* * *
Доктор Панкратов был великолепным специалистом. Но на этот раз он ошибался. А кто же был прав? Ну разумеется, Демид. Демид не знал. Он просто чувствовал.
* * *
Доктор Панкратов наклонился над спящей Лекой и взял ее за руку. Пульс был ровным.
«Так. Снотворное обладает кратковременным действием. Через десять минут она может проснуться. Но я не дам ей сделать это».
Он взял девушку на руки и перенес ее на кровать. Поправил подушку под головой. И залюбовался. Девушка была так красива... Он даже наклонился в неосознанном порыве – поцеловать ее. И не сделал этого.
«Нет, не могу. Не могу пользоваться ее беззащитностью. – Сейчас я врач – и никто больше. Я вылечу ее. Вылечу! И вот тогда... Может быть...»
У доктора были свои комплексы. Он был очень честным человеком. Болезненно честным. Что, однако, не помешало ему сделать инъекцию амитала в вену своей пациентки.
Сначала кожа Леки, как и полагается, порозовела. Она глубоко вздохнула. Она пошевелилась, попыталась приподняться на локтях. Веки ее дрогнули.
– Лена, ты слышишь меня?
– Да... – Еле слышный звук слетел с губ. – Кто ты?
– Я – твой друг. Я – тот, кто должен помочь тебе. Сейчас ты должна вспомнить. Вспомнить, что с тобой случилось. Вернуться в свой сон. Скажи мне, что с тобой происходит. Говори!
– Тучи... – Лицо девушки исказилось от страха. – Пришли черные тучи. Белая Девушка, не прогоняй меня! Дома меня накажут!
«Отлично. Все идет как надо! – Доктор Панкратов показал самому себе большой палец. – Получается!»
И чуть не вскрикнул от страха. Потому что существо, которое резко приподнялось и село на кровати, глядя на него светлыми, почти бесцветными глазами с вертикальными зрачками, очень мало походило на его пациентку Елену Прохорову. Существо с бледной, почти прозрачной кожей и волосами черными, как смола.
* * *
Только Белая Девушка очень грустная сегодня.
«Уходи, – говорит она. – Уходи, человечья девочка. Ты хорошая девочка. Но сегодня плохой ветер. Плохой туман был утром. Что-то случится сегодня плохое. Уходи, человечек, от беды подальше...»
Ленусик не хочет уходить. Она хочет остаться здесь. Остаться березкой. Но Белая Девушка сердится.
«Уходи, уже пора, – говорит она. – Ты вернешься потом. Сегодня плохой день. День бурого ветра».
Девочка упрямится, но Белая Девушка не хочет ее слушать и выталкивает девочку из березки.
И девочка снова становится девочкой. Ей очень грустно. Она знает, что уже никогда ей не будет так хорошо.
И погода начинает портиться. Пока она была березкой, белые облачка испугались и убежали. Они испугались больших черных туч, которые закрыли все небо. И солнышка больше не видно, и вообще ничего не видно. И дождь – как польет! Холодный и мокрый дождь с градом – прямо с ног сбивает! Девочка бежит по тропинке – но это уже не тропинка, а грязный ручей, в котором она потеряла свои сандалики. Девочка громко плачет – ей холодно и страшно в лесу, и твердые льдинки града больно бьют по лицу и по рукам. Не закрыться ей от этого страха. И дорожка потерялась. Куда бежит – не знает.
Никогда девочке не было так страшно. Совсем она чужая в этом лесу. И добрые березки ее больше не слышат. А слышат ее какие-то страшные, совсем непонятные страшилы, и хохочут над ней, и протягивают к ней свои мохнатые лапы.
И девочка бежит все быстрее и не замечает большого елового корня, змеей вытянувшегося на тропинке. Она спотыкается об этот корень, падает и ударяется лбом о дерево.
Но ей совсем не больно. Потому что она сразу умирает.
* * *
Оглушительно хлопнуло окно. Доктор и не заметил, как началась гроза. Ливень забарабанил по подоконнику, лужей потек по полу. Но доктор стоял как вкопанный, не в силах оторвать глаз от своей гостьи.
Густой аромат березовых листьев заполнил комнату. Существо, сидевшее на кровати, медленно поворачивало голову. Странные огромные глаза его не моргали.
Девушка. Очень красивая девушка – вот кем было это существо. Девушка не человечьего рода.
* * *
Девочка умирает. Совсем умирает. И душа ее больше не вернется в ее тело.
Но только тельце ее не остается пустым. Та, что бежала за ней, и пыталась догнать, и пыталась спасти от смерти, впархивает в ее тело. Белая Девушка. Это она, фея берез. Она впархивает в тело девочки, и сердце девочки снова начинает стучать. Только зря ты сделала, Белая Девушка. Потому что это вредно для тебя, Дух Березы. Не для тебя человечье тело, не для тебя... Ты сразу забываешь, что некогда была Белой Девушкой. Теперь ты никто. Потерянный лесной Дух в живом теле человечьего детеныша.
