А еще меня схватил за локоть цепкий молодой человек с блокнотом в руке.
— Здравствуйте, Виктор, — стремительно сказал он. — Я корреспондент газеты «Спортивный вестник». Можно взять у вас интервью?
Я огляделся и указал на галдящие трибуны. Они походили на птичий базар в разгар сезона. Шум стоял неимоверный.
— Пойдемте в раздевалку, если хотите, — предложил я. — Там потише.
Но журналист замотал головой. Ну конечно, у него, как всегда, нет времени. Надо успеть и меня опросить, а также краем глаза посмотреть следующий бой. Еще и записать интервью, а также по ходу дела зафиксировать интересные моменты предстоящего поединка. В общем, дел по горло, также как и у меня.
Интервью вышло коротким и скомканным под конец. Я быстро рассказал, где родился и учился. Подчеркнул, что выходец из семьи трудящихся. Семья, конечно же, горячо поддерживает меня в трудном пути к чемпионству.
Дал рекламу клубу «Орленок» и Худякову, сидящему рядом с сияющим лицом. Поведал, что тренер с самого начала поверил в меня. Про Черного ворона, само собой, ни слова.
Затем я рассказал, как прошли бои. С моих слов вышло, будто все бои прошли отлично, без каких-либо особых затруднений. Корреспондент задал пару вопросов тренеру, черкнул что-то карандашом в блокноте и побежал смотреть следующий бой.
Весело, в общем. Вот она, мимолетная слава. Даже журналист не обратил на меня особого внимания. Ладно, это понятно, чего тут жаловаться. Вот если бы я стал чемпионом СССР, тогда другое дело.
Мы вернулись в раздевалку. Делать было нечего, придется ждать, как минимум, еще два часа. Я решил подремать и улегся на скамеечке. Худяков отправился хвалиться в разговорах с другими тренерами.
Я постелил сумку под голову, накрылся пальто и мгновенно уснул. Было тепло и уютно, где-то далеко кричали зрители. В раздевалке тихо и безлюдно. Как здесь не уснуть?
Проснулся я оттого, что тренер тряс меня за плечо.
— Вставай, победитель, — сказал он, склонившись надо мной. — Эдак ты свою медаль проспишь.
Я сел на скамейке, скинув с себя пальто, протер лицо и сонно огляделся. Вокруг по-прежнему тихо и малолюдно. Ряды шкафчиков, придвинутые друг к другу скамейки.
Эй, это мне не приснилось? Я действительно выиграл городской турнир или спал все это время? Может, сейчас как раз снова начнется бой?
— Ну, чего ты? — нетерпеливо спросил Худяков. — Пошли скорее, церемония награждения уже началась.
Нет, значит не приснилось. Уф, какое же облегчение. Я поднялся с дребезжащий по полу скамейки, сполоснул в уборной лицо, чтобы прийти в себя и отправился с Худяковым обратно в зал, где проходили соревнования.
Церемония заняла полтора часа времени. Сначала я поддался эйфории и с блаженством слушал хвалебные речи организаторов и членов судейской коллегии, в прошлом самих прославленных боксеров.
Мы, боксеры, занявшие первые места, стояли на ринге и слушали. Зрители восторженно аплодировали. А потом я вдруг вспомнил, что так и не позвонил Касдаманову. И еще не позвонил домой.
А они ведь наверняка ждут, волнуются, места себе не находят. Егор Дмитриевич, бабушка, Светка. Я чуть было не соскочил с ринга и не побежал тут же к телефону. Ладно, подождут еще немного, не развалятся.
Но с этого мгновения мои мысли потекли в другом направлении. Егор Дмитриевич наверняка будет ворчать, чтобы я не слишком возгордился. Впереди много работы.
Кстати, теперь я выполнил условие, поставленное Козловскому. На носу товарищеский матч. Там тоже нельзя ударить мордой в грязь.
Приедут иностранцы, причем из западных стран. Новые стили и незнакомые направления в боксе. Проигрывать нельзя. Престиж державы, честь флага СССР и все такое.
Поэтому, когда заслуженный судья повесил мне на грудь медаль, я даже не особо обрадовался. Ну да, все это конечно приятно, аплодисменты зрителей, награды и тому подобного, но теперь это уже пройденный этап.
Надо двигаться вперед. Расслабляться нельзя. Наоборот, надо пришпорить себя и стремглав скакать дальше, еще быстрей.
