— Спроси у него, что это?
Немец коротко ответил, а младший сержант перевел:
— Нагрудный знак, вручается летчикам разведывательных частей за совершение определенного числа боевых вылетов, имеет пять степеней, высшая первая, триста и более вылетов.
Вспомнив один известный анекдот, чуть не сказал: «Столько не летают», но понятное дело, в интересах этого самого дела промолчал.
— Спроси, какая степень у него?
— Третья.
— Это за сколько вылетов дают?
— Сто десять и более, следующая степень не менее двухсот.
— Смотри Юрченко, матер-р-ый разведчик перед нами лежит, более ста десяти разведвылетов.
У наших в войну за это давали Героя Советского Союза давали, а у фрицев только средняя ступень, какого-то нагрудного знака на булавке.
Тут заговорил немец, а Юрченко переводил:
— Он говорит, что знак учредили в начале этого года, и всем кто имеет двадцать и более боевых вылетов наградили этим знаком.
— Пусть представится, все как положено: фамилия, имя, звание.
— Андреас Бенке, лейтенант, летчик-наблюдатель.
— Назовите часть, где вы служите?
— Четвертый разведывательный отряд, тринадцатой эскадры, состою в экипаже обер-лейтенанта Курта Краузе.
— Кому подчиняется ваш отряд?
— Штабу Колюфт при первой танковой группе.
— Какое у вас было задание?
— Сегодня, двадцать третьего июня, мы вылетели на задание с приказом провести разведку в районе города Луцка, железнодорожной станции Киверцы, а также проконтролировать движение ваших войск на шоссе Луцк-Владимир-Волынск.
— Вас сбили, когда вы уже возвращались на аэродром?
— После того, как приказ был выполнен, мы еще раз пролетели вдоль дороги и легли на курс в сторону дома. Мы летели на высоте примерно 1000 метров. Вдруг нас атаковали два И-16. Они атаковали нас снизу, сзади. Я передавал обер-лейтенанту Краузе данные о необходимом положении в воздухе, чтобы суметь вести огонь по нападавшим. На расстоянии примерно триста метров я выпустил две довольно прицельные очереди. Однако ваши самолеты продолжали преследование.
После этого я выпустил все, что осталось в улитке по ним, но ваши пилоты, словно чувствовали, что я нажимаю на гашетку и в последний момент уходили из-под огня. После этого они подошли вплотную к нам, и с первой попытки повредил наш самолет. Все это произошло в 12:45.
— Где находится ваш аэродром? — С ответом на этот вопрос Андреас замялся. — Что, Андреас, думаете как лучше поступить? Что ответить?
Подняв на меня глаза, он видимо хотел найти ответ, и наконец сглотнув слюну, тихо сказал:
— Замость.
— По нашим данным, это не аэродром, а аэродромный узел, состоящий из семи аэродромов и двух посадочных площадок. Уточните на каком именно аэродроме узла базируется ваш отряд? Это аэродром в Мокрее, Лабуне, Водачев или Дуб? Может это Жданов? Или Комарув? Отвечайте Бенке!
— Господин офицер отлично ориентируется в наших аэродромах…
— Бенке, не принуждайте меня использовать иные методы убеждения…
— Вы не имеете права! Я военнопленный, и подпадаю под действие Женевской конвенции! Существуют же цивилизованные методы и обычаи ведения войны!
— А вот этого не надо Бенке! Ваша страна сегодня напала без объявления войны, это тоже согласно, как вы утверждаете, цивилизованные методы и обычаи ведения войны? А? Как вы назовете воздушные бомбардировки городов, где проживает гражданское население? Отвечайте немедленно!
— Атхенс
— Где это?
— Это взлетная полоса недалеко от штаба первой танковой группы.
Там же находится штаб Колюфт, которому мы подчиняемся и части обеспечения от люфтваффе.
— Что это за части?
— Авиакомендатура, батальон связи люфтваффе, части снабжения и несколько передвижных фотолабораторий.
— Что вы можете добавить о сосредоточении четырнадцатой танковой дивизии на плацдарме в районе Черникува?