* * *
– Лена! Ты слышишь меня?!! – Голос вернулся к доктору Панкратову. – Ты спишь! Ты засыпаешь все глубже и глубже!!! Ложись на кровать. Ты будешь спать легко и спокойно, ты будешь спать целый час, а когда проснешься, забудешь все, что с тобой сейчас случилось. Ты проснешься здоровой, в хорошем настроении...
«...Подавить осложнения при гипнотизации обычно легко удается резким повелительным приказом спать глубже...»
Девушка медленно поднялась над кроватью. Именно поднялась – повисла в воздухе. Сердце доктора дало перебой и едва не остановилось, когда он увидел ее улыбку. Тонкие, почти белые губы раздвинулись и обнажили ряд безупречно ровных, мелких зубов.
Все они были треугольными – словно подточены напильником.
– Елена! Немедленно ложись на кровать!!! – Голос Панкратова сорвался на писклявый визг. – Я прика-зыыываю т-тебе!
Он рванулся к ней. Он схватил ее за руку, собираясь «мягко, но настойчиво» вернуть ее в горизонтальное положение. Собираясь вернуть нормальный порядок нормальных вещей. Но существо едва повело плечом, оказавшимся твердым, как дерево, и доктор полетел через всю комнату, распластался в углу как лягушка.
«Бежать, – мелькнуло в его голове. – Убежать к чертовой матери. В конце концов, я психолог, а не экзорсист».
Теперь доктор Панкратов верил в потусторонние силы. Он увидел их собственными глазами.
* * *
Маленькую девочку находят в лесу на следующее утро. Она живая. Она спит на тропинке под большой березой, и на лбу у нее большая ссадина.
Все люди вокруг улыбаются. А папа плачет. И мама плачет и поднимает на руки свою девочку. Девочка открывает глаза. Только она совсем не узнает свою маму.
– Леночка! – кричит мама. – Ленусик! Доченька моя, милая! Куда же ты убежала, глупенькая?
– Лекаэ, – говорит девочка. И мама не узнает ее голос.
– Кто ты? – прошептал доктор.
– Лекаэ, – сказало существо. Оно закрыло глаза и медленно опустилось на кровать. Плавно, как березовый лист, сорванный ветром, падает на землю.
Доктор Панкратов поднялся, хватаясь за стену, и побрел к окну. Гроза стихала. Его знобило. Он чувствовал себя так, словно состарился за эти полчаса на несколько жизней.
На кровати лежала девушка. На кровати крепко спала девушка по имени Лена Прохорова. Это снова была она. Только доктор Панкратов больше не хотел убежать с ней на Сейшелы. Он боялся ее.
Он вылечился от своей любви. И это было единственным положительным результатом сегодняшнего дня.
Демид вернулся домой с работы около пяти вечера. Но в подъезд попасть не смог. Подъезд перекрывала новенькая, еще не крашеная железная дверь. С кодовым замком.
– Это еще что такое? – Демид обратился к бабулькам, несущим неусыпную стражу на скамейке.
Голова его гудела после бессонной ночи. Конечно, он мог бы запереться где-нибудь в лаборантской и поспать пару часиков на кушетке. Но он не сделал этого. Он боялся остаться наедине со своими мыслями. Он боялся, что проснется его внутренний голос и начнет объяснять все произошедшее. Демид не хотел знать ничего. А потому он весь день работал до изнеможения, бегал по всем этажам, пил кофе чашку за чашкой. Сейчас он просто валился с ног. И очень надеялся, что заснет сразу, как только доберется до дивана.
Errare humanum est. [Человеку свойственно заблуждаться (лат.).]
– Дак это ж дверь поставили новую, с замком кнопчатым, – пояснила самая услужливая старушка, Клавдия Степановна, соседка Демида по лестничной клетке. Остальные дружно кивнули, подтверждая этот безусловно выдающийся факт.
– Ага... Понятно... – Дема почесал в затылке. – А зачем?
– Дак зачем? Чтоб не мотались всякие! – Клавдия Степановна даже привстала со скамейки от волнения. – Ведь это ж что ж творится, господи светы? Вот не иначе как в позапрошный вечер, значит, выглядываю я, это, в глазок. Выйти, значит, хотела на улицу, свежим воздухом подышать. Ну и в глазок, понятно, выглядываю – вдруг там какой-нито бандит приблудился. Так что ты думаешь, Демид, на полу собака лежит! Агромадная, каких и на свете-то не быват! Ну как же тут выйти-то?!
Она посмотрела на своих товарок, и те снова утвердительно кивнули, как будто смотрели в тот же глазок одновременно с Клавдией Степановной.
