так они считали) света. Каждая получила в руки свежеотпечатанную чёрную визитку, на которой золотом было вытиснено:
Господин Мин
гуру тайных духовных практик
И больше ничего. Ну в самом деле — не телефон же писать!
Квёлые матроны, увешанные жемчугами по самое не хочу, собрались неохотно. Скорее всего, просто от скуки. И ещё потому, что первый сеанс был бесплатным. Любопытная хозяйка сидела тут же.
Минами была невозмутима. Стоп! Думать о себе, как о мужчине! Сейчас, сейчас ваши лица изменятся…
Он не стал возжигать ароматные палочки или специальные свечи. К чему усилия, если работать предстоит всё равно с фантомами? Господин Мин кивнул переводчику:
— Начнём наш сеанс…
В углах аляповато расписанной гостиной сгустились тени, стены скрылись, словно задёрнутые колышущимися пурпурными и багряными драпировками с золотыми контурами гор, дворцов, морских глубин. Исчез переводчик (исчез для клиентов, теперь они воспринимали его слова как голос самого́ господина Мина). Над столом повисла светящаяся чаша, из которой всплыли одиннадцать огоньков — по числу присутствующих женщин.
— Мы одеты неподобающе для церемонии…
Лис скупо взмахнул рукой, и огоньки метнулись в стороны, замерев над головами сидящих. Деловой костюм господина Мина превратился в ало-чёрное, расшитое золотом облачение, чем-то напоминающее древние одежды даосских патриархов, платья же женщин как бы исчезли, преобразившись во что-то белое, плывущее мягкими волнами при каждом движении, словно сотканное из тумана…
— Эти одежды — суть отражение пути, пройденного каждым из нас по пути познания себя. С помощью старшего, искусного в этом странствии, даже неопытный путник сможет узреть многое, протянуть ниточку сквозь время и пространство…
Золотые контуры рисунков вдруг сорвались с драпировок, закружились неистовым хороводом. Время от времени какая-то из них вдруг надвигалась на зрителей, становилась цветной и объёмной, появлялись звуки, запахи. Разные места, разные эпохи, разные эмоции накатывались подобно волнам и отступали, а их место спешили занять другие, а лис говорил и говорил, постепенно голос его стал вкрадчивым, обволакивающим…
— Немногим дано увидеть цепь своих перерождений, познать свои страсти… — Картинка, показывающая облёт дворца с высоты птичьего полёта, внезапно надвинулась, словно птица переменила свои намерения и хочет разбиться о его стену!.. О, нет, птица влетела в распахнутое окно!.. В окно спальни, где любовная пара самозабвенно отдавалась друг другу…
Женщин обожгло волной желания!
Господину Мину было даже интересно. Ни разу ещё он не удерживал направленную иллюзию для такого количества зрителей. Однако, нарастало внутреннее напряжение, пора заканчивать. Картинка истончилась и погасла. Золотые язычки пламени, висевшие над головами тоже. Комнату поглотила тьма и тишина, нарушаемая лишь далёким, едва слышным звуком бронзового гонга.
— Не каждому дано пройти путём своих перерождений…
Голос господина Мина звучал в темноте на грани слышимости, распадаясь на тысячи голосов и оттенков, и каждой казалось, что он шепчет прямо внутри её головы.
— Путь познания себя опасен… Душа, заглянув в водоворот страстей, может кануть туда навечно, и лишь рука проводника поможет ей удержаться…
Тьма разредилась до полумрака, исчезла чаша, растаяли расписанные золотом драпировки, белые одежды женщин исчезли, превратились обратно в их вычурные платья. Истаяло и облачение господина Мина — но не до конца! Ало-золотые узоры сошли с атласного шёлка и переместились на его деловой костюм.
В комнате стало светло. Женщины ещё некоторое время сидели, словно окаменев. Первой очнулась хозяйка салона:
— Это же потрясающе!!! Обалденно просто! Вау!!! — восторг хлестал через край и в этом фонтане… определённо, в этом фонтане прослеживалась золотистая ниточка поклонения текущая в чашу силы чёрной лисы! — Господин Мин! Это просто потрясающе!!! Вы могли бы провести ещё сеанс? Для нас?
Чёрный лис отрицательно покачал головой:
— Сожалею, но группа позволяет вступить лишь на краешек порога самопознания. Ни один серьёзный мастер… — и тут сразу предполагалось, что господин Мин — в высшей степени серьёзный мастер, —…не возьмёт на себя риск повести в глуби́ны колеса перерождений сразу несколько душ. Это очень опасно. Даже быть проводником для одной единственной души — чрезвычайно опасно, и требует от мастера огромных затрат энергии и истощения жизненных сил. Нет, я не возьмусь вести группу.
