Знаете, полусфера, которая сверху укрывала сцену курзала от неприятностей непогоды, создавала очень хороший акустический эффект. Она само по себе усиливала идущий со сцены звук. Поэтому кроме гитар, которые шли через микрофоны, отлично было слышно и фортепьяно и ударную установку. Кстати, Санька зря время не терял, стучать он стал намного лучше, но по-прежнему не мог за барабанами играть сидя.
— Белые розы, белые розы, беззащитный шипы, — пела своим ангельским, но в тоже время мощным голосом Наташка, — что с вами сделал снег и морозы лед витрин голубых.
— Ай, какой, голос, ай, какой голос, — приговаривал довольный Саша Мкртчан, когда мы за полчаса до открытия репетировали новый материал, — всю жизнь бы его слушал.
К сожалению, песню про рыбку золотую, мы отложили на потом, зато песне про клён, который шумел над речной волной, сделали аранжировку, как следует. Я даже заметил, что Толик, после исполнения ее всплакнул в уголке. С Иринкой у них было все плохо, то есть никак. В одиночестве такой красавчик не пропадёт, думал я. Да и у Иринки скоро поклонников здесь будет вагон и маленькая тележка. Хотя, наверное, это и не очень хорошо, когда большой выбор, легко запутаться.
По причине, того что работали мы сегодня бесплатно, Мкртчан тоже уменьшил плату за вход с десяти рублей до пяти. А я еще раз убедился, что Алушта очень маленький город, так как слухи, что в курзале, происходи что-то офигительное, разлетелись со скоростью света. Если вначале вечера курортных танцев на площадке было максимум пятьсот человек, к концу выступления народу набилось тысячи три.
— Надо было сделать вход по десять рублей, — сокрушался за дверью в коморке за сценой директор Саша Мкртчан.
— И завершим мы сегодняшнюю нашу программу! — выкрикнул Толик, под недовольное зрительское уконье, — композицией «Дым над водой», которую мы посвящаем всем героям прошедшей войны.
— Буц, бац, буц, бац, — выдал на ударных Санька, который на вопрос, как у него с Машей, просто отмахивался.
— Бум-бум-бум-бум, — заиграл на басу Вадька.
У него единственного из друзей, кроме меня, в личной жизни все было на мази. Лишь занятость Тони на работе на фабрике, не позволило им быть вместе. С ума все с джипсами этими посходили, бубнил он, брюки, как брюки, ничего в них особенного нет. Однако фабрика план уже на двести процентов перевыполняет, стахановцы, блин.
— Ту ту ту, туту ту ту, ту ту ту, ту ту-у, — выдал соло Маэстро.
Перед дискотекой, он мне шепнул, что лети все к чертям, пойдет сегодня по бабам. Только без алкоголя, предупредил я его, на что он мне выдал, само собой.
— В руинах Сталинграда, нам приказал комбат, Держаться до заката, и нет пути назад, — для исполнения этой композиции я перебрался на место Толика, где один микрофон был настроен на гитару, а другой на вокал.
Не хватает курзалу светомузыки, думал я, на автомате рассказывая историю в стихах обороны Сталинграда. А если дождь ливанёт то, что тогда, деньги за билеты возвращать?
— Чингачгук! — крикнули мне две барышни, которые чудом протиснулись прямо к сцене.
Они яростно замахали мне руками. Я улыбнулся и кивнул, давая понять, что узнал недавних незнакомок. Наташка, которая подпевала мне сейчас на бэк-вокале, мгновенно метнула громы и молнии своими красивыми глазами, сначала в меня, затем в них. Хорошо, что барышни оказались сообразительными, и быстро поняли, что этот плацкарт давно уже занят.
— Дым над водой, огонь в небесах! — заливался я хрипловатым баритоном, прикидывая, удастся ли избежать семейного скандала или нет.
В конце песни, под аккомпанемент одного ударника, я попробовал раскачать зал, на вокальное исполнение соло партии «Дыма над водой». И хоть для советского человека этой эпохи публичное выражение своих чувств было не характерным, народ, здесь в Алуште находясь на расслабоне, пел вместе со мной с удовольствием.
— Всем спасибо! Увидимся завтра! — выкрикнул я в микрофон.
Однако, внезапно, к сцене прорвался толстый мужчина кавказкой наружности, скорее всего грузин, и сунул мне две купюры по сто рублей.
