— Привет! — Выжиг приблизился к "объекту". — Кто посмел обидеть такую красавицу?
— Мороженого не дают! — пожаловалась девочка. Нет, пожалуй, все-таки, девушка.
— Почему? — удивился Выжиг.
— Деньги просят, — потупилась девушка. — На обмен не дают.
— А на что меняешь?
— Вот! — девчонка вытащила из кармана горсть желтых шариков и протянула Выжигу. — А говорили, что они здесь ценятся. Врали!
Кидале хватило одного взгляда, но он усилием воли взял себя в руки:
— Да… Ошиблись ваши. За эту дребедень никто гроша ломаного не даст!
Девчонка грустно вздохнула:
— Мороженого хочется…
— Ну и пойдем кушать мороженое! — воскликнул лохотронщик. — Чтобы я такую красавицу без лакомства оставил! Тебе какое?
— Не знаю… Я никакого не пробовала.
— Значит, попробовать всё! — Выжиг поклонился и приглашающим жестом махнул рукой. — Вперед, моя леди, нас ждут великие дела.
Через полчаса пиршество было в самом разгаре. На подоконнике магазина стояла картонная коробка, забитая самым разным мороженым. Рядом — принесенная продавщицей урна для оберток. Девчонка с перемазанным лицом жадно поглощала очередную порцию. Тут же пристроился Геном, готовый в любую секунду сгонять за добавкой. А за дверями магазина вышедший "по надобности" Выжиг шептал в трубку:
— Слышь, Назгул! У них там рыжья хоть завались! Они из него пули делают! И наконечники для копий! Как я тебе его взвешу? Половина сарая — это сколько граммов? Там на центнеры счет идет! Я за базар отвечаю, Назгул! Мужиков всего девять. Еще пара ученых сморчков и журналистов двое! Марух десяток и потроха. Да брось, тигры против стволов не катят! Маслину в лоб, и все дела. Нет у них стволов! Пули для арбалетов! В натуре! Сукой буду, Назгул! Да ничего эта овца не шлифует, она тупая совсем! Ну смотри, моё дело — наколку кинуть! Понял! Да без базара! Пока в магазине мороженое есть, силой не уведешь!
Меньше чем через час у магазина тормознула четверка внедорожников.
— Ну? — тяжелый взгляд Назгула уперся в выскочившего навстречу Выжига.
— Да я ж всю раскладку дал! — затараторил Выжиг. — У них рыжья в самородках полсарая! Они реально из него пули льют! Вот, — он протянул пулю. — Всем хватит!
— Покажь! — перехватил руку жоха Мотыль, самый авторитетный после Назгула блатной в Снежинске. — Хм! Банкуй, Назгул! В натуре рыжьё, без базара.
— Выжиг, слушай сюда, — чуть смягчился Назгул. — Идем шнифить малину. Маруху с собой берем. Кладем всех! Понял? Всех! Хоть детей, хоть зверей! Барабаем только рыжьё и даем туш. Каждому долю на карман. Общаковские я за братву вкину. Рубишь фишку?
— Без базара!
— Тогда грузи лахудру в тачку, и погнали, время жмет! Да, братва, на легавке стволами не машем! Не хрена кипиш поднимать! Сунем ментам пятеру, они нам ещё и снег с колес посметают!
Пост на выезде из поселка прошли неожиданно легко. Народ куда-то рассосался, а менты, похоже, слиняли греться. Незнакомый чалдон из добровольных помощников, услышав, что едет Назгул, только плечами пожал, открывая шлагбаум.
Колонна двинулась вперед.
— Слышь, Чепухла, — негромко сказал Назгул. — Как хач начнется, не кипешись. Пусть Мотыль со своими на размен идет. А кончится заруба — валим всех, берем рыжьё и делаем ноги. Отлежимся маленько, скинем хабар барыге и рвем нитку. Харе уже с ментами в прятки играть.
Старый подельник, единственный, кому Назгул верил настолько, что допускал в свою машину, молча кивнул. Предать шефа он не мог по определению: ни собственных хаз, ни выходов на барыг у Чепухлы не было. А зачистку бригады одобрял. Не кончишь, засыплются сами и их с Назгулом спалят. Шваль людишки, не то что в старые времена…
Через час колонна выехала на довольно большую площадку перед внушительной стеной. Собственно, высотой она была с двухэтажный дом или немного больше, но в темноте посреди леса выглядела внушительно. Братва высыпала из машин.
— И где? — спросил Мотыль.
— Сейчас распикаем, — хмыкнул Назгул. — Выжиг!
