Свои объятия мне распахивала жадная бесформенная Бездна. Она терзаема вечным голодом, ей хороша любая добыча, но такая, как я, особенно. Волнами накатывала дрожь, сотрясавшая Межреальность; где-то совсем рядом ярился и бушевал невиданный Огонь Богов, щедро швыряя в пасть ненасытного зверя новые и новые пласты новосотворенного пустого мира.
Вечно суждено гореть этому Огню, ибо, если погаснет он, настанет конец всему сущему – Зверь вырвется из Бездны, и тогда его не смогут остановить даже сами Боги.
Ибо имя этому Зверю – Неназываемый.
И я падал в его Бездну.
Это было справедливо. Потому что я проиграл. Впервые в жизни я потерпел поражение, и пришла пора расплачиваться за столетия гордых побед. Моя ставка оказалась бита
Шипя и плюясь огненными искрами, пылал внутри пожар оскорбленного самолюбия. Я проиграл! Проиграл! Яд выжигал душу, оставляя одно только пепелище. Проклятье тебе, мой победитель, мое последнее проклятье из Бездны Зверя – тебе, безвестный! Мне не восстать, но знай – мое проклятье исполнится!
Я не боялся гибели. И был счастлив, что все же хватило сил не корчиться от страха. Ждать оставалось совсем немного...
Однако судьба распорядилась по-иному.
Непроглядный мрак над моей головой внезапно прорезала косая черта белоснежного пламени. Я успел заметить сотканного из огненных языков стремительного сокола – он камнем падал вниз, опережая меня, падал к самому краю Бездны, к самому пределу, очерченному в свое время Богами, потому что добычей Зверя становился не только я один. Со мной уходил в небытие весь мир, а этого допустить было нельзя.
Я попытался повернуться, взглянуть вниз – да только куда там! Меня уже несло вверх; наваливалась боль, которую мне удалось отогнать (хотелось встретить конец твердо, а не корчащейся от боли чушкой). И одновременно начало уплывать сознание...
И вновь в глаза брызнул свет. И вновь проснулась мысль. И руки вновь привычно сжались в кулаки.
Небо надо мной было голубым и высоким. Я лежал навзничь, глядя вверх; забвение всасывало последние следы боли. Я приподнялся.
Изуродованный холм, выжженные склоны... Да, здесь начался наш бой Но что произошло? Кто совершил невозможное, кто дал мне еще один шанс? Чьей властью я волен теперь отомстить?
Я поднялся. И тотчас же замер.
Чуть ниже меня, на обугленном и еще дымящемся склоне, лежала девушка. Неестественно заломленная рука и вывернутая шея – она была безусловно мертва
По сердцу хлестнул огненный колючий бич. Это она – мой враг, взявший надо мной верх? Я осторожно шагнул к ней. Она не пошевелилась, когда мои пальцы коснулись ее шеи Да, мертва И никакого колдовства.
Она была красива, эта убитая мной девушка. Черные как ночь волосы рассыпались по плечам, пухлые губы чуть приоткрылись, на щеках все еще заметны были полудетские ямочки Длинные ресницы, маленький, чуть курносый нос Ее тело уже начало холодеть.
И тут мой взгляд упал на собственную руку Проклятие всем богам! Это была не моя рука!
Я уже видел ее однажды, когда только пришел в себя после запоминающегося свидания с Царицей Теней и ее личным палачом Оркусом. Потом тело подчинилось, приняв мое собственное обличье, и вот теперь опять... Хотя это едва ли страшно. Вскоре все вновь станет как было...
Что ж, прощай, мой прекрасный враг Твой удар был хорош, не спорю, но мой оказался самую малость получше. Бездна взяла тебя слишком быстро... сокол не успел спасти тебя.
Жаль. Невозможно выразить, насколько жаль. Мы ведь были достойны друг друга
Я, Губитель, не умею тонко чувствовать. Такова уж моя природа Моя радость – бой; и, признаюсь, никогда еще я не жил так ярко и полно, как в те краткие, уже оставшиеся в прошлом мгновения схватки с тобой, красавица И что-то меняется внутри железной души.
А тайны Неназываемого для меня больше не существует И барьеров в памяти тоже больше нет. Я все помню Кроме одного.
Кем был мой Враг?
Моя рука тянется и осторожно приглаживает мягкие черные кудри. Прощай, Враг мой. То. что люди и эльфы называют душой, очень сильно болит у меня по тебе Я надеюсь, ты слышишь меня. Хотя нет, из Бездны Зверя ты уже никогда и ничего не услышишь Место последнего успокоения и для бога, и для зверя, и для человека. И для такого, как я, – Губителя
Да, теперь я знаю, откуда и для чего пришел. Память лежит передо мной открытой книгой – тйчнее, сразу две памяти. Моя и того, кому когда-то принадлежало это тело. Но вот кто такая Царица Теней? Откуда она взялась? Я помню истории Новых Богов, Восстание Ракета и низвержение Обетованного, бегство его старых хозяев и прорыв Неназываемого Все это есть во мне. Но вот Царица... ее брат... Черный... Возрождающий.
