Немилосердно раскачивающий корабль словно вымер… ещё бы, была б кому-то охота шарахаться, когда то и дело мотает, кидает, норовя приложить о что-нибудь угловатое, не дай бог головой. Ходить по трапам в такую болтанку та еще задачка, угадывая крен, пробираясь натурально перебежками, хватаясь за поручни. Дважды его, не особо сильно, но болезненно припечатало к переборке.
Переваливаясь с волны на волну, крейсер издавал похрустывания и скрипы, из чего, на ощущениях и опыте, можно было констатировать проявление смешанной килевой и бортовой качки, когда корпус судна будто выкручивает.
Войдя в ходовую рубку, первым делом задастся:
— Мне кажется, или мы идём каким-то рако-макарным образом? Виляем задницей?
— Да. Так точно. Волна в скулу бьёт, а ветер своё дует… корма «гуляет» по горизонту с размахом метра в три, — подтвердил вахтенный лейтенант, не особо вдаваясь.
Командиру больше и не надо было, и сам знал, как оно бывает: дифферентом и приличным креном длинные размашистые океанские накаты водили корму крейсера по курсу. Прибавить к этому парусность высокой надстройки…
— Происшествия? Нам там ничего не сорвало? А то я слышал какие-то непонятные стуки. В бытность на систершипе «Ленинграде» вот так штормовыми волнами однажды сорвало левый парадный трап, да так, что пробило обшивку, образовав пробоину и что-то там притопив. Распорядитесь осмотреться в отсеках. Без выхода наружу, разумеется, «человек за бортом» нам не нужен.
Снаружи в штормовом клокоте волн завывали растяжки антенн, шумел стегающий косыми струями дождь. Дворники ходовой рубки отбивали на остеклении монотонный ритм, не справляясь. Смотреть было некуда, глаза вязли в нескончаемых оттенках серого, гибнущего в черноте ночи. Где-то, судя по радиовизгам широкополосного приёмника, из свинцовых туч били молнии. Их зарева периодически разнообразили вид «из окна». Собственно поэтому кэп и ходил к радиометристам, прознать о возможных проблемах — не ровен час вдарит вот таким атмосферным дефибриллятором по антеннам, воочию поглядев, как экраны РЛС забивает «катарактами» грозовой подсветки.
Приняв вахту, командир в первую очередь потребовал ежечасный доклад от БЧ-5, и далее внимательно реагируя на все звонки, поступающие от «машинной группы».
Практически все время минувших полутора суток главная энергетическая установка корабля работала в полную силу: сначала давали полные обещанные 27 узлов на перегоне — восемь часов кряду, начиная с южного входа в Датский пролив. А затем и весь бой с соединением Мура приходилось маневрировать на предельных режимах, выжимая из машин максимальные обороты.
И сейчас… пусть эскадренная скорость и была невелика (при этом тормозили именно менее мореходные лёгкие корабли), потребность сопротивляться накатам штормовых волн, постоянно подрабатывая рулями, чтобы удерживаться на курсе — всё это ложилось бременем на механизмы корабля.
Командир БЧ-5 с помощниками лично и почитай безвылазно, хмурясь тревогой, прислушивались, фиксируя, чуя наглядностью постоянную вибрацию в кормовой части.
— И? — спрашивал, запрашивал с мостика кэп.
— Да пока нормуль, — отвечали с «низов», — идём, бредём, скачем, прём.
Натерпелись, откачались на этих «карусельных горках», но ночь пережили.
* * *
К утру ветер несколько поменялся, начав задувать круче с левых курсовых углов, и только более усилился. Волны росли, иногда прокатывалось такими валами, что проседая в подножье — поглядеть со стороны на мателотов — только мачты торчали.
Даже с учётом где-то там взошедшего солнца, сигнальной вахте легче стало ненамного. Снаружи та же «картина маслом» — сплошь в серых тонах, с мерцающими за косматыми тучами разрядами молний. Ливень унялся, однако ледяной ветер в порывах по-прежнему приносил дождевые шквалы. Получил свой «мокрый кус» и Скопин, когда к концу утомлённый, поймав себя на дрёме в кресле, встряхнувшись, сдуру решил приоткрыть иллюминатор, типа подымить в «форточку» — дыханье забилось в глотку, просквозив пронизывающим холодом.