— Она должна нанести удар в обход Владимир-Волынска, с дальнейшем выходом на панцерштрассе.
— Что такое панцерштрассе?
— Это как правило магистральная дорога, вдоль которой развивается наступление наших танковых и моторизованных частей.
— Ось наступления?
— Да, да! Панцерштассе!
— Почему вы думаете, что панцерштассе это дорога Владимир-Волынский — Луцк?
— Это единственная дорога с твердым покрытием, которая проходит с запада на восток в этом районе, во вторых, наш отряд придан непосредственно четырнадцатой танковой дивизии, и приказ на проведение разведки, наш командир получает непосредственно от командира этой дивизии.
Услышав это, я заспешил к Едрихину, приказав младшему сержанту:
— Остальное ты сам, а я на доклад…
Глава 4
Предыдущий фрагмент
Сидя на раскладном стуле, Нечволодов внимательно слушал. Наконец я закончил свой доклад. Он встал, при этом легонько прихлопнул ладонью по столу и произнес: — Ну что же лейтенант, благодаря тебе и твоей группе, у нас появилось мощное обеспечение и тыл. Пока ты вел сюда в расположение саперов, я послал других на установление и обследование периметра зоны переноса. Полчаса на перекур и передых и пойдешь со своими орлами вот в этот район. — Подполковник показал пальцем зону моей разведки на чистой карте. Его палец уткнулся в район Стоянова и западнее его.
— Справа от тебя работает группа Куренного, слева Негурицы. Сейчас мы отправляем к нему машины за стрелковкой, гранатами и патронами. Ты пойдешь с ними. Подберешь на складе оружие себе и своим людям, а дальше сам по моему заданию. В драку не лезь, твое основное задание разведка, а она как ты уже понял шума не любит. Присматривай удобные места для засад и диверсий. Места здесь болотные, поэтому особое внимание мостам, мосточкам, бродам, гатям разным…
Лейтенант Джулай
Уже перед самым Стояновым, когда четко просматривалась его окраина, навстречу нам, по вязкой песчаной дороге, натужно завывая малосильным мотором, катил бронеавтомобиль с развернутой против движения башней. Не доехав до нас метров пять, броневик остановился, и через правую дверь из него вылез, плотного телосложения, в черной кожаной куртке военный. Я тоже рискнул выйти из БТРа. Сойдясь с ним где-то посередине, мы почти синхронно кинули руки в военском приветствии.
— Старший сержант Косовский.
— Лейтенант Джулай.
— Товарищ лейтенант, по приказу командира эскадрона веду разведку и наблюдение местности.
— А почему на восток, товарищ старший сержант?
— Так, сплошного фронта нет, немцы постоянно маневрируют, нам и приказано вести разведку и наблюдение во все стороны.
— Что смогли выяснить товарищ старший сержант?
— Передовой отряд противника занял южнее нас село Романовка, до которого отсюда километров двенадцать. На пути в соседнее село, — докладывал разведчик, — вражеские машины завязли в песке. Им остается преодолеть два километра проселка, а дальше сюда дорога с твердым покрытием. Кроме песка, немцам ничто не мешает.
— Это дорога с твердым покрытием? — я не смог удержаться от ухмылки.
— По сравнению с тем местом где они засели, то да. Там песок намного мельче — как пыль, чуток перегазовал и засел. У них водители к другим дорогам привыкшие…
— Какие у немцев силы?
— Около десяти мотоциклов с колясками, семь легких танков, четыре грузовика с пехотой и три орудия на прицепе.
— Да… С нашими силами, против них много не навоюешь, одна пушка на твоем броневике и два пулемета на моем, да пяток солдат…
— Тут на дороге, в двух километрах на восток застряли две установки комплексных пулеметов-закипели. Одна машина тянула другую, вот мотор и не совладал.
— Что же Вы не помогли?
— А-а… мы сами себя, еле тащили. Мотор то у нас обычный, а весу больше чем у груженной машины…
Во время разговора из броневика высунулся солдат и обратился к Косовскому:
