ты отхватил половину рынка, другие пекарни не на шутку б разозлились, етить их. Давно б явились, чтобы набить тебе морду».
«Для точного подсчёта у меня недостаточно данных, юноша».
— Тут дело не в жадности, господин Музил, — сказал я. — Вы верно заметили: для комфортной жизни мне немногое нужно. Сытная еда, крыша над головой, кувшин молока перед сном. Всё это у меня уже есть: уверен, что поставки молока скоро возобновятся. Дело в справедливости, господин Музил. В том, что такой талантливый кулинар, как я, должен зарабатывать гораздо больше. Так было бы… правильно. Я чувствую, что горстка меди в день — это не мой предел. Мне жаль зарывать свой талант в землю.
Атаман Крюк перемалывал челюстями хлеб, смотрел на меня в упор. Будто пытался уличить меня во лжи или хотел взглядом прожечь в моём лице дыру.
Мне вдруг захотелось зевнуть — до сна предстояло переделать множество дел, но сонливость уже накатывала. Едва сдержался — это не укрылось от глаз Рела Музила. Бандитский атаман вдруг запрокинул голову и рассмеялся. Хохотал он громко. Потом провёл рукой по лицу, точно смахнул слезу. Пламя фонаря за моей спиной задрожало. На стенах комнаты заплясали тени. Замерцали огоньки и в глазах бандитского атамана. Рел Музил разглядывал меня — я больше не видел на его лице и тени веселья.
— Забавный ты парень, пекарь, — сказал Крюк. — И хлеб у тебя действительно неплохой. Хорошо посидели. Да. Но нам обоим нужно работать. Рано расслабляться: ночь только началась. Меня ждут дела. Да и тебя тоже: чувствую запах — как бы там твой хлеб не подгорел. Да. Но про чеснок забудь — блажь это. Кто будет такой хлеб покупать? Я бы точно не стал. Да. Ты и правда талантливый кулинар, Карп Марев. Хорошо, что ты поселился в нашем городе. Теперь я буду есть хлеб только из твоей пекарни.
С неожиданной для такого большого тела ловкостью атаман Крюк выскользнул из-за стола. Двигался он точно профессиональный танцор — легко, плавно… и стремительно. Его двухметровая фигура нависла надо мной. Моя рука не дрогнула: я отхлебнул из чашки — поставил её на стол. Поднял взгляд на атамана. Странно, но моё сердце продолжало биться в прежнем ритме — спокойно. Вопросительно приподнял брови. Тяжёлая рука бандита легла на моё плечо.
— Я узнал, что хотел, пекарь, — сказал Рел Музил. — Да. Пожалуй, мне пора.
Он подмигнул мне. Как старому приятелю.
— Сиди — не провожай.
Крюк направился к лестнице.
Под ногами атамана не скрипнула ни одна половица.
«Это как?! — мысленно воскликнул я. — Тоже хочу уметь так бесшумно ходить!»
«Для этого придётся много тренироваться, юноша».
— До встречи, мастер-кулинар Карп Марев: наверняка мы с тобой ещё увидимся, — сказал, спускаясь на первый этаж, атаман.
— До встречи, господин Музил, — сказал я.
* * *
«И что он от тебя хотел, етить его?» — спросил призрак старого пекаря, когда проводил бандита до двери.
«А разве непонятно? — сказал я. — Хищник приходил узнать, что за незнакомый зверь поселился на его территории. Похоже, моё поведение показалось ему подозрительным. Все эти разговоры о ссоре простого пекаря с Мамашей Норой наверняка привлекли его внимание. Вот он и явился, чтобы узнать, кто я и что мне нужно. Понять бы теперь, к каким выводам он пришёл. Что думаешь по этому поводу, мэтр?»
«Я думаю, что вам следует вести себя осторожнее, юноша, — ответил профессор Рогов. — Схватка с таким серьёзным противником без применения заклинаний может завершиться не в вашу пользу. Помните, что использовать магию в этом мире разрешено исключительно тем, кто состоит в гильдии магов — не в поварской. А туда принимают только представителей княжеских кланов, как вам известно».
«Я не забыл об этом, мэтр. Если мне придётся схлестнуться с местным криминалом — попытаюсь проделать это аккуратно. И о том, что на магов самоучек охотится твой любимый орден Чистой силы — тоже помню. Слышал твои рассказы о них. Понимаю, почему эти ребята тебе не нравятся. Я согласен с тобой: на огонь лучше смотреть со стороны. А не стоя посреди очистительного костра».
«О чём это вы там шепчетесь, етить вас?» — сказал мастер Потус.
«О том, что хлеб подгорают, — сказал я. — Пора спускаться в пекарню».
* * *
Остаток ночи и утро прошли спокойно. Мне даже удалось выспаться. Последовавшие за ними день и вечер — тоже промелькнули вполне обыденно. Не случилось никаких ЧП. Никто не попытался меня побить или подстрелить. Вдовушки всё ещё не пробовали договориться со мной о вечерней встрече. Никто не угощал меня молоком. Пекарня и магазин отработали в штатном режиме.
Полуша умудрился испечь на одну партию медового хлеба больше, чем вчера. Причём, не в ущерб другой продукции. Ума не приложу, как ему это удалось — небось, дул на печь, чтобы караваи скорее запекались. Парень скромно опускал глаза, когда я отчитывал его за излишнее рвение — я попытался втолковать ему, что каждое действие следовало согласовывать с начальством, то есть, со мной.
Лошка вновь обновила рекорд по дневной выручке. Ни её, ни меня этот факт особенно не удивил. Потому что к вечеру полки опустели, блестели чистотой. А раз товара сегодня было больше, то и денег он мне принёс соответственно. Продавщица с гордостью наблюдала за тем, как я пересчитывал деньги. Но премии всё же порадовалась — едва удержалась, чтобы не чмокнуть меня в щёку.
А вот свой вчерашний эксперимент мне пришлось признать неудачным. Чесночный хлеб понравился только Полуше. Вероятно, парень, как и я, уважал чеснок. А вот у Лошки и детворы хлеб не вызвал восторга. Они его тоже похвалили. Но мне показалось: их похвалы были не совсем искренними и рассчитанными только на то, чтобы меня не обидеть. Хотя все слопали свои порции до крошки.
Караваи с чесноком из списка будущего идеального ассортимента пекарни я мысленно вычеркнул. Там я видел только хлеб, испечённый по лучшим рецептам. С применением магии, разумеется. А чеснок оказался далеко не всем по вкусу. Да и его запах мог не только затмить все прочие, но и отпугнуть клиентов. Особенно тех, кто станет
