тянули меня вниз не давая взлететь.
И я вдруг поняла, что как раз те, кто меня любит, те, кому не безразлична моя судьба, каждый раз давали мне эти камни. Мама, когда отговаривала меня идти на библиотекаря, потому что в техникуме мне будет тяжело. Папа, когда утешал меня, после первой затяжной пьянки Орландо, мол, бывает, одумается мужик, в семью вернется и все наладится. Подруги, знакомые, они все говорили мне, что я не смогу, что у меня не получится. А я верила. Верила и тащила эти камни чужого мнения на своем горбу через всю жизнь.
Но ведь это не так! Даже там, дома я могла многое изменить в своей жизни, если бы перестала идти на поводу у других и начала думать своей головой. А уж здесь, в Гвенаре подавно. У меня же есть такая Сила, которой ни у кого больше нет. А господин… ой, нет… просто Орбрен меня научит как ею пользоваться. И только от меня зависит, что получится в итоге.
И есть еще колхоз, в который я вложила столько сил. Я еще никогда и ни во что не вкладывала столько своей энергии. И я знаю, как спасти его от развала. Да, осталось только уговорить остальных колхозников на изменения.
И как раз этим я сейчас займусь.
Когда все колхозники, в том числе Салина и мой негодяйский муженек, собрались в правлении и расселись на лавочки, я уже привычно вышла вперед. Вгляделась в лица колхозниц и поняла, да, я была права. Больше не было глаз горящих энтузиазмом, нетерпением и желанием трудиться. Нет, все смотрели спокойно. А кто-то и вовсе равнодушно.
И я, поприветствовав всех, начала свою речь:
– Мы с вами организовали наш колхоз всего три месяца назад для того, чтобы объединить вдов, от которых отказался весь остальной мир, и дать нам возможность проявить свои Дары, дать нам возможность почувствовать себя нужными друг другу. И у нас отлично получилось. Мы купили сорок коров и варим сыры, которые приносят нам очень большой доход. Мы запустили инкубаторы, и через некоторое время завалим Гвенар куриным мясом. Мы посадили огород с невиданными овощами, и теперь продаем их на королевскую кухню. Мы даже запустили мастерские.... и это только начало. Наши планы, наши возможности не реализованы даже на малую часть. Мы можем гораздо больше.
Все молча слушали меня и кивали соглашаясь, хотя я все так же не видела искр радости в их глазах, как раньше.
– Но сейчас все изменилось. Люди приняли нас, вдов, и перестали считать изгоями. И, я знаю, кто-то из вас уже думает вернуться домой, к своим семьям. Кто-то хочет уехать в город. А кто-то, – я посмотрела на Сайку, сидевшую у самого входа и о чем-то болтавшую с Дирком, – уже завел свое собственное хозяйство. И теперь такой колхоз, как мы его задумали, нам не нужен… ведь мы можем использовать наши Дары где угодно.
– Так что же теперь, – вскинулась Рыска, – распустить? А коровы как же? Они же только еще привыкли к нам. А мы их опять продадим?
– А мастерская? – расстроилась Нана.
– А кур куда? – проснулась Глая, дремавшая после очередной бессонной ночи при инкубаторе, – их у нас столько…
– Верно, – согласилась я, – свернуть наше хозяйство сейчас, так чтобы все были довольны, невозможно. Поэтому мы с господином Гририхом посоветовались и хотим предложить вам изменить концепцию нашего колхоза.
– Чего? – не поняла бабка Ланка, – чего изменить, Малла?
– Видение, – улыбнулась я, – то, как мы видим наш колхоз.
– Так и говори, – недовольно пробурчала бабка, – а то, понимаешь, словечки странные от хадоа к нам тащат…
– И что ты предлагаешь? – подала голос Салина.
– Мы с господином Гририхом предлагаем первым делом перейти от подсчета трудодней к оплате работы деньгами, – я с удовольствием увидела, как встрепенулось большинство колхозников. Все же деньги магическое словно не только у нас, но и здесь, – заработная плата будет установлена для каждого вида труда и одобрена Оракулом. Причем цена труда будет определяться не только его тяжестью и сложностью, но и уровнем Дара. Вот Салина вроде бы ничего не делает, целый день сидит на крылечке и болтает с купцами, – я улыбнулась, увидев в глазах Салины обиду, а кто-то при этом согласно качал головой, – но кто из вас способен проделать эту работу так же хорошо, как она? Никто.
Я сама ответила на свой вопрос, и люди одобрительно загудели.
– Или Нана… Кто-то из вас способен ткать так же, как она – дочь Великого Мастера? Нет.
– А у кого нет Дара?
– Тогда все будет зависеть от вашей работы. Подоить корову Дар не нужен. Но у нас уже сейчас на ферме есть девочки, которые доят по пять коров, а есть которые успевают только трех.
– Правильно, – поддержала меня бабка Ланка, – Вилька вон целый день то в коровнике, то в поле работает, а Рилка раз в неделю на помощь выходит, и то, если ее попросить раз сто.
– А ты все следишь за всеми, – злобно огрызнулась Рилка. Эта соседка бабки Ланки была известной лентяйкой в поселении.
– Даже если слежу, – бабку Ланку такими обвинениями было не смутить, – хотя ты, как бельмо на глазу телеса свои на крыльце греешь каждый день, тут и следить не надо. И так все видно.
– Тише бабоньки, – прекратил ссору господин Гриих, – продолжай Малла…
Я улыбнулась, теперь меня слушали с интересом. Господин Гририх был прав, когда говорил, что новости пр заработную плату сразу изменят настроение людей. Теперь, когда мы показали им пряник. Можно было говорить и про трудности.
– Но это еще не все. Мы с вами сейчас работаем так же, как работают другие маленькие хозяйства – молочники, птицеводы, огородники и владельцы мастерской. Но мы с вами совсем не такие. Вот скажите много ли молочников, у которых сорок коров? А птицеводов, у которых три сотни голов молодняка? А огородников, у которых такой ассортимент овощей? Нет. Таких во всем Гвенаре раз-два и обчелся. А уж чтобы все это было в одном месте… такое вы нигде не увидите.
Народ согласно гудел, подтверждая правдивость моих слов. Да, такого огромного и разнопланового хозяйства не было ни у кого во всей стране.
– Так почему мы делаем как они? Если молочник между делом продает молоко от пяти коров, то почему мы решили, что так можно будет делать, когда коров у нас будет сто? А сыры? Вы посмотрите на Сайку? Она перерабатывает практически в одиночку столько молока, сколько у этого молочника с
