— Надеюсь, тебе за эту операцию хоть звездочку на погоны прибавят, — сказал я.
Он лишь отмахнулся.
— Сейчас самое важное — взять эту шайку.
— Ну, до встречи! — сказал я и добавил: — Кстати, у меня сейчас временно адрес сменился, и появился домашний телефон… Запишешь?
— Органам все известно, — усмехнулся он.
Что тут скажешь? Я только руками развёл:
— Тогда звони!
На этом я отправился обратно в отдел, где ждала только что начатая книга товарища Бердымухмедова. Конечно, приятно, что я всем нужен, включая уголовный розыск, но мою собственную работу за меня никто не сделает. Всё-таки не зря говорят: бойтесь своих желаний. Я хотел разоблачить банду катал, а заодно собрать материал для детективного романа? Ну вот, теперь я получу такую возможность… Страшно ли?.. Да нисколько!.. Если придется, я там им всем морды пощупаю. До конца рабочего дня я не отвлекался на посторонние мысли, тарахтя по клавишам, как заведенный. И, как выяснилось, правильно делал. Потому что когда коллеги начали собирать вещички, чтобы податься по домам, к нам в отдел заглянула Зиночка.
— Артемий Трифонович, — сказала она, — зайдите, пожалуйста, к Станиславу Мелентьевичу!
Допечатав строчку, я поднялся из-за стола и без лишних вопросов отправился к главреду. Мизин встретил меня у порога своего кабинета, мотнул головой, дескать, заходи. Когда я вошел, то увидел, что за столом для посетителей сидит внушительного вида мужик восточного облика, в пиджаке, к которому приколот новенький орден Трудовой Славы II степени, и в тюбетейке на бритой голове. Перед ним стоял пузатый чайник, блюда со сластями и фруктами и три пиалы. Увидев меня, гость главного редактора сверкнул белозубой улыбкой и поднялся навстречу.
— Знакомьтесь, друзья! — сказал Станислав Мелентьевич.
Впрочем, я уже понял, кто передо мной.
— Краснов! — представился я, протягивая руку.
— Бердымухамедов! — отрекомендовался восточный товарищ. — Садись за стол, дорогой. Пьем чай. Кушаем халва, бахлава, пишме, кульче, хурма, инжир…
— Садись-садись, Артемий, — поддержал гостя хозяин кабинета.
С того времени, когда мы с опером ели буфетные бутеры, прошло уже несколько часов, так что предложение я с удовольствием принял. Уселся напротив восточного гостя, и тот собственноручно, будто сидя за своим дастарханом, наполнил пиалы зеленым чаем. В первой своей юности я исколесил самые засушливые районы Средней Азии, так что был знаком с этим напитком не понаслышке. Я поставил пиалу на кончики трех пальцев, пригубил. Автор романа «Река жизни» с улыбкой наблюдал за мною и одобрительно кивал.
— Э-э, дорогие, — произнес он. — Будете у меня дома, я вам такой дастархан накрою, какой в царские времена не всякий бай мог себе позволить. До горизонта тянуться будет.
— Жарко у вас, — цокнув языком, посетовал Мизин. — Не люблю жары.
— А ты весной приезжай! — откликнулся Бердымухамедов. — Не жарко, тюльпаны цветут.
— Вот построишь свой канал, и приеду, — пообещал главред.
— Не мой! — поправил его собеседник. — Наш! Весь Союз строит! Комсомольцы приезжают… А на моем участке уже в следующем году воду пустим.
— Ну тогда сначала ты к нам приедешь, Темир Фатыхович, — сказал Станислав Мелентьевич.
— Это почему, дорогой?
— За Славой первой степени, а то и за Звездой Героя Соцтруда!
Собеседники с довольным видом засмеялись. Такие перспективы явно грели гостю душу — и именно тем, что были вполне реальными.
— Тогда на своем вертолете вас повезу, дорогие, канал смотреть!
— Неужто ты вертолет приехал покупать? — изумился главред.
— Вертолет, — принялся перечислять, загибая смуглые жесткие пальцы восточный гость, — два вездехода, десять бульдозеров, три экскаватора и так — разную мелочь.
— Восточный шейх, — сказал Мизин, обращаясь ко мне. — Султан!
— Э-э, — расплылся в самодовольной улыбке Бердымухамедов. — Султан-мултан под себя гребет, а я — человек государственный, советской власти служу, а она нам за это — ордена, почет, уважение.
— Ну, надеюсь, ты моему Артемию за работу над твоим романом не только почет и уважение обеспечишь.
