– Они погибнут?
– Этого мы не допустим. Постараемся не допустить.
– Герцог сказал, что на Отторе больше энергии, чем нужно трем таким поселениям.
– А он не сказал, сколько энергии уходит на разработку тяжелого урана?
– Думаю, герцог знал, о чем говорил.
– Я в этом и не сомневаюсь... Вы давно знаете герцога?
– Нет.
– В этом вся его политика: регулярное притеснение и подавление тех, кто начинает поднимать голову. Поселения всех миров нашего сектора должны находиться на грани выживания – так безопаснее. Вы понимаете?
Гим промолчал. Корее хмурился, потирая рукоять своего меча, – то, что генерал вынужден был здесь слушать, казалось ему оскорбительным. Трое молодых отторцев с трудом удерживались, чтобы не напасть на посланника ненавистного им тирана вместе с его генералом и разряженной под старину сотней. Гим понял, что Ронтонте поступил правильно, не поехав на переговоры сам, – опасность получить удар ножом была здесь очень велика.
– Герцог не станет встречаться с вами и не изменит своего решения, – уверенно сказал Гим.
– А! Значит, вы все же немного его знаете! – Граф тяжело вздохнул. – Да, мы зря потратили время на дорогу до Излина и весь этот маскарад. Но попробовать все равно стоило... – Радол поднялся на ноги, собираясь уходить. – Вот что я вам скажу, молодой человек. Если вы работаете на эльтаров, сообщите своему начальству следующее, герцог Ронтонте переходит все границы терпения своего народа Этого человека ненавидят все, от детей до стариков Если эльтары, как они утверждаю!, заботятся о благосостоянии и процветании всею человеческого сообщества, то пусть немедленно прекратят поддержку правителя, все помыслы которого направлены прямо в обратную сторону!
Гим насупился – в спокойных и грустных словах графа явно проступала угроза начать военные действия. Проблема была лишь в том, что он не мог сразу определить, была ли эта угроза по адресу эльтаров или же по адресу герцога. Как правитель всего одного человеческого мира мог ставить ультиматум всей высшей цивилизации? Граф был умен, следовательно, он угрожал Ронтонте, и, судя по всему, не просто так бросался словами.
– Что же касается станций, – закончил Радол, – то мы продолжим начатое строительство. И о закрытии уже действующих не может быть и речи. Мы не станем губить миллионы наших граждан только потому, что этого желает их величество правитель сектора.
– Так и передать герцогу? – нерешительно спросил Гим.
– Герцогу? – удивился Радол. – Думаете, он нас сейчас не слышит? Гим растерялся:
– Каким образом? Системы связи включаются теми, кто их носит...
Граф сочувственно улыбнулся:
– Это вы так думаете, правда? Я ведь даже не знал про ваши системы связи, а не сомневался, что они у вас будут. Излин накрыт сетью спутников, позволяющих разглядеть микробов на лапке мухи, сидящей на кончике ваших ножен, Гим Церон Ревенберг. Неужели же вы сомневаетесь, что Ронтонте не взирает сейчас на наши лица из кабинета своего дворца?
Вернувшись через двое суток во дворец, Гим, расстроенный, первым делом изложил герцогу суть разговора с графом Радолом. К его удивлению, Ронтонте все время широко улыбался и весело насвистывал, причем не посерьезнел даже после того, как Гим закончил свой отчет.
– Граф угрожал, мой герцог! – серьезно сказал Гим Церон. – Этот человек действительно прижат к стенке. Он будет действовать.
Ронтонте ничуть не испугался.
– Для этого у меня есть ты! – весело сказал он.
– Вы выпустите графа за пределы Излина?
– Да, конечно. Пусть убирается на все шесть сторон.
– Он отказался выполнить ваше распоряжение, мой герцог. Энергостанция будет строиться!
– Я знаю это, мой бесценный советник! – Ронтонте хитро и зло прищурился, глядя в глаза Гиму, а Гим почувствовал вдруг такой острый приступ неприязни к этому человеку, что с трудом заставил себя не отводить взгляд и не отворачиваться. – Я знал это уже тогда, когда подписывал приказ о прекращении ее строительства!
– Но тогда... – пробормотал Гим.
Тогда мы поступим, как всегда в таких случаях. Мы применим силу.
Еще ночью Гим почувствовал что-то неладное. По мере приближения рассвета напряжение нарастало. Поначалу не понимая, что с ним происходит, агент эльтаров попробовал избавиться от беспокойства, которое овладело им, казалось, ни с того ни с сего, но потом не выдержал и взялся искать причину. Пост визуального слежения за дворцом сообщил, что все в норме. Караульные отрапортовали, что тоже не заметили ничего странного. Дворец еще спал, объятый тишиной и спокойствием, а Гим все больше нервничал, томимый предчувствием. За завтраком герцог заметил:
– Ты сегодня какой-то другой.
