— Я говорил не дёргаться! — крикнул черноволосый солдат. — Говорил⁈ Кому ещё не понятно⁈
Он выругался, сплюнул себе под ноги. Мне показалось, что в его голосе прозвучали истеричные нотки. Я вздохнул — почувствовал, что к витавшему в воздухе класса запаху пота снова добавился аромат сгоревшего пороха. Заметил шевеление позади Свечина. «Васю убили», — произнёс женский голос. Лица школьников повернулись к Громову. Я не видел Василия: его заслонил от моего взора Свечин. Заметил, как над Громовым склонились две девицы. Чувствовал, что звон в моей голове становился тише. Придержал норовившие свалиться с лица очки. Увидел, как вытянула шею Кравцова. Наташа встала на колени. Расталкивая одноклассников, она поползла к Васе. Моё сердце пропустило удар — Чёрный не выстрелил. Хотя он и не спускал с Кравцовой глаз. Я услышал стон. Подумал: «Живой». Медленно поднял над своей головой руку.
— Говори, очкастый! — произнёс Белый.
— Хочу осмотреть раненого, — сказал я.
Светловолосый кивнул — указал в направлении Громова гранатой.
— Действуй, — разрешил он.
— А ведь я говорил вам не дёргаться! — повторил Чёрный.
Я медленно двинулся к Васе, около которого уже суетилась Кравцова. Слышал стоны. Краем глаза наблюдал за тем, как Чёрный подошёл к столу и схватил бутылку водки. Солдат зубами сорвал с бутылки крышку. Он сделал глоток водки, скривил губы. Я видел: черноволосый не спускал глаз со склонивших головы к полу десятиклассников. Второй рукой он всё ещё сжимал рукоять автомата и не убрал палец со спускового крючка. Белый забрал у напарника бутылку и тоже отхлебнул из неё. Поставил на стол гранату, оторвал и затолкал себе в рот кусок хлеба. Я оттолкнул Свечина и увидел непривычно бледное лицо Василия. Наташа положила его голову себе на бёдра, всхлипывала, носовым платком утирала со лба парня капли пота. Громов часто моргал, словно прогонял с глаз пелену. Смотрел мне в лицо, прижимал руку к плечу — его пальцы окрасились тёмной кровью.
— Как себя чувствуешь? — спросил я.
— В глазах… темнеет, — произнёс Громов.
— Это от болевого шока, — сказал я. — Упало артериальное давление. Лежи, не шевелись.
Отодвинул от раны Васину руку — прижал к его плечу ладонь. Пульсацию крови не почувствовал. Ощутил лишь влагу и тепло. То же самое проделал и с обратной стороны плеча. Но и там не заметил сильного течения крови.
Пробормотал:
— Повезло.
Вынул из кармана платок, прижал его к выходному отверстию раны.
Скомандовал Кравцовой:
— Прижми!
Наташа послушалась. Оставила Васин лоб в покое.
Я обернулся к учительскому столу и снова поднял руку, будто прилежный ученик на уроке.
— Что там, очкастый? — спросил светловолосый солдат.
— Он ранен в плечо… похоже, — сказал я. — Сквозное ранение. Нужно его перевязать, чтобы не истёк кровью.
— Перевяжи, — согласился Белый.
— Мне нужен бинт или марля, — сказал я. — А ещё спирт и… желательно стрептоцид.
Белый пожал плечами. Он заявил, что лекарств и бинтов у него нет. Предложил мне обойтись подручными средствами.
— Тряпкой его перевяжи! — сказал он.
В углу помещения ожил динамик. Голос капитана Райчука заявил: «Мы слышали выстрел!» Потребовал от Новикова и Звонарёва «объяснений». Солдаты ответили капитану нецензурной бранью.
Я снова потряс рукой.
— Что ещё⁈ — рявкнул Чёрный. — У нас нет бинтов и лекарств! Я тебе уже сказал! Придумай что-нибудь!
Он направил на меня ствол автомата.
— Парень, которого вы ранили, — сказал я, — это Вася Громов, сын начальник нашей погранзаставы.
— И что с того? — сказал Чёрный.
— Это хреново, пацаны, — ответил я. — Для вас. Если Васька истечёт кровью, его папаша расстроится. Из-за этого у вас будут бо-о-ольшие проблемы на границе!
Белый жестом подманил к себе напарника. Указал на нас гранатой, покачал головой. Я видел, как шевелились его губы, но не слышал слов. Отметил, что военнослужащие не выпускали нас из поля своего зрения. Чёрный нахмурился, кивнул.