Катала обернулся к девчонке, рядом с которой, как приклеенный, терся Геном:
— А как вы внутрь попадаете?
— Туда, — протянула руку та и двинулась в сторону. — Вот здесь надо шуметь, тогда веревку скинут.
— Ты че, в натуре? — возмутился кто-то из братвы. — Мы те обезьяны, что ли, по лианам лазить?
— Можно через кошачий ход, — пожала плечами девчонка. — Но там ползти надо!
— Ладно, — скривился Назгул. — Перетрем тему. Шаляпин, подай голос!
— Полундра! — заорал Шаляпин. — Рота, подъем! Так вашу маму!..
— Чего надо? — откликнулись со стены. Женским голосом. Сравнительно низким, с хрипотцой, но однозначно женским.
— Слышь, красавица, я — Назгул, — крикнул Назгул.
— Да хоть хрен собачий! — ответила "красавица". — Надо чего?
— Побазарить хочу.
— У тебя шестерок до хрена, с ними и базарь.
— Слышь, краснючка, старших свистни!
Сверху раздался смешок:
— Для тебя я тут старшая. Говори, что хотел, и уматывай.
Положение становилось идиотским. Надо было как-то исправлять ситуацию.
— Лады, — сказал Назгул. Громко сказал, но не крикнул. — У вас два наших пацана парятся. Да ещё и запаршивели от такой жизни! Западло четких пацанов в дерьмо кунать! В общем предъява вам. Вертайте Сиплого с Пеньком и сто штук бакинских, чтобы пацанов отмыть, и мы в расчете.
— Ты страну не спутал, случайно? — весело хмыкнули со стены.
— Что, валюты нет? Так мы не гордые, рыжьем возьмем. Лайбы забьем, и нормалек!
— Рыжьем, говоришь? — голос наверху стал ещё веселее. — Хоть бы бусы на обмен предложил, цивилизатор хренов. Мне тебя послать, или сам пойдешь?
— Слушай сюда, лахудра! — Назгул начал закипать. — Я сейчас грохну эту снежную крепость динамитом и устрою сафари в дикой прерии на двадцать стволов. Я без беспредела ширеньхаю: скидывай рыжьё, один хрен его легавые отметут, и расходимся по понятиям. Вкурила? Или мы кладем всех, включая зоопарк, и один хрен рыжье забираем. Кумекай, пока не поздно! Минуту тебе на подумать.
Стена промолчала.
— Ах да! — добавил Назгул. — У нас тут чмара ваша. Вот с неё и закрутим.
— Да свистишь ты всё! — вновь хмыкнула переговорщица.
— Мотыль, шмальни по стенке!
Тишину ночи разорвала автоматная очередь.
— Смотри-ка, стреляют, — голос оставался всё таким же весёлым. — Оторва, ты там у них, что ли?
— Ага, — весело крикнула девчонка. — Свет, тут хорошие ребята! Они кормят меня вкусным мороженым и обещают чпок-чпок! Но все за одну минуту! Я так быстро не согласная!
— Не балабань, лахудра! — рявкнул Мотыль. — После дела устроим тебе цирк с ромашкой и самолетиком.
— Ой, жду, не дождусь! — заблажила девчонка. — А стрельни ещё из этой своей штучки! Она так прикольно рычит! — и, повернувшись к Геному, негромко спросила: — А где эта хрень, которая взрывается?
— Не знаю, — честно ответил боец и кивнул в сторону невысокого человека в ушанке. — У нас этим Химик ведает.
— Мотыль, поторопи их, — Назгулу надоело ждать.
— Балду гоняем, — скривился Мотыль, но очередь дал.
И в ту же секунду Оторва оглушительно свистнула и выдернула руки из карманов.
Геном умер первым. Еще не долетели до затылка Мотыля и виска Химика боевые кирпичи, ещё не настигли своих жертв первые стрелы, а неудачливый душитель живой природы уже оседал в снег со сломанной шеей.
Оторва спрыгнула со спины падающего бойца, перекатилась влево и исчезла за большой сосной. Впрочем, воевать было уже не с кем. Оставался только Назгул, успевший понять, что блестящий план провалился, повернуться и даже сделать пару шагов в сторону машин. Оторва в два прыжка настигла смотрящего и ударом кулака пробила висок. Огляделась и снова свистнула.
***
— Ты как? — Чума обнял жену.
— Представляешь, — Оторва прислонилась к мужу. — Мне двадцать мужиков предлагали сделать чпок-чпок. За одну минуту! Импотенты!
Заварзин чмокнул девушку в губы:
