Наконец, неопределённо взмахнув рукой, священник начал службу. Он произнёс несколько коротких фраз на языке, не похожем ни на один из тех, что были мне знакомы. Но пока он выговаривал их, слово за словом, нечто колыхнулось у меня внутри, в области солнечного сплетения, и по телу разлилось тепло.
— О Владыка! спаситель наш и благодетель. Не гневайся на покорных слуг твоих, что нарушают покой твой. Будь милостив, ибо слуги твои жаждут вознести свои благодарности имени твоему. Благодарим тебя, Владыка, за вечные дары твои…
— За вечные дары твои, — вторили прихожане.
— За спасительные чудеса твои… За бесценную жертву твою…
Благоговейный хор наполнил церковь. Отражаясь от стен, эхо поднималось к самому своду и терялось там, в вышине, точно уносилось сквозь крышу в небеса. Или впитывалось сгустившейся под потолком холодной тьмой.
Казалось, благодарностям не будет конца. И всё время, что я стояла так, слушая чужую молитву, но не имея душевных сил присоединиться к ней, что-то терзало меня. Будто мысль или воля, не принадлежавшая мне, пыталась пробиться в мою голову.
— И да будет покойным небытие твоё, — скорбно произнёс священник, и служба завершилась.
Прихожане разбрелись по церкви. Они замирали перед чернокаменными статуэтками и шептали что-то своему богу. Франтишка тоже остановилась. Фигурка на постаменте изображала упавших на колени детей, мальчика и девочку, и безликого человека, протягивающего им руку.
— О чём этот сюжет? — спросила я.
— Это Владыка дарует прощение своим заблудшим детям. Странникам.
— То есть это о нас?
Франтишка лишь улыбнулась. Взяла с подсвечника горящую свечу и начала шептать молитву, так тихо, что я не разобрала ни слова, хотя стояла совсем близко. Закончив, она капнула растопленный воск в чашу перед статуэткой и вернула свечу на место.
— Хочешь тоже обратиться к Владыке?
Я рассеянно посмотрела на безликого человека, и по спине моей пробежала лёгкая дрожь.
— Нет. Мне пока нечего ему сказать. А из чего сделаны все эти статуэтки?
— Из мориона, чёрного кварца. Знаешь, это единственный минерал, который не принимает магию.
— Госпожа странница? — прозвучало неуверенно из-за её спины.
Франтишка обернулась. К нам робко приблизилась немолодая женщина, худая и скромно одетая. Её влажные глаза были печальны. Она всё пригибала голову, точно опасалась смотреть на нас с высоты своего роста.
— Госпожа странница…
— Да? Вы что-то хотели?
Женщина ахнула, отпрянув, и вдруг низко поклонилась.
— Благодарю, что снизошли до меня, госпожа странница! Я никогда не забуду вашей доброты!
— Простите, но я же… — начала было Франтишка, но, передумав, тихонько выдохнула и шагнула к женщине. — Пожалуйста, поднимите голову.
Женщина растерялась, пальцы её нервно перебирали складки одежды, и хотя, превозмогая себя, она всё же выпрямила спину, печальный взгляд по-прежнему скользил мимо наших лиц.
— Так-то лучше, — одобрительно произнесла Франтишка. — Вы хотели о чём-то попросить?
— Если… если я в праве просить о подобном… Знаю, вы работаете в агентстве, и мне стоило бы сделать заказ… Но, по правде, у меня нет на такое денег. Поэтому, если бы вы могли хотя бы выслушать…
— Прошу вас, говорите.
Женщина вся сжалась, сделавшись до того маленькой, что одни только блестящие глаза её были видны в полумраке церкви.
— Мой муж, он очень, очень болен. Уже много недель, и ему совсем не становится лучше. У нас больше нет денег на лекарства… Ужасно произносить такие слова, но я… я устала молиться за его здоровье. Боюсь, Владыка отвернулся от нас, ведь это магия навредила моему мужу. И если его уже не спасти, то я хотела бы… чтобы вы закончили его страдания.
Франтишка стояла ко мне спиной. И пусть я не видела её лица в тот момент, её чувства достигли меня. Тяжесть ответственности. Предстоящая боль. И вместе с ними мучительная неизбежность, невозможность отказать, потому что не позволит совесть.
— Я помогу вам. Сможете подождать до завтра?
Впервые женщина посмотрела Франтишке в глаза. И во взгляде её было столь многое, что даже я, не встретившись с ним напрямую, с трудом могла вынести.
Солнце застало меня врасплох. Выйдя из церкви, я как будто получила удар по голове и ухватила Франтишку за плечо, чтобы не упасть.