— Очкастый! — сказал он. — Подойди!
Я взглянул на бледное лицо Громова, поправил на своём лице покосившиеся очки. Поднял над головой испачканные кровью ладони. Встал, на негнущихся ногах прошёл мимо сидевших на полу притихших школьников.
— Где тут у вас можно взять бинты? — спросил Чёрный.
Дуло автомата вновь смотрела мне точно в пупок.
Я шевельнул рукой — указал на стену.
Ответил:
— В медкабинете.
— Метнись туда, — предложил Белый. — Возьми всё, что нужно.
— Спирта прихвати, — потребовал Чёрный.
— Кгбэшника успокой, — сказал светловолосый. — Скажи ему: убивать мы вас начнём, если он вовремя не подгонит автобус.
* * *
Я зажмурился до того, как шагнул в школьный коридор. И не зря: свет снаружи кабинета не стал менее ярким. Вновь почувствовал толчок автоматным стволом в спину — на этот раз не обратил на него внимания. Замер у порога с поднятыми руками. За окнами разглядел вьюгу. Услышал щелчки дверного замка. Окинул этаж взглядом. Убедился, что в меня не целились из огнестрельного оружия. Заметил: дежурившие у лестницы милиционеры (уже знакомые мне по моему прошлому явлению из кабинета литературы) махали руками, подзывали к себе. Я не заставил себя уговаривать. Взглянул на свои грязные ладони, поправил треснувшую дужку очков — проделал всё это уже по пути к ведущим на первый этаж ступеням.
Услышал фразы: «Парень, ты ранен?» и «Что там случилось?» Но пропустил их мимо ушей. Отмахнулся от вновь попытавшихся меня схватить рук — рявкнул на служителей правопорядка, чтобы «отвалили». Едва не скатился вниз кубарем, но вовремя вцепился руками в перила. Меня всё же схватили под руки, пока я хромал по ступеням. Милиционеры едва ли не перенесли меня вниз. Я лишь переставлял ноги, придерживал очки. Не к месту онемели мышцы правой ноги — в них впились тысячи воображаемых иголок. Я замер у подножья лестницы, увидел бегущих ко мне людей. Со стороны гардероба ко мне ринулись физрук и Снежка. С противоположной — незнакомые милиционеры и пограничники.
— Ваня, что с тобой⁈ — крикнула Галина Николаевна.
Я не ответил ей — махнул рукой физруку.
— Василий Петрович! — сказал я. — Бегите в медкабинет! Огнестрельное ранение плеча. Нужны бинты и лекарства. Быстро!
Физрук не потребовал пояснений — стартовал в направлении третьего учебного корпуса.
— Там скорая дежурит, — сообщил милиционер, что придерживал меня под правую руку. — Врача сюда!
Я услышал топот ног. Повернул голову и увидел квартет дежуривших в директорском кабинете начальников. Впереди других бежал полковник Кравцов — он ещё издали разглядел на моих руках кровь.
— С Наташей всё нормально, — сказал я.
Посмотрел на директора школы.
Сообщил:
— Вася Громов ранен. В плечо. Василий Петрович уже побежал за лекарствами.
— Что там у вас произошло? — спросил капитан Райчук.
Он вырвался вперёд, замер в шаге от меня.
Я уже не жмурил глаза — заметил на лбу капитана капли пота.
Ответил:
— Ранен школьник. Сквозное огнестрельное ранение плеча.
Ткнул в себя пальцем — показал, куда именно угодила автоматная пуля.
— Почему стреляли⁈ — сказал Райчук.
Он грозно сжал кулаки.
Я не ответил ему — снова взглянул на Полковника.
Спросил:
— Михаил Андреевич, гитара ещё у вас в кабинете?
Снежный кивнул.
— Да…
— Несите! — сказал я. — Быстро!
Директор школы приоткрыл рот.
— А…
— Быстро! — повторил я.
Полковник кивнул и резво помчался в направлении своего рабочего кабинета.
— Кто стрелял? — спросил капитан Райчук. — В кого? Зачем?
Я повернул голову — физрука в коридоре не увидел. Посмотрел на лицо Снежки — не улыбнулся ей: не сумел. Взглянул на хмурого полковника Кравцова.
— Выстрелил черноволосый, — ответил я. — Он ранил Василия Громова.
— Звонарёв? Почему он стрелял?
Я перевёл взгляд на офицера КГБ.
