— Нет, Антонина Васильевна. — ответил он, как и всегда за хозяина. — Я помогаю Сергею Витальевичу. Извините, спешим. — Оторвал он её руку, вцепившуюся в рукав его пальто.
— Постойте! Что скажу! — крикнула она в голос. — Там в генеральской квартире что творится! Ужас! Эта ваша домработница ухажера завела, и он там с ней живет. Уже месяц как!
— Что значит «там живет»? — остолбенел Иваныч, глядя на оскалившуюся в злой ухмылке консьержку.
— А вот так и живет. Говорит, что имеет право, так как она там прописана и своего мужика тоже будет прописывать. По закону мужа к жене пропишут на любую площадь. Я ей, что квартира-то казенная и сам хозяин не пойдет на это. Но разве слушает она меня. Закусила удила и ещё смеется, мол, посмотрим, кто тут будет хозяин.
Мы стояли чуть выше, на лестнице и тоже слышали эту невероятную новость. Я посмотрела на лицо Сергея и увидела, как побледнел он и сжал губы, желваки играли на лице, глаза сузились. Он был зол! Впервые я видела, как злился мой муж!
Повернувшись, он начал быстро подниматься на второй этаж. Открыл двери и пошел по коридору, заглядывая в открытые проемы. Дошел до кухни и остановился. Мы за ним. Сзади увязалась и любопытная Антонина. Куда ж без неё! В суматохе мы и не заметили. За генералом стоял суровый Иваныч, рядом испуганная я, и за мной, вытягивая шею и, стоя на цыпочках, консьержка. Входные двери остались открытыми.
Тут я увидела картину маслом! Вот никак не скажешь иначе!
В захламленной кухне, за столом с остатками закусок и бутылками, сидели двое: мужчина полуголый в майке, трико штанах и тапках на босые ноги, и Люся в ночной рубашке и накинутым на плечи халатом. Оба были полупьяные и оба курили. Окурки валялись везде, как и пустые бутылки. Они обернулись на наш приход и удивленно уставились на такую неожиданную делегацию. Люся икнула и тут же подскочила, пьяно улыбаясь:
— Ааа! Смотрите, кто приехал! Сергей Витальевич! Здравствуйте! А мы тут с Димочкой паску справляем! Присоединяйтесь! Христос воскрес! — И она полезла к генералу с поцелуями, сведя губы трубочкой и вытянув вперед. Сергей брезгливо отпрянул.
— Немедленно все вон из моей квартиры! — взревел он так, что я аж чуть не присела от страха. Антонина же резко метнулась из квартиры. Видно побоялась его гнева. — Вы уволены, Людмила. Через полчаса чтобы я вас здесь не видел. Расчет получите тот час же. Иваныч проследи.
Тот кивнул и встал перед опешившими Люсей и поднявшимся на ноги мужиком.
Но-но-но! — захрипел тот прокуренным голосом. — Я попрошу не орать на мою супругу! А то мы тож могём!
— Я те счас смогу! — Иваныч сделал вид, что засучивает рукава. — А ну, пошли вон отсюда, пока я не рассердился! Быстро собрали манатки, и вперед! Счас Генерал вызовет участкового, и вас заберут в капэзе. Мотайте, пока не поздно!
— За што ето! Мы никого не трогаем, сидим чинно с супругой, отмечаем праздник. Так за што, позвольте спросить?
— Вот за этот праздник и посадят вас обоих. Или не знаешь, что церковный культ у нас в запрете? К тому твоя супружница уволена и должна покинуть казенную квартиру.
— Да она тута прописана! — Вновь качал права мужичок, нагло смотревший на спокойного Иваныча. — Не смеете гнать!
— Она здесь была прописана временно, это во-первых. А во-вторых её прописка тю-тю — закончилась! Три месяца прошли как она тут жила. Всёёёё! Быстро собрались! Давай-давай! Некогда мне тут с вами беседы разводить!
Он приподнял растерянную Люсю и повел, подхватив под локоть ещё и мужичка. Я ушла в столовую и оттуда смотрела, как он завел их в комнату и встал у порога.
— Я жду! — проговорил он, строго сведя брови. — Время уходит! Сейчас приедет воронок и вас уже как есть увезет в милицию. Одевайтесь, одевайтесь! Вещи складывайте!
Я вздохнула и пошла искать мужа. Он оказался в кабинете, где рассматривал бумаги, которые достал из сейфа. Увидев меня, подозвал.
— Отдай эти деньги Иванычу. Пусть рассчитается.
— Хорошо. — сказала я и повернулась было идти. — Прости меня за эту сцену. Не сдержался. — Хмуро добавил он.