— Давай про клён, генацвале! — пророкотал он, стирая бегущий по лицу пот.
Я взял деньги и подошёл к Толику.
— Будем на бис играть? — шёпотом спросил я.
— Спрашиваешь? — удивился он, — хоть завтра пожрём нормально!
Он вышел к микрофону, обаятельно улыбнулся и сказал, что для гостя с солнечного юга, исполняется на бис песня «Там, где клён шумит». Н да, усмехнулся я про себя, не придется Толику сегодня идти по бабам, они сами по нему пойдут.
После медляка, нам вновь не дали уйти со сцены, посыпались и другие заказы за сотенные бумажки. Мы спели «Звёзды над Москвой», потом «Снежную зиму». Затем народ захотел быстрых танцев, и мы сыграли «Летящую походку» и в завершение всего Саша Мкртчян заказал «Белые розы». После того, как в наших карманах оказалось тысяча честно, трудовым потом заработанных рублей, концерт был окончен.
Санька и Толик сразу же исчезли в неизвестном направлении, поэтому гитары, как и прочие музыкальные принадлежности, мы закрыли в подсобке, а фортепьяно просто накрыли чехлом. Вадька ушел провожать Иринку, а мы с Наташкой решили прогуляться на берег моря.
Вот такие минуты времени запоминаются навсегда, шелест прибоя, приятный прохладный ветерок, поцелуи любимой девушки, шёпот нежных слов. Полное умиротворение и всепроникающая любовь.
Спустя примерно час, мы мирно возвращались по пустынной набережной города домой, когда резко, из тени деревьев на нас вывалились местные гопники.
— Э, парнишка, закурить есть! — тот, что был покрепче остальных, подошел ко мне на расстояние вытянутой руки.
— Тебе может быть еще мобилу позвонить дать? — ответил я, пряча за свою спину Наташку.
— Куда ты сука звонить собрался? Чё, ты мелишь? — криво усмехнулся он, почему-то решив, что сейчас они беспрепятственно позабавятся.
— Я говорю, что курить вредно, от этого слабость в коленках бывает внезапная, — я резко выкинул правый прямой в подбородок.
В вечерней тишине звук шлепка и хруст чего еще разлетелись далеко вдаль по набережной. Как я и обещал, у крепыша мгновенно подогнулись колени, и он лег прямо к моим ногам, как тряпичная кукла.
— Э, ты чё, мы пошутили, — проблеял еще один желающий нахаляву покурить.
— Я так и понял, — я взял Наташку за руку, и мимо отскочивших в сторону гопников, повел ее по набережной, — если еще пошутить захотите, подходите к проходной спорткомплекса «Спартак», там сборная СССР к Олимпиаде готовится им веселья, как раз не хватает.
— Хачатура? Братан, ты как? — услышал я за спиной разговоры гопников.
Вот значит, что это было, месть местного неудачника-музыканта. Мы какое-то время шли молча, Наташка все еще приходила в себя от неприятного происшествия.
— А что такое мобила, по которой можно позвонить? — вдруг спросила она.
— Мобила? — улыбнулся я, — это такой маленький карманный телефон, — я показал, как он уютно он должен помещаться в ладони.
— Телефон таких размеров! — рассмеялась она, — такого никогда не будет! А трубку там куда класть? Вечно ты что-то сочиняешь! За это я тебя и люблю!
Мы еще несколько минут целовались, скрывшись в тени деревьев. Потом наконец-то я ее довел до хижины, точнее мансарды, дядюшки Мироныча, где Иринка и Вадька все еще не спали, они пили чай с конфетами и о чем-то разговаривали. Маэстро и Зёма же до сих пор где-то гусарили.
— Мы тут обсуждали, — начал Вадька, — ты, когда успел накачать такие банки, то есть мышцы?
— Я уже говорил, — я тоже налил себе чая, пить очень хотелось, — постоянные тренировки, плюс качественное питание с высоким содержанием белка. Если хотите подтянуть свою физическую форму, то приходите на проходную стадиона завтра утром. Сам с вами позанимаюсь. А потом ешьте побольше креветок и прочих морепродуктов. И фруктов конечно с салатиками из овощей. Сейчас с деньгами проблем не будет.
— Сейчас каждый день придется за чаевые играть? — грустно спросила меня Иринка.