— Зачем только — почет? — удивился гость. — Я человек не бедный, а он джигит молодой, ему жениться надо, дом строить, калым за невесту платить.
— Правильно рассуждаешь, — подхватил Станислав Мелентьевич, подмигнув мне. — Он уже вовсю работает. Напишет первую часть, я ее в журнале опубликую. Но надо поддержать парня.
Я с некоторым любопытством наблюдал, как они обсуждают меня прямо при мне, но не вмешивался.
— Все понял, дорогой! — замахал широкими мозолистыми ладонями Бердымухамедов.— Поддержим джигита!
И он полез во внутренний карман своего широкого, как степь, пиджака. Я и глазом не успел моргнуть, как он выложил на стол две обандероленные пачки двадцатипятирублевок. В каждой было по сто листов, следовательно — по две с половиной тысячи рублей.
— Это аванс! — сказал автор романа «Река жизни». — Так что работай спокойно, дорогой!
— Темир Фатыхович, — попытался проявить честность я. — Может, вы хотите взглянуть на то, что я уже написал?
— Обижаешь, дорогой! — откликнулся тот. — У нас говорят, джигит джигиту верит… За тебя ручается сам главный редактор, а он плохого не посоветует… Верно, Станислав?
Мизин кивнул. Я удивился, но виду постарался не подать. И заодно понял, что не взять деньги — значит нарушить существующую систему негласных договоренностей. Этот невероятно щедрый пустынный джигит уж наверняка отвалил главреду не меньше моего, а он лицо официальное, в отличие от меня. Я беру за работу. К тому же, фактически, отдаю Бердымухамедову свой собственный роман, за публикацию которого мне, в первой жизни, заплатили примерно столько же. Так что я с чистой совестью сгреб пачки со стола и спрятал в карман.
И чаепитие продолжилось. Потом Станислав Мелентьевич кивнул мне, я понял, что аудиенция окончилась. То есть, может быть, Мизин так и решил, но кавалер ордена Трудовой Славы так просто уйти мне не дал. Открыл чемодан, что стоял возле его ног, вынул из него здоровенный кулек и вручил. От кулька пахло, как от блюда со сластями. Так сказать — угощение на вынос. С кульком этим я и выкатился в приемную. Рабочий день уже закончился, но секретарша не уходила, покуда начальство торчало в кабинете. Я развернул кулек и протянул его Зиночке, она выудила двумя пальчиками что-то хрустящее на меду.
— Зинаида Аркадьевна! — сказал я ей, весьма кстати вспомнив ее отчество. — Какие у тебя планы на выходные?
— Да в общем-то — никаких, — вздохнула она. — Стирка, уборка… Ну, может, с подружками в кино схожу…
— А хочешь побывать на море?
— На каком? — удивилась девушка.
— Азовское, Черное, Балтийское — выбирай любое!
— Ты что, серьезно? — все еще не веря своему счастью, спросила Зиночка.
— Совершенно серьезно!
— Тогда я бы хотела побывать на Рижском взморье…
— Вас понял! — дурашливо отчеканил я, вытягиваясь в струнку. — Лечу покупать билеты на самолет… Завтра доложу результат.
— Ой, спасибо! — захлопала она в ладоши.
— До завтра!
И я удалился. Может, это было немного легкомысленно с моей стороны, но почему бы не сделать приятное красивой девушке? А она, глядишь, сделает приятное мне. Конечно, я мог бы пригласить Надю или Настю, но от родственницы потом не отвяжешься — решит, что это наше предсвадебное путешествие, а что касается актрисы Трегубовой… С ней всё посложнее. Я, вроде, вызвался ее охранять, но не обязывался сидеть возле нее на привязи. Да и вряд ли дружки ее муженька, после того как пропал Босой, рискнут на нее покуситься. Им сейчас лучше сидеть тише воды, ниже травы. И все-таки следует, по меньшей мере, предупредить Анастасию, что я уеду.
Правда, я дал себе зарок, что в оставшиеся рабочие дни недели не допущу никаких пьянок и приключений. Работа и только работа. Днем, в редакции — над романом товарища Бердымухамедова, а вечером, в квартире актрисы Трегубовой — над рассказами и собственным наследием, будущим романом о мушкетерах Ивана Грозного. Выйдя на улицу, я взял такси и попросил отвезти меня в ближайшее «Трансагентство». Стоя под знаменитой, хотя и бессмысленной ввиду отсутствия конкуренции, рекламы «ЛЕТАЙТЕ САМОЛЕТАМИ АЭРОФЛОТА!», я взял авиабилеты на ближайшие выходные до Риги и обратно.
