— Ты меня видишь? — спросил рефери. Голос у него был какой-то трубный, будто он говорил из глубины металлического тоннеля. Потом он показал мне два пальца. — Сколько пальцев я показываю?
Чтобы не ошибиться, я внимательно всмотрелся в его руку. Если скажу неправильно, он может сказать, что я не в состоянии дальше продолжать бой. Да, точно, это два пальца.
— Два, два пальца, — промычал я, чувствуя, будто рот набит все той же ватой. Язык еле ворочался.
Рефери снова внимательно вгляделся в меня, пытаясь понять, не обманываю ли я его. Поверил, кивнул. Разрешил драться дальше.
Честно говоря, я сейчас хотел этого меньше всего на свете. Мазуров поджидал меня с хищной улыбкой. Он походил на льва, который загнал антилопу в реку и только и ждет, когда она выйдет из воды. Готов броситься на меня и тут же перегрызть горло. Ох, как же не хочется выходить на береги и заливать его своей кровью!
Делать нечего, как только бой продолжился, я поднял руки еще выше. Голова до сих пор гудит, как треснувший колокол. Тело как будто не мое, а арендованное в магазине секонд-хэнда. Да еще и с истекшим сроком годности.
Сузив глаза, Мазуров кинулся на меня, стараясь успеть добить до окончания раунда. Мне осталось только прикрыть голову и уходить от его ударов. Маневрировать я сейчас был не в состоянии. Того и гляди свалюсь на настил ринга, а то и вовсе провалюсь через канаты под ноги зрителям.
Последующие десять секунд происходило избиение младенцев. Вернее, младенца, беспомощного и неразумного. Впрочем, иногда мне удалось и огрызнуться. Показать, что в этом бездушном куске мяса, который я представлял к тому времени, все еще теплится способность драться и воля к сопротивлению.
Это случилось, когда Мазуров, чуть ли не хрипя от восторга, подошел ко мне почти вплотную и начал обрабатывать короткими боковыми. Честно говоря, он лучше владел свингами, но я прижался к канатам и он хотел, чтобы я никуда не увернулся. Поэтому он старался очутиться ко мне как можно ближе. Создать, так сказать, интимную обстановку, дьявол его раздери на тысячу кусков.
Что же я делаю, вдруг мелькнула у меня отчаянная мысль, когда я пытался уберечься от его мощных ударов. Почему я стою так, беспомощный и жалкий? Неужели это то, к чему я стремился последние дни и все то время, когда очутился в этом времени? Да ну его нахрен, лучше показать, что я еще способен кусаться и у меня вырваны далеко не все клыки.
Поэтому я вдруг увернулся от очередного удара Мазурова, «качнув маятник» в сторону. Противник не ожидал этого и даже слегка потерял равновесие. Он налетел на меня, быстро и сдавленно дыша от чрезмерной работы кулаками. Я оттолкнул его, и успел ударить хуком слева, а затем добавить апперкот правой.
Получилось очень даже неплохо, Мазуров получил солидные хорошие удары и на время стоял ошеломленный. Затем опомнился и снова бросился на меня.
Теперь я уже не успел уйти от него. Пару раз я повисал на сопернике и старался прилипнуть к нему. По ходу дела я думал, что сейчас сдохну и свалюсь без чувств. Но в то самое время, как раз, когда Мазуров в бешенстве оттолкнул меня и собирался снова обработать, наконец прозвучал спасительный сигнал об окончании раунда.
— В следующем раунде я тебя урою, — пообещал Мазуров и отошел к своему углу.
Он кипел от злости и плевался капельками слюны. А еще его грудь вздымалась от тяжелого дыхания. Мой противник покраснел от предпринятых усилий. Впрочем, что и требовалось доказать. Цель, поставленная еще вчера на первый раунд, была успешно выполнена.
— Постарайся, чтобы он совершил тактическую ошибку, — сказал мне вчера Егор Дмитриевич. — Это будет сложно и опасно, но ты должен вымотать его. Если он сразу начнет вести активный бой и продержит этот темп на протяжении первых раундов, это будет отлично. Пусть он опустошит свой энергетический бак. И тогда потом ты сможешь взять его голыми руками.