— Немудрено, — хмыкнула я, - Как только не ударил. Даже я бы не смогла выдержать, бросилась бы с кулаками.
— Ты умеешь драться? — Вдруг улыбнулся он и, бросив бумаги на стол, приблизился, схватил в охапку и начал целовать, приговаривая, — Ах, ты мой боец ненаглядный! Самый любимый! Самый сладкий!
Я не уклонялась, я принимала его ласки и сама целовала его. Потом мы хором застонали от прихлынувшего желания.
— Нет! — Чуть отстранился он от меня. — Жена! Не соблазняй, иначе всё брошу к черту и останусь с тобой!
— И останься! — Шептала я, вжимаясь в его тело. Только мешали мое пальто и его кожаный плащ.
Он все равно приноровился, расстегнув пальто и подсунув руки за спину, привлек и впился поцелуем. Да так долго, что я аж, задохнулась. Опомнившись, отстранился и посмотрел на меня.
— Как я буду там без тебя, не знаю! Умру, наверно!
— Я тоже буду скучать, Сережа! — ответила ему на поцелуй и отстранилась. — Собирайся, опоздаешь.
— Да, конечно, ты права. — Вздохнул и принялся за свои бумаги, а я вошла в спальню и остановилась на пороге, как вкопанная.
Это была вторая картина маслом! Его двуспальная кровать превратилась в грязное, загаженное поле любви этой парочки!
— Они что, тут спали? — невольно вскрикнула я и повернула голову к мужу.
Он вновь откинул бумаги и подошел. Окинув взглядом комнату, будто сорвался с тормоза и кинулся в коридор. Там он увидел, как те выходят из комнаты и выносят вещи. Увидев разъяренного генерала, поняли, чтО тот увидел у себя и опрометью кинулись к двери и чуть не вышибли её. С криком слетели с лестницы. На ступенях еле сдержались. И тут опомнились.
— А вещи? — завизжала Люся, пытаясь вновь подняться по лестнице, но увидев свирепое лицо Иваныча, несущего их чемоданы, кинулась к нему и выхватила оба.
— А деньги? — снова закричала она, вспомнив, когда спустилась вниз и передала вещи своему мужику, смотревшему вверх с ненавистью и злобой.
— Вот твои деньги!
Швырнула я им четыре бумажки по сто рублей. Они разлетелись по нижней площадке, и тот бросился их собирать с криками:
— Ну, подожди, падла! Ты еще у меня попляшешь, генеральская шлюха!
— Я те сейчас поговорю! — закричал злой Иваныч и начал спускаться вниз. Те увидев его, тут же бросились к дверям и выбежали вон.
Мы вернулись в квартиру, не забыв оглянуться вокруг. Везде вплоть до самого верхнего этажа свешивались любопытные женские, и даже мужские лица. Всем было интересна история, разыгравшаяся в квартире известного человека. А тем более генерала Соломина.
— Теперь разговоров надолго хватит. — сказала я со вздохом, когда мы вернулись. — Грязь кругом. Надо бы убраться что ли?
— Ничего, — сказал Иваныч, — поговорят, да умолкнут. А ты не горюй, приедем завтра с Глашей и все приберем. К тому нужно оплатить уборщицу. Так что к вашему приходу всё будет чисто и аккуратно. Ты-то теперь сюда вернешься?
— Я не знаю, — пожала плечами и вздохнула. — Пока подумаю. Как вернется Сережа, тогда и решим.
Кое-что успели прибрать, пока генерал возился с бумагами и закрывал сейф. Потом позвал меня.
— Вот смотри, это твой ключ от квартиры. Теперь ты здесь хозяйка, жена. Когда захочешь переехать, сообщи Иванычу. Он поможет. Будет заезжать к тебе раз в неделю, если ты будешь ещё в общежитии, или звонить, если сюда. Хотел бы знать, что ты уже здесь живешь. Писать долго, проще звонить. — Тут он обнял и прижал к себе. — Жутко буду скучать. Но хоть голосок твой услышу, — вздохнул он. — Если не захочешь жить, то каждое воскресенье в два часа местного времени, я буду сюда звонить. Придешь?
— Обязательно!
— Здесь, — он показал на стол и, выдвинув ящик, вынул из него небольшую шкатулку, — деньги.
Открыв ключиком, показал на приличную стопку сто рублевых бумажек. — Сколько нужно, столько и бери. Они твои. Не отказывай себе ни в чем. Это, — он показал на карточки, — одна в Гастроном, или Елисеевский в отдел заказов, а это в тот, где вы с Глашей покупали одежду. Тебе также поможет Иваныч и провезет, куда скажешь. Водитель Владимир со мной в командировке, так что Иваныч в твоем распоряжении. Да и Глаша поможет. И еще.