— Ты в порядке?
— Да. Это просто от жары.
Преследовавшее меня неприятное ощущение испарилось, стоило нам оказаться на улице. Ком в горле пропал, словно чья-то невидимая рука расцепила пальцы, сплетённые вокруг моей шеи.
— Ну как? Стало тебе полегче? — радостно спросила Франтишка, предвосхищая желаемый ответ. Но я лишь пожала плечами.
— Пока не знаю.
— В самом деле? Ничего не почувствовала? Хотя, может, это не у всех с первого раза…
— Тебе полегчало сразу?
— Да! С самой первой службы. В церкви мне становится очень спокойно, сразу чувствую, что Владыка приглядывает за мной. Он даже говорит со мной иногда.
— Говорит? — Мне вспомнились безликие статуэтки, и по спине снова пробежал холодок.
— У него такой голос… Не могу объяснить, но в нём есть что-то такое заботливое, утешающее. Я верю, что Владыка не говорит со всеми подряд. Для меня это знак, что я на верном пути.
— В каком смысле?
— Ну-у…
Франтишка была на редкость скупа на слова, я как будто вытягивала их из неё своими вопросами. Однако она не попыталась сменить тему и не отказалась отвечать.
— Ты вынуждаешь меня нарушать табу, знаешь? — Эмоция, вспыхнувшая в её глазах, была слишком сложной, чтобы прочитать. — И я не собираюсь распространяться о своей прошлой жизни. Скажу лишь, что у меня достаточно грехов, которые нужно искупить, иначе не видать мне Приглашения.
Откинув с плеча волосы, точно отмахнувшись от нашего разговора, как от надоедливой мухи, Франтишка ускорила шаг.
— Тут недалеко есть симпатичное кафе. Зайдём?
В воскресенье центральные улицы полнились людьми. Но извечная праздничная атмосфера совсем не радовала меня в тот день — больше раздражала из-за жары. Я плелась за Франтишкой, погрузившись в полусознательные размышления, такие, что мгновенно забываются, стоит кому-то или чему-то вернуть тебя в реальность.
Внезапно шум улицы заглох. Мысли исчезли, а окружающие звуки доносились словно через толстое стекло. На секунду мне почудилось, что это снова звонили в колокол. Однако мы были уже слишком далеко от площади. И тогда я поняла, что слышала голос. Кто-то позвал меня по имени. Настоящему имени. Оно разнеслось над головами прохожих, хотя казалось, что звавший стоял на расстоянии вытянутой руки. Я обернулась, но не смогла разглядеть лицо, которое почему-то желала отыскать, среди множества чужих лиц и затылков.
Если бы только неведомый кто-то позвал меня снова.
Но голос исчез, и звучание его тут же стёрлось из памяти. Я так и не расслышала собственного имени.
— Марта! Ну что ты там застряла? Мы почти пришли.
Франтишка подвела меня к маленькому кафе, уставленному цветами снаружи и внутри. Увидев наши удостоверения, официантка проводила нас на приватную террасу, выходившую к садику во внутреннем дворе. По словам Франтишки, это было одно из немногих общественных мест, где тревожить странников запрещалось, так что мы могли спокойно насладиться тишиной и восхитительными пирожными. Правда, на сладкое мне даже смотреть было тошно.
Пока мы ждали свой заказ, я просмотрела содержание церковного буклета. Помимо всего прочего, там было кратко написано о Владыке. Вопреки моим ожиданиям, он не был богом-творцом, а появился в этом мире много позже его создания. Владыка пришёл на земли первых людей из далёких, никому неведомых краёв и принёс с собой чудеса, никем прежде невиданные. Он много рассказывал о родных краях и даровал людям знания, тогда ещё слишком сложные для их узкого кругозора. Он дал человечеству огромный толчок к развитию. Однако Владыка, при всех своих невероятных чудесах, не обладал бессмертным телом, и последний час его неумолимо приближался. Понимая, что не может бросить этот мир и этих людей ни с чем, смертью своей он сотворил последнее чудо — и из земли забила ключом магия, а в пещерах и расщелинах гроздьями разрослись самоцветы. Последним наказом Владыки было использовать самоцветы, чтобы подчинить дикую и опасную магию, а любой, кто решит коснуться её голыми руками, в надежде уподобиться богу, сам обратится в камень. Вечная душа Владыки упокоилась в недостижимых чертогах и теперь, наблюдая оттуда, приводит в этот мир странников, дабы они как наследники его силы продолжали дарить людям чудеса.