Поэтому, едва церемония закончилась, я заторопился по делам. Торопливо попрощался с Худяковым. Судя по радостному виду тренера, тот как раз собирался отметить мою победу по-полной. Ну вот, как раз, пусть отпразднует и за меня тоже.
А я первым делом позвонил домой. На этот раз трубку взяла бабушка.
— Я победил, — сказал я ей. — Я победил, бабушка.
Не знаю, насколько она понимала значение случившегося триумфа. Это ведь важная веха на пути к моей главной цели, чемпионству страны. Также, как альпинисты ставят базовый лагерь у подножия горы, также и я теперь добрался до самого основания вершины.
— Ну, слава богу, — прошептала старушка. — Молодец, Витенька. Я сегодня не спала, не могла успокоиться, пока ты не позвонил. Теперь хоть подремлю чуток.
Она отдала трубку Светке.
— Молоток, братец, — сказала сестренка. — Поздравляю!
Мы поболтали еще пару минут. Дома спокойно.
— Ты обещал приехать сегодня, — напомнила она под конец.
— Это обязательно, — сказал я. — Обязательно приеду. И пусть только попробуют не пустить.
После этого я позвонил Касдаманову. Тренер долго не брал, пришлось ждать пятнадцать гудков. Наконец, он поднял трубку.
— Ну, что такое? — ворчливо спросил он.
Не знаю, зачем ему этот спектакль? Я же чувствовал, что на самом деле старик переживает за меня еще больше, чем я сам. Но вот такая уж натура, никогда не покажет, что волнуется и тревожится, хоть ты тресни. Что за чудачества? Или это пережитки какой-то детской или юношеской травмы?
— Я победил, Егор Дмитриевич, — сказал я и затаил дыхание. Интересно, что скажет сейчас? Похвалит ли? Или, что скорее всего, будет ворчать?
Непродолжительное молчание. Вот когда, я знаю, он наверняка вздохнул с облегчением.
— Ну победил, ну и что теперь? — пробурчал дед, не показывая истинных чувств. — В ножки тебе кланяться? Нашел, чем гордиться, какой-то занюханный городской турнир. Давай, быстрее приходи, надо снова тренироваться.
Вот такой он, Егор Дмитриевич. Скорее небо упадет на землю, чем он похвалит за победу. Интересно, когда его ученики сообщают, что выиграли чемпионат СССР, он тоже ругается точно также?
— Хорошо, скоро приеду, — сказал я.
Все-таки, это успокоительно, когда Касдаманов ругается. Что-то в этом мире остается неизменным.
Я повесил трубку и отправился было по коридору к выходу, но остановился. Вернулся, позвонил Лене. Трубку никто не брал.
Вот зараза, наверняка сидит дома, но не хочет брать трубку. Чувствует, что я звоню.
Тем не менее, на десятом гудке мне ответил бодрый мужской голос:
— Але.
Я узнал отца Лены. Что же ты так долго подходил, пакостник? Спал, что ли или смотрел телевизор? И вообще, чего ты дома в середине дня? Разве ты не должен быть на работе?
— Здравствуйте, а Лену можно? — спросил я.
Надо же, за все время пребывания в этой реальности, я начал постепенно отвыкать от смартфонов и интернета. Отвыкать от того, что человеку можно позвонить напрямую, поймать его почти в любой точке земного шара. Наверное, поэтому люди, живущие в эту эпоху, более спокойные и медлительные, по сравнению с двадцать первым веком.
— А кто спрашивает? — уточнил отец.
Вот дьявольщина, никогда раньше он такого не спрашивал. Еще и узнал ведь наверняка мой голос. Нутром чую, все это не просто так.
Меня так и подмывало ответить, что это звонят из Кремля, по фамилии Брежнев или Суслов, но отец в это беспокойное политическое время таких шуток не оценит.
— Это Витя, знакомый Лены, — смиренно ответил я. Сейчас я находился в положении страждущего и должен терпеть все их выходки.
— А, это ты Витя, — сказал отец с неподдельной радостью. — К сожалению, Лены нет дома. Перезвони позже.
Ну конечно, только я почему-то тебе не верю. Лена специально не стала брать трубку.
— А когда… — начал было я, но он уже положил трубку.
Короче говоря, все ясно. Она опять объявила войну. И опять без всякого предупреждения со своей стороны. Честно сказать, это меня уже начало напрягать.
