С ревом он выхватил чудовищного размера меч и кинулся к личам. Удар, и первый из них падает, перерубленный пополам. Остальные отпрянули в стороны.
Но порвать дистанцию не смогли. Воин эфира (больше никем он быть не мог), все так же ревя в голос, кинулся за ними и разрубил еще одного немертвого вместе с рукой, которой тот попытался закрыться.
Но тут оставшиеся личи кинулись на него всей толпой, стараясь облепить со всех сторон. Воин все так же ревел, расшвыривая их, и с потрясающей ловкостью и силой крутил мечом, рубя все, до чего мог дотянуться. Отрубая руки, ноги, просто нанося глубокие раны.
И вдруг он застыл, а крик прервался. Из его горла появился конец кинжала, а сам воин рухнул на землю лицом вниз.
Один из личей выдернул из его шеи странного вида кинжал, который только что воткнул ему сзади, пробив бармицу шлема. По-деловому вытер его о штаны поверженного и убрал в ножны. После чего уцелевшие личи стали собирать своих порубленных товарищей, приставляя на место потерянные ими части тела. Стало особенно четко видно, насколько же их тела отличаются от людских. Крови из них не вытекло вообще. Даже непонятно, а были ли внутри кости или материал, из которого они сделаны, однороден.
Так или иначе, соединенные вместе края ран слипались и зарастали, а отрубленные конечности после присоединения тоже прочно приклеивались к своему месту.
Покончив с лечением, личи столь же тщательно собрали с земли потерянные во время боя скрижали. Большинству пришлось держать их в руках.
Король и его спутники ошалело смотрели на все это. Слов не было.
— Идемте, божественный, — вдруг сказал старший из немертвых.
Желания возражать не возникло. Король и последовавшие за ним спутники были проведены личем по слою пепла, покрывавшего поляну, на дорогу.
Лич придирчиво осмотрел всех. Поднес к глазам скрижаль, которую держал в руке, и тщательно перечитал ее текст. Еще раз посмотрел на людей. Удостоверился, что копыта их лошадей находятся на полотне дороги, после чего изрек:
— Миссия завершена.
Отвернулся и спокойно пошел назад. Очень скоро все личи скрылись в лесу, оставив людей в полном одиночестве.
Глава девятая
Опять в дорогу
При виде этих посторонних студенты как-то сразу подобрались, а Хала и Гидаш после небольшой суеты возглавили отряд. Так что в деревню они въехали первыми и сразу спешились. При этом выражение лица у декана было сумрачно-недовольным, а вот у его помощницы подчеркнуто уважительным. Начальство, что ли, к ним приехало?
Оказалось, действительно начальство. Сам ректор Никмеп. Само собой — архимаг, по-местному — непревзойденный. На вид — средних лет, но маги живут дольше и стареют медленнее. Гидаш на тот же возраст выглядит. То есть достаточно солидно, но еще не стар. Однако если декан имел облик классического профессора — слегка полноват, солиден и уверен в себе, — то ректор оказался мельче ростом, худ и какой-то «фальшивый», что ли. Вроде смотрит то строго, то с веселой искринкой в глазах, но не знаю как другие, а я с самого начала почувствовал в нем неискренность. Вроде как маска на нем, и эту маску он чуть не каждую секунду может поменять на другую. Впрочем, на его месте сидеть, наверное, непросто, не всякий удержаться может.
Рядом с ректором, но отдельной группой стояли какие-то явно непростые люди во главе с роскошной дамой. Еще молодой, но девушкой ее назвать язык не поворачивался. Слишком она выглядела солидно и уверенно. На Земле в последнее время стало нормой, когда сорокалетняя мать двоих детей одевается и держится как девочка (про мужчин можно сказать то же самое). Но к этой представительнице прекрасного пола подобное применить было бы невозможно. Как говорили раньше — «гранд-дама». И никак иначе.
Я ничуть не удивился, когда узнал, что она — королева. Шана — королева Каруна и жена Мели. Мужа спасать приехала. И напоролась в забытой богами деревне на отряд барона (достойного) Тургу, который тоже жаждал встретить здесь ее мужа и Миризир. И если в отношении любовницы короля их оценки и желания совпали, то по поводу самого Мели возникли «неразрешимые противоречия». В результате Тургу, которого к тому моменту наемники уже успели оставить одного, вынужден был срочно отступить, потеряв почти всех своих воинов. Мог бы и всех потерять, скорее всего, вместе с собственной головой, но тут в деревню явился архимаг Никмеп со свитой, в которой половина была магистрами.
У королевы в свите, правда, тоже архимаг был, но оба «тяжеловеса» немедленно почувствовали друг друга и конфликт сразу же прекратился. К вечеру и деревенские из леса возвращаться стали, куда они все сбежали в самом начале боевых действий. Вмешаться в конфликт они и не пытались, но ворчание о сумасшедших магах, от которых житья не стало, являлось преобладающим во всех разговорах по углам. Предъявлять претензии за нанесенные разрушения староста не рискнул.
— Опять какая-нибудь сволочь дунет, и без порток останешься… — По-видимому, ему вспомнилась наша с ним первая встреча.
Хотя, на мой взгляд, жаловаться деревенским было не на что. За продукты, сено и зерно для лошадей им из средств экспедиции было заплачено довольно щедро. Даже за постой было заплачено, а жили, между прочим, оставшиеся тут слуги и преподаватель в палатках в собственном лагере на околице.
В конфликт между отрядами королевы и барона академические тоже не вмешались, оставленный здесь для пригляда за казенным имуществом преподаватель Академии все свои силы потратил на то, чтобы это имущество сберечь, прикрывая его, пока шел бой, всеми доступными ему щитами. В основном справился, надо отдать ему должное. Но все равно потом имел перед ректором бледный вид, так как не обеспечил на вверенной территории должного порядка.
Узнал об этом я, естественно уже после всех этих событий.
Так что встречали нашу экспедицию не скажу что очень торжественно, но народу высыпало довольно много. Как я уже сказал, посредине — ректор с десятком магов-преподавателей, справа от него королева Каруна со свитой человек в двадцать, слева (подальше от касситов) барон Тургу с полудюжиной оставшихся у него воинов, а за их спинами и по бокам — вся деревня выглядывала. «Ура» никто не кричал, но смотрели все пристально, хотя и с разными чувствами — от интереса и предвкушения до ненависти.
Сначала взгляды фокусировались на едущих впереди Гидаше и Хале, ректор даже пару шагов им навстречу сделал, но тут я, красивый, нарисовался. Со своим монстром на мысленном поводке. Вот он-то и стал центром внимания.
Я уже к этой своей неживой химере как-то привык, таскал за собой на автомате, на ее внешний вид давно не обращал внимания. Все члены экспедиции тоже к ней
