Лека молча обиделась. Она приняла эти слова на свой счет.
* * *
Сумерки. Демид разровнял ногой землю на месте, где он только что зарыл перстень. На пустыре недалеко от дома. Можно, конечно, было закопать его где-нибудь подальше. Утопить в реке. Бросить в жерло сказочной горы под названием Ородруин. Только какой в том смысл? Кольцо и так вернется к Демиду – хочет он того или нет.
Fatum.
Кто-то тронул Демида за плечо.
– Привет. – Валерий Федорович Антонов собственной персоной. Выглядит так, как будто его два часа сапогами пинали.
– А, это ты... – Демид вяло пожал майору руку. – Как дела?
– Хреново. – Антонов удрученно покачал головой. – Пролет, полный пролет. Мы с тобой в полном дерьме, коллега.
– При чем тут я? – Дема усмехнулся. – Меня с работы не выгонят. Это тебе не повезло, майор. Что случилось-то?
– Все сделал, как договорились. Собаку пристрелил подходящих размеров. Даже шкура, более или менее похожая – ну, где шерсть длинная, подровнял ножницами. Нарезал эту животину несчастную, как шницель, – хрен поймешь, обычная собака это или мутант. Череп ей снес, зубные протезы твои вставил. Все бланки нарисовал – идентификация дентина и зубной эмали, гистология тканей. Все соответствует собачьей ткани – собака и есть собака, только мутант. Все был шито-крыто. Да никто особенно и не интересовался, что я там такого особенного найду. У нас в учреждении более важных дел хватает.
– Как же ты прокололся-то? И так быстро?
– Стукнул кто-то. – Майор прислонился к дереву и зашарил по карманам в поисках сигарет. – Сердцем чую, донес кто-то на меня. Какое-то заинтересованное лицо. Не пойму только, в чем заинтересованное? Такой тарарам поднялся... Рассказывать даже сил нет. Имели меня во все щели четыре часа кряду. Послушать начальство – так теперь важнее этого гребаного мутанта во всем отечестве нету. Труба... Не знаю, как и выкручиваться.
– Ну, покажи им кассету, в конце концов... Может, поверят? – Демид замялся. – Не хочется мне, чтобы имя мое на Божий свет в этой истории выплывало, сам понимаешь... Но если для тебя нужно – Бог с ним. Показывай.
– Кассета! – Антонов хрипло хохотнул. – Нет больше никакой записи! Чистая пленка! Стерто все к чертовой матери, как будто и не было ничего. Может, нам с тобой и вправду все примерещилось?
– Стерто?! Кто стер?
– Не знаю. Не знаю. – Антонов устало потер виски. – Ничего я уже больше не знаю. Я думаю только о том, как бы со службы не вылететь. Теперь бывшему военному на работу устроиться – сам знаешь каково... Есть у меня, конечно, одно прикрытие. Есть кому за меня заступиться. Сам понимаешь, все мы не без связей... Тяжелая артиллерия, так сказать. В конце концов, ничего убийственного я не совершил. Идиот я, конечно, что подделывать этого урода начал. Ну, украли этого мутанта и украли. Не я же его украл! На кой черт мне эти сорок килограммов собачьего трупа? А теперь я под подозрением...
– Извини, что так тебя подставил. – Демид положил руку на плечо майора. – Это же моя идея насчет подделки была. Извини, Валерий...
– Ладно... – Антонов ухмыльнулся. – Я тоже хорош был. Слава Богу, хоть тебя вчера не подстрелил. Ты не бойся – я тебя в это дело не втяну. Твое участие все настолько запутает, что, пожалуй, даже на оргпреступность потянет. Сам разберусь.
– Шанс?
– Процентов девяносто, что выпутаюсь. Они меня еще не знают... Сосунки! Пороху не нюхали!
– Ну, успехов тебе тогда. – Демид протянул руку.
– Бывай. Может, и не увидимся больше. Хороший ты парень, Дема, но сердце чует – держаться мне от тебя нужно подальше. Слишком много нечисти вокруг тебя крутится. А я такого не люблю. Я, знаешь ли, привык, чтобы все понятно было.
– Я тоже люблю, когда все понятно, – сказал Демид. – Но как-то не получается. Fatum.
Прошла неделя. А потом еще одна. Две недели прошло с тех пор, как жуткое существо по имени Король Крыс сбежало из лаборатории. Две недели Демид жил в постоянном ожидании. В каждом шорохе за спиной чудилось ему царапанье убийственных когтей, в каждом детском крике с улицы слышался предсмертный визг очередной жертвы, и каждый звонок в дверь заставлял вздрагивать – казалось, открой он сейчас, и на пороге появится знакомая оскаленная морда.
«Привет, Защитничек. Ты ждал меня?..»
