самые смелые воины среди рода людоедов попятились назад. Со стороны могло показаться: они намерено заманивают чужаков в дебри. Те встали на границе начинающейся растительности, и Мих лишний раз уяснил: дебри слишком близко подступают к лагерю. Не мешало бы их вырубить на расстояние, которое способно покрыть стрела, пущенная из его лука. А хватало у них данного дальнобойного оружия.
Около десятка черепов удалось разглядеть ему и его подопечным. Вот так ни с чем и вернулись они назад в лагерь.
— Лазутчики?! — пытался уяснить Зуб с подачи Варвара.
— Не думаю, — было о чём ещё поговорить Михею с ночными гостями у них в бараке.
— Я ж говорил: их следовало допросить! — осерчал Варвар.
— Кого?! — не были в курсе иные их подельники из числа практикантропов.
— Сами ещё толком не разобрались — утром и узнаете всё, и… все! — заявил Мих. И приказал усилить ночные дозоры, оставив пятёрку практикантропов сидеть ночь у костра посреди лагеря.
Они по очереди и подкидывали в огонь дрова, чтобы не затухал до утра, хотя про холод речи ни шло, зато мелкий кровососущий гнус — его и отпугивали, окуривая себя дымом костра.
Меж тем Мих снова завалился на кровать. Та привычно заскрипела под ним, и вскоре он уже не только сопел в две дырки, но и храпел.
— Одно слово — медведь… — вздохнул разочарованно Варвар. К нму в отличие от напарника сон не шёл. Так и промаялся он до утра, ворочаясь на кровати — скрипел её сетчатой основой.
И всё бы ничего, да с утра пораньше Мих уловил вопли под боком и возню. Варвар не удержался и применил в отношении перебежчиков силу.
Напарник кинулся к нему, разнимая с дикарём.
— Ты чего творишь, Варвар?
— Это не я, а они…
— Поясни! — потребовал Мих вразумительного ответа.
— Ты сюда глянь… — указал он ему на то, что оставил на стене людоед.
— Вода?
— Ага, ща — как же — моча! Он нам стену обосцал! А эта… — Варвар кивнул на дикарку, — и вовсе собиралась обосра…
Мих зажал ладонью уста Варвара, мило улыбнулся дикарям.
— Они, наверное, попутали нашу комнату с туалетом! Сортир у нас в другой стороне лагеря и на ином краю! Идёмте со мной, я вас провожу туда — покажу!
Без охраны нельзя, не так поймут сокурсники с сокурсницами. И точно — был прав. Едва девчонки узрели парочку людоедов — подняли визг. Но когда уяснили: дикари почти ручные, а, скорее всего пленники — стали вести себя несколько иначе — ругаться на них.
— Практикантропы… — только и мог на это сказать Мих перебежчикам, поскольку вели себя недостойно цивилизованным людям — одичали.
Всем было интересно посмотреть: кого же ночью отловили практикантропы, вот из бараков и высыпали все как один, даже преподы.
У всех были такие довольные лица, словно они вышли поглазеть на показательную казнь и наверняка думали: дикарей будут жечь на костре.
Там Мих и задержался — подле пяти иных практикантропов. Те тоже были вооружены, и окружили с его подачи парочку людоедов.
— Прошу минутку внимания! — огласил он на весь лагерь. — Хочу представить всем наших новых жильцов! Все вы знаете: кто они, что дикари — и перебежчики! Им также живётся несладко здесь, как и нам, и они не такие уж злобные людоеды! Это семейная пара! Дикарку… Прошу прощения… Девушку звать…
— Свистом… — кто-то пошутил подобно Зубченко.
— … Ёйо, — не обратил Мих внимания на крикуна. — А парня — Йоё! Так что прошу любить и жаловать!
— У-у-у… — затянули студенты. А больше них остались недовольны преподы.
— Учтите: дискриминации я не потерплю! Либо живём по моим правилам, либо я ухожу! — заявил Мих.
Больше соратники по несчастью, вооружившись и оборонившись забором из брёвен, не нуждались в нём столь живо, как ранее. Вновь выказали своё неодобрение.
— Ах, вот значит как, да! Так… и поступаете! Знайте: если я уйду, вместо меня придут те, кого приведёт Беккер!
— Ха, да если он ужился с этими… — кивнула Тушёнка на парочку людоедов, — то и мы сможем!
— Попахивает бунтом… — шепнул Варвар. — А всё из-за них… Прогнать их — и дело с концом!
— Ты со мной, Варвар, или…
— Я с тобой, Мих, — подал голос в поддержку друга Зуб по заведённой традиции.
Тут и Паша влез.
— Ишь раскомандовались! Пора уже сделать настоящий выбор!
Он предложил устроить тайное, а не открытое голосование. Начались подковёрные игры. И откуда ноги росли — было и без того очевидно, а кто воду мутил.
Преподы ликовали. Они думали: поступили умнее, чем те, кто перехватил поначалу у них инициативу — отомстили.
— А почему не открытое голосование? — снова вступился Зуб за Михея, и не только, а и за себя. Ему также не хотелось быть изгнанным из укреплённого лагеря. А сокурсники грозились их ещё и разоружить. — Только попробуйте! Кто самый смелый? А ну подходи — мало никому не покажется!
— Зуб, Андрталец… уймись, — осадил его Мих. — Будь выше этого и умнее их, дружище! Не пропадём!
— Мы-то да, а они, дебилы…
— Свои мозги не вставишь! И потом… это их выбор!
— Как же — знаем мы чей…
— Не робей, Андрей, будь мудрей! Ей-ей…
Варвар был всецело на их стороне, но их слишком мало. То, чего опасались подельники заводилы, в итоге случилось. Голосование получилось тайным и на нём выяснилось: власть в лагере перешла в руки Вежновца с преподами.
— Предатели…
— Гони взашей дикарей!.. — закричала Тушёнка из-за спин параллельной группы, взяв в помощницы Валенка и Чёрта.
— Класуки и есть! А были и остались ими! — разошёлся Зуб, натянув лук.