Сменить его с вахты должен был старший штурманской БэЧе, уже явившийся на мостик, поприветствовав командира почти сочувственно: — Тяжёлая ночь?
— Да помотало-вымотало. Но я ещё чутка тут подожду. «Мауритиус» вот-вот должен объявиться, если… Если верить написанному. Интересно, на него они сами выйдут? У них какой-то там «Вектор» — хитрый аппарат инфракрасного обнаружения стоит.
— Теплопеленгатор. А мы разве не подстрахуем? Хотя и нашим в такой катавасии окружающее не в самом лучшем виде, — пожал плечами капитан-лейтенант, покосившись на динамик радиоприёмника УКВ дежурной связи с флагманом, откуда доносился треск статики атмосферных разрядов…
Радиолокационные средства крейсера находились в режиме дежурной готовности, операторы «жаловались», что наряду с грозовыми помехами, экраны рябило отражёнными сигналами от кучево-дождевых облаков, а по низам от высоких волн.
Как бы там ни было, всё это не помешало что-то заметить на «осте». Засветка была слабая, какое-то время её вели, уточняли, а поиграв параметрами, отсеяв естественный фон, на посту РЛС, наконец, определились и с точным пеленгом и с дистанцией.
Связались с командным пунктом «Советского Союза», информируя — цель есть.
Там на флагмане как-то и не торопились. Было заметно, что с «Кронштадта» моргали сигнальным фонарём, явно отвечая на предписания флагмана. По всей видимости Левченко согласовывал действия, и почему-то не воспользовался радиосвязью, при том, что переданные им станции Р-860, не без погодных огрехов, но приемлемую работу всё же обеспечивали. По крайней мере, данные по цели с «Кондора» прошли эфиром без особых на то затруднений.
Только по прошествии двадцати минут оба линейных корабля покинули кильватер, выдвигаясь на перехват противника. Две тяжеловесные туши, тягуче набирая скорость, проследовали мимо, обгоняя по правому траверзу идущий «головным» ПКР. Уходя дальше, они разделились — «Союз» двинул напрямую на выданный пеленг цели, явной готовностью проутюжить вражеский корабль без изысков маневрирования. В то время как «Кронштадт» стал забирать левее, здесь намеренье очевидно было перерезать противнику пути для отхода.
Они быстро растворились в насыщенной влагой мгле.
«Чапаев», смыкая строй, послушно пристроился к «Кондору» в кильватер.
Скопин, получив распоряжение от командующего «придерживаться прежнего курса», тем не менее, решил «поэкономить», чтоб лотом долго не искать друг друга. Приказав рулевому:
— Возьми правее на два румба, — бросив штурману, поясняя, — пройдём ближе вслед.
Тот обеспокоился:
— Сами под стволы не нарвёмся?
— Пф-ф! Что бы два тяжёлых артиллерийских монстрика да не раздавили лёгкий крейсер? Там и «Союзу» на один кус. Тем паче мы, если что — подсветим, наведём. Не потеряется.
Артиллерийскую стрельбу донесло минут через двадцать, продлившись накоротке, утихнув. Все чутко вслушивались в эту вязкую паузу, принимая вполуха освещение обстановки с поста РЛС. По всей видимости, загнанный «в угол» «англичанин» сумел уйти от контакта, укрывшись в дождевом шквале. Однако вскоре канонада возобновилось с новой силой. В этот раз долбило гораздо дольше, то дробным разнобоем, то сливаясь в гулкую череду залпов. Ветер, несущий звуки с места схватки, иногда порывами подбрасывал целые амплитудные порции непрерываемого рёва орудий.
После пары отметок оператор РЛС доложил:
— Наблюдаем… цель застопорилась.
— Ну вот, по ходу и всё, — спокойно молвил капитан 1-го ранга, — замочили «Маурадтируса». Поглядим?
Два авианесущих корабля продолжали двигаться навстречу разыгравшейся на поверхности океана военной трагедии.
Первыми что-то углядели вооружённые лучшими средствами сигнальщики, сообщив об отсветах слева по курсу.
Видимость едва дотягивала до сорока кабельтовых, по ограниченному горизонту блуждали ливневые наплывы, меж которыми вдруг появился просвет, из которого спроецировался, буквально вывалился корабль — «Кронштадт» с отметинами пожаров.