Но ничего не происходило. Даже стало как-то спокойнее. Наступила летняя жара, и разморенные зноем горожане лениво передвигались по улицам, вяло реагируя на происходящее вокруг. Демин «жигуль» в очередной раз забарахлил, и Дема бросил его на стоянке – самому неохота было чинить, а на сервис денег не было. Лека перестала ходить к своему психотерапевту – и ничего страшного не произошло. Стала больше сидеть дома, даже обед иногда готовила. Дурной сон ей больше не снился. Друзья все поразъехались – кто на дачу, кто на юг. Звали Демида в поход на байдарках, но он лениво отнекивался – Занят, мол. Подходящие иностранцы на горизонте не маячили – все больше туристы, старички и дамочки в жеваных шортах слезали с теплоходов и любопытными стайками шлялись по улицам. Какое им дело было до Деминой мясной линии? Даже внутренний голос Демида не подавал признаков жизни – может быть, ушел в летний отпуск, а может, решил, что и так слишком много наболтал во время последнего откровенного разговора.
Все было мирно, обычно и обыденно. Если не считать нескольких странных убийств в городе. Но мало ли всяких гадостей происходит в городе, где живет полтора миллиона человек? Всегда найдется придурок, который пырнет ножом какую-нибудь дамочку в темном переулке и позаимствует у нее золотые сережки вместе с ушами. Или негодяй, который натравит собаку на спящего бомжа – да так, что целыми останутся только ботинки. Или наркоман, который намалюет чужой кровью на стене изображение паука.
В городе было душно.
Демид ждал. Ему хотелось верить, что все плохое уже прошло, но он знал, что САМОЕ плохое еще и не начиналось. Он ждал, а что еще ему оставалось делать?
* * *
– Товарищ Коробов здесь проживает?
– Да, – сказал Демид.
– Коробов Демид Петрович? Это вы будете?
– Я. Буду.
– Распишитесь в получении повестки.
Молодой румяный парнишка в милицейской форме протянул листочек, и Демид дисциплинированно изобразил загогулину в графе против своей фамилии.
Когда его в последний раз вызывали к следователю? Лет пять назад. Тогда Дема был помоложе и еще не так заботился о своей репутации. Он светился во всякого рода авантюрах – и если не в качестве обвиняемого, то в качестве свидетеля всегда можно было его привлечь. Впрочем, как всегда, без особых последствий. Демид умел заметать следы.
«Что такого на этот раз?»
Пару-тройку незаконных делишек можно было навесить на Демида и сейчас. Текущих делишек. Но на вызов к следователю они никак не тянули. Разве что на разборки с налоговой полицией. А вернее всего, на пару пузырей коньяку нужному человеку. Не более того.
– А по какому поводу меня... Вы не в курсе?
Мент с удивлением поглядел на Коробова. Вместо испуга на физиономии товарища Коробова светилось здоровое любопытство. Демид выглядел подозрительно, доброжелательно и даже добропорядочно. Он смотрел на милиционера с такой милой улыбкой, что милиционеру захотелось немедленно нацепить на Демида наручники, а может быть, и угостить дубинкой по спине.
– Завтра объяснят. В одиннадцать ноль-ноль – к следователю Фоминых. За неявку – сами понимаете...
Служивый козырнул и удалился. Демид стоял и задумчиво смотрел ему вслед.
* * *
В десять пятьдесят девять Демид бодрым шагом вошел в городское управление внутренних дел. Однако обнаружилась определенная неувязка. К кабинету, номер которого был указан в повестке Демида, выстроилась небольшая очередь. Трое человек не самого благопристойного вида подпирали шершавую тусклую стену, лет десять назад крашенную желтой краской. Еще двое сидели на корточках. Ни стульев, ни скамеек в коридоре почему-то не полагалось.
Дема прошествовал мимо них без задержки и решительно взялся за ручку двери кабинета.
– Э-э, браток... – Кто-то схватил его за руку. – Ты что-то резвый, однако. Тут очередь...
– Гражданин! – Демид глянул со всей строгостью. – Что вы себе позволяете?! Какой я вам браток? Руку уберите, пожалуйста! Я при исполнении, понимаете, а вы тут рукою!..
– А, пардон... – Парень слегка усох при слове «гражданин» – но сдаваться не собирался. – А при какой должности, так сказать, состоите? Потому что я здесь уже два часа порог обиваю. Попасть внутря не могу. Развели бюрократию... Да еще вы без очереди. Откуда я знаю?..
– Разберемся, – отрезал Демид. – Я – гимнокалициум [Латинское название рода кактуса]. На общественных началах. Так что сейчас разберемся. Разрешите...
Он вошел внутрь и захлопнул за собой дверь. Отрезал себе путь к отступлению.
Впрочем, в кабинете была только одна женщина. Стройная и даже симпатичная женщина лет сорока в белой блузочке и синей форменной юбке. Она, как и полагалось всякой машинистке, бодро лупила по клавишам электрической печатной машинки и одновременно курила сигарету.
