восемьдесят шестому году. В чем там я ездил на дачу в девяностых?
— Тогда, кроссовки Ньюбалланс синие, джинсы Левис, рубашку-поло от Ла Косты, голубую, темно-синий свитер от Марко Поло. Носки х/б черные. Трусы Кельвин Кляйн — боксеры. Все даты и метки снять. Стройотрядовку оставить. Браслет можно преобразовать в часы?
— Да, укажите марку.
— Что-нибудь недорогое. G-SHOK со стрелками!
Из туалета я вышел аккуратно одетым. Направился к лестнице на третий этаж, где, как мне помнилось, располагался ресторан. Настроение улучшилось.
Наверное поэтому я наконец обратил внимание на окружающих. И мысленно присвистнул. Народ в зале был одет, в общем-то крайне убого. С учетом того, что в дорогу у нас всегда старались одеться, как минимум, нарядно. Все очень, мягко говоря, неброско. Особо продвинутые щеголяли варенкой, и кроссовками «красный треугольник». Мелькнули кроссовки адидас. У некоторых модников обоего пола были осветлены челки. Но преобладающие цвета — серый и черный.
Мой наряд беспонтового москвича девяностых здесь выглядел вызывающе богато. Типа человека в Бриони, на московской улице нулевых. Косяк.
Мимо прошел милицейский сержант, глянул недоброжелательно. Плевать. Паспорт, студенческий билет и деньги в боковом кармане рюкзака. Я ничего не нарушаю.
Ресторан на третьем этаже круглосуточный. Но с девяти до десяти утра у него перерыв. На часах без пятнадцати десять. Развернулся и побрел на улицу. Взгляд зацепился за вывеску «Парикмахерская». За стеклянной дверью, в кресле для клиентов, скучала женщина-парикмахер.
— Мне бы постричься.
Женщина отложила журнал «Работница» и указала на соседнее кресло.
— Как будем стричься?
— Полубокс, покороче. Сзади под машинку и подбрить.
Мастер обмотала меня простыней и зажужжала машинкой.
Я смотрел на свою физиономию в зеркале. Никак не получается совместить этого пацана с собой.
Задавил приступ тоски. Сейчас в моде прически а-ля Джордж Майкл. И вообще, иконами мужской моды считаются педики. Группы ШпандауБалет, Дюран Дюран и прочие мальчики с крашеными челками. Широкие штаны, широкие куртки, и все это ядовитых расцветок. А у девушек царит Мадонна с начесом и в лосинах. В моде штаны-бананы. Буду по новой привыкать. Мода как мода.
Мастер смахнула полотенцем остатки волос с рукавов.
— С вас пятьдесят копеек.
Гм. А есть ли у меня мелочь? Полез в рюкзак. В кармане рюкзака толстая пачка десяток. Есть! Достал рублевую купюру.
— Мы только открылись, у меня нет сдачи.
— Сдачи не надо. Спасибо вам.
Закинул рюкзак на плечо, и пошел в ресторан. Есть хотелось уже сильно. В пустом зале прошел к окну и сел за столик. Где-то в недрах ресторана кто-то с кем-то ругался. Из кухни выглянул, а потом вышел и направился ко мне официант. Я поздоровался.
— Ну что, старичок, — сказал официант — солянку и люля?
Окинул официанта взглядом. Черные туфли-брюки-жилетка-бабочка. Белоснежная рубашка. Слегка барственная улыбка.
Давиться вчерашней солянкой совершенно не хотелось. А меню мне никто не предложил.
А ну-ка, попробуем.
— Вы знаете, последнее время я жил в диких местах и ел совершеннейшую гадость. Надеюсь, что интеллигентный человек накормит интеллигентного человека нормально. Поэтому принесите мне графинчик водочки, три порции черной икорки, сделайте пару тостов рижского хлеба. Суп не надо. Говяжий бульон есть?
По мере того как я говорил, по лицу официанта пробежала вся гамма эмоций. От праведного гнева, через озадаченность, к сосредоточенной сердечности.
— Есть консоме.
Это он меня так поддел что ли?
— Давайте, только скажите повару чтоб сварил яйцо — пашот. Потом почистите и нарежьте скумбрию холодного копчения, принесите несколько кусочков. К ней сварите пару картошин и смешайте их со сливочным маслом и укропом. На горячее — стейк. Лучше рибай, но можно и стриплойн. Медиум вел. По десерту определимся потом.
Официант все записал в блокнотик, и еще раз окинул меня взглядом.
Я достал из рюкзака пачку Мальборо и зажигалку Бик. Линия доставки – вещь! Его взгляд почему то задержался на зажигалке.
Потом официант еще раз скользнул по мне взглядом, и сказал:
— Мне кажется, в отдельном кабинете вам будет удобнее. Прошу вас пройти.
Вслед за ним я прошел в небольшое помещение, посреди которого стоял круглый стол, человек на десять.
— Вы недавно из за рубежа? — неожиданно спросил официант, раскладывая приборы, ставя пепельницу иналивая в высокий стакан сок, про который я забыл.
— С чего вы взяли? — удивился я.
— В стране борьба с пьянством. Об этом все знают. Но не волнуйтесь. Все будет в лучшем виде. Здесь вам никто не помешает.
Он ушел.
Штирлиц понял что его вот — вот раскроют… Я искренне хотел потроллить халдея. А сам забыл про сухой закон, что ввели в восемьдесят пятом. Даже интересно, чем меня теперь накормят.
Но дальше все было точно так, как я заказывал.
Сначала появился графинчик с водкой, стоящий в кастрюльке со льдом.
Следом появились тарелка с икрой, выложенной в розетки из сливочного масла, тарелка с парой тостов из рижского, уже забытого хлеба.
Я налил полную рюмку. Не торопясь намазал тост икрой. Медленно выцедил. Сжевал бутер. И потянулся за сигаретой.
Парень из будущего требовал от меня изменения реальности. Этот мой поход в ресторан — вызовет такие изменения? В прошлый раз его не было…
Что-то кардинально менять я не хочу. Кто я такой для этого? Да и изменения сделают послезнание бессмысленным. Помочь хорошим людям, зная наперед что их ждет, наверное стоит. Что касается СССР … В бизнесе убыточный проект банкротится. И не менеджментом, а коньюктурой. С Союзом произошла та же история. Должен ли, и смогу ли я что-то сделать? Сомневаюсь.
Хотя, мне впарили Линию Доставки. Явно не просто так. Надеются что я что-нибудь взорву? Или стану помощником-советником кого-либо из бонз, и расскажу, как все устроить? А как все устроить я знаю?
Хихикнул, представив, что пришел в КГБ и подробно рассказал свою историю. Предъявлю им Линию Доставки… Итог? Работать на власти поставщиком технологий и ништяков. А мне оне обеспечат максимальный комфорт под конвоем. Да и