Женщины переглянулись…
— Но… Индивидуально вы же согласитесь⁈ — хозяйка салона подвинулась на самый краешек дивана, — Пожалуйста, господин Мин!!! Мы обеспечим вам лучшие условия для отдыха и, конечно же, достойно заплатим!
Господин Мин подумал, что за такую активную агитацию сделает, пожалуй, этой даме хорошую скидку, и благообразно улыбнулся:
— Я думаю, мы договоримся.
33. НЕОЖИДАННЫЕ ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
ЗАНЯТНЫЙ ОПЫТ
Новая Земля, Столица Восточного Княжества, 30.07 (декабря) — 07.08 (января).00026
Это были очень интересные две недели. Забавные. И, безусловно, во всех отношениях прибыльные.
Господин Мин «обработал» около четырёх десятков женщин, показывая им мнимые перерождения, и окуная их в такие пучины сладострастия и тайных фантазий, что некоторых приходилось выносить и оставлять отлёживаться, пока к ним не возвращалась способность идти собственными ногами. Отдельные особо платежеспособные особы успели просмотреть (да что там — поучаствовать) в двух-трёх десятках сеансов.
Пришлось посетить даже туристический магазин (весьма неплохой, кстати!) и приобрести два самых больших рюкзака из имеющихся в наличии. Один был до верху набит деньгами, а второй — пусть и не доверху, но заметно больше половины — драгоценностями. И оба лежали в тайном лисьем месте позади превращений.
А самое главное: покидая Столицу седьмого января двадцать шестого года, господин Мин ощущал небольшой, но очень чувствительный ручеёк принципиально новой силы — яркой и гораздо более мощной. И господин Мин собирался вернуться сюда следующей зимой. Поближе к Среднезимью.
ГОД СПУСТЯ
Новая Земля, Княжество Восточное, Столица и её окрестности, 39.07 (декабря).0027
В этой точке неожиданно сплелись несколько событийных линий.
Княжество Восточное, взбудораженное вскрывшимися фактами невиданного по размаху воровства и даже работорговли, бурлило. Десяти дней не прошло с момента жуткого сражения с орками, а главное — с сумасшедшим орочьим шаманом, и северные районы до сих пор зачищали от отдельных оставшихся после него монстров. Большое посольство новых беловоронских союзников, принимавшее во всём этом деятельное участие, только-только покинуло пределы княжества. И остатки орчат, слава богам, с собой увело.
Но всего этого чернобурка, естественно, не знала. Золотые нити поклонения не просто продолжали течь, они с приближением назначенных дней усиливались и крепли. Господин Мин ехал в княжество в предвкушении.
Бывшего старшего агронома, а ныне независимого княжеского консультанта по вопросам следствия, Анатолия Степаныча, поймать было не всегда просто. Сложно было поймать, честно говоря. Первые опасения, что сослуживцы будут от него шарахаться, не оправдались. Тут всё вышло скорее наоборот: бежали навстречу толпами, только и слышно было: «Степаныч, зайди, а?», «Степаныч, поспособствуй следствию…», «Анатоль Степаныч, не откажи, зашиваемся ведь…» Рвали его на сотню маленьких медвежат. Или надо говорить: волчат? Одним словом, не избалованные магией соотечественники смотрели на него с упованием, словно на волшебную палочку, детектор лжи и клубочек в одном лице. Ну, тот клубочек, что сказочным героям обычно путь указывает.
Степаныч вздыхал и шёл. Надо ведь. Иной раз и поспать-то толком не удавалось.
Вечерами князь просил обязательно заходить. Князь попросил — считай: приказал. Хошь-не хошь — отчёт за день представь. Спасибо хоть писа́ть не заставляли, а то бы и вовсе спать не пришлось. Взамест этого неотвязно за Степанычем бегал с планшеткой Юрка Жуков, парень сообразительный и шустрый, да к тому же самого́ Фёдора Кузьмича племяш, и если мягкий по натуре бывший агроном где-то стеснялся козырнуть новой ксивой или с ноги открыть дверь, то Юра на раз разруливал все неудобные ситуации. И на доклад вместе со Степанычем ходил, чувствуя себя в княжеских палатах привычно и комфортно (всё ж таки премьер-министрова родня, при дядьке, считай и вырос).
Помимо князя, кстати, на вечерних посиделках обычно и сам Фёдор Кузьмич тоже присутствовал, и спокойный как удав Владимир Григорьевич, человек с совершенно непримечательной (как и положено любому безопаснику, даже такого высокого ранга) внешностью.
Поэтому, собственно, Степаныч и удивился. Поднимались они по нарядному крыльцу в очередной богатый