Белые пятна. Я никогда и не знал этого. Я воевал с кем-то из магических рас и не подозревал, что среди них окажется любительница имени "Царица Теней"
Я заставляю себя подняться. Ну что ж, бой закончен, пришла пора считать потери...
Они невелики. Достаточно ощутить лишь малейшую дрожь заклятий, готовых немедленно бросить в бой всю свою иномировую силу. Я ничего не потерял.
Но чем смыть черный позор поражения?...
Я не мог уйти, бросив тело доблестно сражавшегося Врага без погребения, разумеется, я не зарывал тела в землю и не разжигал последнего костра. Один удар – и в склоне изуродованного холма пробита глубокая и прямая пещера. Второй удар – высеченные искры складываются в застывшее сверкающее ложе Удар третий – пещера наглухо запечатана. Там, в дальнем ее конце, остается мой Враг – безгласный и недвижимый Тело сохранится нетленным. Пусть оно ждет своего часа.
Повернувшись спиной к холму, я ухожу прочь Позже, когда уляжется суматоха в мыслях, я детально, по мгновениям восстановлю схватку и, пустив в ход весь арсенал заклятий познания, выясню, кем же был мой таинственный противник.
МЕСТО ДЕЙСТВИЯ: ЛЕСНОЙ ПРЕДЕЛ. ХУТОР АРГНИСТА
Полдень. Солнце в зените. Края полей тонут в жарком мареве. Торопись, летний час дорог.
Хоть и нет хозяина, а отлынивать все равно не дадут. Теперешний день зимний месяц кормит. Так что мысли прочь, косу в руки – и давай по неудобьям, где еще сочная трава осталась, маши от светла до темна. Хорошо, Орды нет, увалила куда-то, проклятущая, в кои веки можно спокойно работать. И даже Нелюдь с Нежитью, нахлынувшие, кажутся совсем не страшными. Так, маячат где-то неподалеку, но теперь-то они ученые.
Самострел, работа Двалина сгинувшего, на диво силен оказался. Тетиву одним движением взведет и ребенок, а кучность боя такова, что закрепи арбалет на колоде, – и он тебе будет одной стрелой ранее всаженную в мишень расщеплять. Гоблины этих самострелов теперь пуще огня боятся. Алорт, что теперь на хуторе вместе с Деерой-хозяйкой правит, распорядился побольше таких наделать. Хоть и похуже они вышли у своих умельцев, а все равно куда лучше тех, что раньше были.
Правда, к хуторам не одни только гоблины с троллями подались. Придвинулась и Нежить, от которой копья да стрелы не помогают. Поневоле вспомнили старые, дедовские еще слова-наговоры, обереги, камни охранные... С призраками только так и сладишь.
Идут дни, солнцегрей сменился гриборостом, на ягодниках налились алые точки брусники, началась жатва, а от хозяина, от Аргниста, – ни слуху ни духу. Да и откуда ему взяться, слуху-то? Приказчики только по весне пожалуют.
Деера совсем извелась. Не говорит никому, голову высоко держит, и слез ее никто никогда не видит, а только сохнет с каждым днем, уж и непонятно, в чем душа держится. Алорт тоже все мрачнее и мрачнее – крепко отца любил парень, то всякий знает; и Армиол как в воду опущенный, не улыбнется лишний раз, с девкой не пошутит, а вот Арталегу раздолье. Братьев он за указ не считает, а те пока, завет отцов храня, кулаки в ход не пускают. Саата что ни день, вся в слезах. Перед людьми стыдно – вот-вот схватит младеня в охапку (дочь у нее народилась, красивая, точно игрушка) – и к отцу на хутор. Позору не оберешься! А что еще молодухе делать, ежели муженек уже всех незамужних девок перепробовал и теперь уж и на мужних жен поглядывает? А Саату все больше вожжами потчует.
...Нет, коли не вернется хозяин, быть большой беде. Аргнист, он ведь словно вервие на венике – весь пук вместе держит, хоть его и не видно почти. Сыскать бы хозяина-то! Да только где ж его сыщешь... И чародея толкового, чтобы заклятьем отыскать смог, только на юге найти можно.
И мрачнеют лица, и думаются невеселые думы, да только все без толку. Куда с хутора подашься? Бают, на севере рожденным за Костяную Гряду хода нет. И желающих проверить это на себе что-то не находится...
...А все-таки хорошо – лето пока еще на дворе. О зиме сейчас лучше не думать.
Я вышел к краю леса; между деревьями зажелтело еще не сжатое поле. Зайти на хутор? Назваться можно целителем... Меня отчего-то тянуло зайти... Да, конечно, я же был здесь! Точнее, не я, а тот... в чьем облике я пока хожу.
Я оглядел себя: зеленый плащ... длинный белый лук... тонкий белый меч с семью рунами на лезвии... Да, все так, как было.