– Нет, все в порядке, – сказал Гим, не желая признаваться, что он обеспокоен, ведь он ни в чем не был уверен.
– А, совсем забыл. – Ронтонте отодвинул вазу с икрой и перестал жевать, глядя на Гима. – Сегодня у нас пополнение.
– Что? – насторожился Гим.
– Еще пять амазонок с Цетайалза.
– Почему мне никто не сказал?
– А зачем? – Герцог пожал плечами. – Их присылали и раньше. Каждый год. Канал проверенный, процедура отлаженная.
– Но раньше вы не вели войны!
– Я и сейчас не воюю.
– А как же Оттор?
– Полицейская операция, – отмахнулся Ронтонте. – Я их устраиваю ежегодно. Ничего такого, чего не было раньше. Когда доставляли прошлые партии девочек, мои генералы точно так же усмиряли какой-нибудь мятеж или наводили где-нибудь порядок. Всегда, Гим, находились люди, у которых был свежий повод для личной ненависти.
Гима передернуло.
– Сколько прибудет женщин? – спросил он.
– Как всегда – пять.
– В котором часу?
– Через час или два. Посылка уже на орбите... Да не волнуйся ты так, смешно смотреть, честное слово!
У герцога этим утром было приподнятое настроение – то ли повелитель Излина так радовался пополнению гарнизона амазонок, то ли у него были еще какие-то причины для веселья и шуток А вот Гим явственно ощущал приближение некоей опасности – за три-четыре недели жизни в новом теле 947-й уже научился доверять своим предчувствиям.
Оставив не склонного к серьезному разговору повелителя, Гим побежал на пост визуального контроля – как раз вовремя, чтобы наблюдать на экране прибытие пятерых пассажирок на главную лифтовую платформу Ронтонтенополя. Пять молодых, облаченных в легкие белые накидки, высоких, хорошо сложенных женщин одна за другой медленно и горделиво прошествовали по ступеням лестницы, ведущей в первый зал ожидания. Гим всмотрелся в фигуры, в пластику движений, в лица – завораживающе красивы, уверены в себе, улыбчивы и грациозны, но – амазонки как амазонки. Не хуже и не лучше пятидесяти предыдущих. И предчувствие ничего не подсказывало. Вероятно, причиной внутреннего беспокойства были не сами женщины. Возможно, что-то, связанное с их прибытием.
Вся охрана дворца была поднята «на уши». Все службы получили приказ Гима утроить внимание. Личный досмотр новичков на предмет укрытия оружия проводился с особой тщательностью.
– Что ты сегодня так дергаешься?! – Гим со своей активностью нарвался наконец на раздражение герцога. – Хочешь их проверить, проверим! Устроим экзамен – я уже все продумал. Как и когда, скажу... И иди, не порть мне настроение!
Наконец настал момент знакомства Ронтонте с амазонками-новичками. Герцог устроил встречу в том же колонном зале, в котором знакомился и с Гимом. Только на этот раз в зале, кроме самого герцога, Гима и пятерых девушек-новичков, больше никого не было
Гиму очень не понравилась эта затея. Герцог переоценивал возможности своего «главного телохранителя», видимо, считая, что в присутствии Гима может позволить себе любой риск. Сам же Гим так не думал. Если бы все пять новоприбывших женщин оказались наемными убийцами, одному вооруженному мечом сержанту было бы очень нелегко помешать им осуществить задуманное.
Герцог приказал девушкам стать полукругом на некотором отдалении от своего кресла. Амазонки уже получили новую форму и новое оружие – они были в серебристых латах, на поясах красовались длинные тонкие мечи из качественной облегченной стали.
Ронтонте вертел головой, разглядывая плотоядными, маслеными глазами своих новых красавиц. Девушки отвечали ему призывными взглядами. Агент эльтаров какое-то время взирал на эту картину со стороны, не зная, чего испытывает больше: отвращения или тревоги.
– Подойди ко мне, Гим! – наконец попросил Ронтонте.
Гим приблизился.
– Наклонись и подставь ухо!
Гим нехотя подчинился. Он уловил напряжение, тут же отразившееся на лицах амазонок. Пять рук непроизвольно скользнули к рукоятям мечей.
– Делаешь вид, что уходишь, но вместо этого резко разворачиваешься и нападаешь на меня с мечом, – прошептал герцог на самое ухо Гиму. – Смотри только не перестарайся! Действуй!
