рат быстро понял, что я его использую. Вот только долго не мог понять как, ведь в наших политических межплеменных раскладах он ни хрена не понимал, и понять, почему я отдаю предпочтение тому или иному воину, сообразить не мог.
Особенно когда это касалось моих же ребят. Тут уже срабатывала разница в менталитете и образе мыслей. С его точки зрения, моим вечно доставались противники похуже и послабее, а значит и с более слабой маной. Так что, по всему выходило, что я мухлевал против своих же. А ведь такого просто не может быть!
Но я за маной не охотился, нафиг мне ее не надо даже задаром. Мне бы людей сохранить, так что маной и шишками я готов делиться с другими, лишь бы аиотеекское барахло перепадало нам.
Где-то уже ближе к концу вышел облом — маленький и хлипкий на вид аиотеек, умудрился завалить сначала нашего молодого воина, потом дюжего вождя песиголовцев, и нагло стал требовать себе новую добычу. Судя по доспехам и оружию, аиотеек был из богатого рода. И мне очень не хотелось выпускать такой куш из своих загребущих лапок, ведь после третьей победы мы были обязаны отпустить и его, и его род, да еще и со всем имуществом. …Немыслимая расточительность!
К счастью, установленные мной бесчестные правила, согласно которым надо убить троих противников, чтобы быть отпущенным на свободу, сработали как и ожидалось. Мало того что аиотеек был утомлен двумя поединками, так еще и его ценность как носителя нехилой маны резко возросла. Вышедший против него улотский витязь, кажется двоюродный племянник Леокая, умудрился прикончить его за несколько минут, обменяв сохранность моего законного имущества, на рану в бедре. …Я немножко успокоился.
…И напрасно. Потому что еще спустя пять-шесть поединков, когда оказалось, что аиотееки-оуоо уже кончились, на середину ристалища вышел аиотеекских шаман, да не один, а в компании копья, и вызвал на бой меня. …Вляпался, блин!
После этой чертовой проклятущей битвы прошел примерно месяц.
Зима подобно тигру напала неожиданно и внезапно. …Вот так всегда тут, вроде бы и понимаешь что бродит она где-то рядом, слышишь ее прохладное дыхание и негромкое похрустывание утренних заморозков по траве, и ждешь, что вот-вот прыгнет она на тебя внезапными холодами, вьюгой и снегопадом… Но когда однажды просыпаешься засыпанный белым снегом, почему-то страшно удивляешься и недоумеваешь «Неужели пора???».
Оно может и к лучшему. Предчувствие скорых холодов и сугробов на перевалах заставило большинство наших союзников сразу после битвы спешно собирать манатки и расходиться по домам. Лишь несколько племен песиголовцев решили расположиться в предгорьях на север от нас, да пришедшие с войсками горских царств беженцы-прибрежники двинулись к морю, видать понадеявшись, что это нашествие аиотееков будет последним, и больше их никто не потревожит.
Немалая часть забритых тоже разбежалась кто куда. Несколько групп степняков, собрав по степи ошметки аиотеекских стад и недобитых аиотеекских баб, привычно двинулись в степь. …Еще больше прибрежников двинули к морю, в надежде хоть как-то прокормиться зимой, собирая ракушек в прибрежной полосе. Лишь бы подальше от всякого оружия, битв, психованных шаманов и странных причесок. Ирокезы это конечно круто, но спокойная жизнь лучше!
…Да уж… — спокойная жизнь. Как правильно заметил прошлой весной Мудрейший из мудрейших Царь Царей Леокай, мне, дебилу, она не светит.
Война — бесспорно красивая и героическая штука. …Особенно в пересказах сторонних наблюдателей про то, как войска выходили на битву, блистая оружием и доспехами и озаряя остающихся чудесным светом своих мужественных лиц.
А вот возвращение… И даже к чертям собачьим самых этих вояк — ободранных, израненных, озлобленных и безумно уставших. У них хотя бы есть возможность забыться и забыть ужасы прошедших дней, купаясь в лучах Славы, и ловя благодарные и влюбленные взгляды своих женщин.
А вот каково было мне смотреть в глаза тех соплеменников, которые по возращению войска вдруг узнали, что внезапно стали вдовами и сиротами или, еще хуже, потеряли своих детей?
А ведь таких, мама дорогая, было чуть ли не половина племени. И я до сих пор во взгляде каждой встречной женщины продолжаю видеть осуждение и укор. …Знаю что это чушь, никому и в голову не приходит в чем-то меня обвинять, скорее наоборот, благодарят и хвалят и за то, как дрался, и за то, как шаманил… Но ничего не могу с собой поделать. Воображение помноженное на совесть — жуткая штука.
Да, победа далась нам безумно дорого. И пусть возвращались мы к нашему рукотворному озеру, сгибаясь под тяжестью добычи, гоня впереди себя целое стадо навьюченных трофеями верблюдов, запряженных в груженые повозки овцебыков и стада овцекоз — на мой взгляд, это не искупало чудовищных потерь. Треть всего ирокезского войска осталась на поле Битвы. Еще несколько десятков воинов получили тяжелые раны, и был огромный риск, что они навсегда останутся калеками.
…Да что там говорить — тех, кто не получил в бою не единой царапины, не было вообще. Все мои запасы травок, бинтов и примочек исчезли буквально в первый же день лечения, а начавшаяся зима не позволяла возобновить запас, так что следующая пара недель стала для меня настоящим кошмаром. Поиском лекарств, перевязочных средств и потерей, потерей, потерей… Если бы не помощь Оилиои, я бы не знаю как бы и выкрутился из этого унылого положения.
Но вот, все, кто должен был выжить — выжили, а тем, кому это было не суждено, я поведал о наикратчайшем пути к кострам Предков и проинструктировал, что им там говорить и о чем просить прадедушек.
…Нет, ребята, война — слишком затратная штука и, точно вам говорю, себя не окупает абсолютно. …По крайней мере мои уничтоженные нервные клетки не восстанавливаются даже при виде шести огромных котлов, груды бронзового оружия и побрякушек или даже здоровущего шатра Самого Большого аиотеекского Босса и еще четырех поменьше, которые теперь нам принадлежат.
…И вообще, мне от этой Победы и от этой Добычи, как обычно это и бывает, достался только новый геморрой и проблемы. Ну да. Конечно. Я говорю о людях!
— Что будем делать с этими людьми, Лга’нхи? — спросил я брата и Вождя по совместительству, когда мы пошли на обследование вражеского кремля, после того как все аиотееки-оуоо были убиты на поединках.