Да, теперь я видел, что Мазуров чертовски устал. В течение первого раунда он выложился на двести процентов, стараясь уронить меня в нокаут. Но не преуспел, хотя был очень близок к этому. Блин, когда Егор Дмитриевич говорил вчера, что тактика изматывания может быть опасной, я не представлял, насколько. Теперь возникает главный вопрос, что делать, продолжить ту же тактику во втором раунде или начинать его прессовать?
— Ты совсем офонарел, что ли? — спросил Худяков, когда я рухнул на стульчик в своем углу. — Как ты мог позволить ему достать тебя? Хватит танцевать, работай в контратаке. Мазуров не Харитонов, он тебе не даст жужжать вокруг него, как мухе.
Возможно, Олег Николаевич прав. Я еще раз внимательно вгляделся в Мазурова. Мой соперник по своей привычке гипнотизировать соперников неотрывно глядел на меня. Я приветливо помахал ему рукой. Мазуров удивленно нахмурился. Тренер продолжал что-то втирать ему, и Мазуров кивал, продолжая сверлить меня глазами.
Он продолжал тяжело дышать, но я чувствовал, что противник еще не выдохся до конца. Нет, как это ни прискорбно, но я должен погонять его еще один раунд. Только нельзя расслабляться.
Никаких расслабонов и релаксов. Надо быть собранным и приготовленным к любым неожиданностям. Осторожным, как минер на поле. Второго шанса не будет. Если Мазуров еще раз достанет меня, то точно отправит в нокаут.
Я осторожно потрогал глаз. Да, пострадал он нехило, я ощутил припухлость. Голова все еще трещала, хотя я уже почти оправился от того смертоносного удара. Худяков был прав, у этого парня не кулаки, а целый зенитно-ракетный комплекс.
— Ты что, все-таки решил вымотать его? — проницательно спросил Худяков. — Ох, парень, до чего же это опасная тропа. Ну да ладно, может быть ты и прав. Такого кабана только так и можно завалить. Только будь осторожен, я тебя умоляю. Он уже давно охотится за твоим скальпом.
Рефери вызвал нас на середину раунда.
— Эй, Рубцов, — сказал Олег Николаевич. — Работай джебом. Держи его на дальней дистанции с помощью джеба, как копьем.
Я встал, стукнул перчатками друг о дружку и направился к противнику. Зрители зашумели, приветствуя начало нового витка нашего поединка.
— Бокс, — сказал рефери, убедившись, что мы готовы.
Я опять сразу напал на Мазурова. Длинный прямой левой. В голову. И опять он не ожидал напора, поэтому, на удивление, первый же удар попал противнику в лицо. Я с удовольствием ощутил смачный шлепок, когда поверхность перчатки соприкоснулась с рожей Мазурова, где-то в районе между носом и правой щекой. Затем я провел прямой левой, но теперь он уже был настороже и блокировал удар. А потом напал сам.
Ох, как же Мазуров разозлился. Вообще, я почему-то совсем не учел это его свойство характера. Его и вправду можно было легко привести в бешенство. Правда, при этом, в отличие от других боксеров, Мазуров не терял головы.
Но все равно, когда эмоции туманят голову, гораздо легче провести человека, чем если бы он сохранял полное хладнокровие. Поэтому, самая главная цель — вынудить противника на постоянные силовые атаки, вскоре была достигнута.
С учетом опыта предыдущего раунда, я теперь двигался меньше по рингу, но больше работал корпусом и ногами. Кроме того, я начал активнее работать руками. Джебами. Словно упираясь врагу в грудь копьем. Совет Худякова оказался не так уж и плох.
Когда Мазуров начинал свою бешеную атаку, я наносил ему бесконечные прямые удары, раза два-три, все время левой. Легкие шлепки, скорее даже толчки. Чтобы держать врага на расстоянии. В то же время я готовил правую.
Потом, когда Мазуров прорывался ко мне и готовился тоже пробить оборону, его встречал акцентированный удар правой. Иногда у голову, иногда в корпус. И да, пару раз за весь раунд мне даже удалось посадить его на задницу. Некоторые зрители аплодировали при этом, а некоторые сердито шикали.
Еще я выяснил, что мой противник отлично попадается на комбинации слабых и сильных ударов. Например, он часто атаковал меня и мне удавалось уйти от его атаки или блокировать ее. На третьем или четвертом его ударе я начинал свою контратаку. При этом я бил левой рукой легкий джеб, потом правой — сильный хук. Потом опять левой легкий крюк, и правой — сильный апперкот.
