Память услужливо подсунула схему переходов и коридоров, по которой Юрию пришлось вчера вечером пройтись. Выбрав оптимальный маршрут, Юрий заскользил вдоль стен, похожий на испуганное привидение.
Ночной патруль впереди; менеджер послушно врубает маскировочный модуль. И без того малозаметный силуэт разведчика подергивается полупрозрачной рябью и сливается с фоном – шероховатой и пыльной стеной коридора. Трое стражников, погромыхивая доспехами, шествуют мимо, ничего не заметив. Когда звук их шагов затихает вдали, Юрий снимает маскировку.
Можно, конечно, все время идти в режиме невидимки, но заряд стоит поберечь для более важных деяний.
За неполный десяток лет операций всего лишь однажды Юрий остался совсем без энергии и об этом случае предпочитал вспоминать как можно реже.
Вот и вчерашний зал, где пировали. Вовсю разносится могучий храп – некоторые гуляки, надо понимать, ночуют рожами в блюде с холодцом. Что ж, их право… Есть и стража, но стража занята подъеданием с барского стола нетронутых блюд и, разумеется, винными кувшинами разной степени наполненности. Это отрадно – для пеломенского разведчика.
Снова коридоры, снова стражники у приоткрытой двери. Эти всецело обратились в слух: из-за двери доносятся откровенные женские стоны и утробное порыкивание кавалера.
Юрий перетекает мимо.
Вот и открытое подворье, над которым нависли низкие звезды. Любой космолетчик счел бы их тусклыми, но работа Юрия протекает в основном на планетах, поэтому он готов считать их достаточно яркими. Особенно вон ту, необычно шуструю, движение которой заметно даже невооруженным взглядом.
Спутник какой-нибудь, не иначе. Следящий или ретрансляционный. И хорошо если пеломенский…
Слабый, но отчетливый запах конского пота, навоза и сена – где-то неподалеку конюшни. А вот и первая из внешних стен. В зарослях плюща лениво журчит богатой струей оправляющийся стражник. Поддать бы его под голую задницу сапогом, да нельзя. Ведь Юрий – невидимка. Невидимка с отключенным модулем маскировки. Хотя, припечет – включит он модуль, никуда не денется.
Стена и здесь шероховатая, да вдобавок почти сплошь увита плющом. Влезть на такую – задача даже для инвалида не особо сложная.
А вот на гребне – сюрприз: во-первых, какая-то жирная и липкая дрянь вроде солидола, а во-вторых металлические шипы и битые стекляшки, намертво вмурованные поверх камня.
Ну, если вовремя заметить, сюрприз невеликий.
Юрий аккуратно «подстелил» поле под ладони и перемахнул через стену, как прыгун-легкоатлет через планку.
За стеной – ров. Как положено, тина, лягушки. Юрий его запомнил, когда шли, поэтому через стену лез как раз у моста. Рядом с мостом, естественно, караулка и стражник, но уж лучше со стражником разобраться, чем позорно увязнуть в вонючей жиже.
Впрочем, со стражником и разбираться не пришлось. Стражник стоял на мосту и, задрав голову, пялился на звезды. С его точки зрения звезды казались яркими, потому что стражник то и дело качал головой и цокал языком. Улучив момент, Юрий шмыгнул мимо, оставляя вояку-мечтателя опираться на алебарду и глядеть на испещренное синеватыми искрами небо.
«А дисциплина-то у них того… Хромает, – подумал Юрий рассеянно. – Войны, что ли, давно не было?»
Без приключений и задержек одолел и вторую стену, внешнюю. За ней притих ночной город. Направо мерцала огоньками рыночная площадь. Там многие не спят – возможно, торговля продолжается даже ночью, а возможно, купцы расслабляются после напряженного трудового дня. Пьяные песни, во всяком случае, оттуда доносятся. Налево – вырисовываются на фоне неба резные башенки богатых кварталов. А прямо – сплошная темень за площадью, лишь кое-где разбавленная редкими красноватыми точками факелов.
Одурманенный Матвеев – там, на севере. В трущобах бедного и малоблагополучного района, рабочей слободы.
Но и там кое-кто не спит.
Юрий трусцой пересек площадь и углубился в лабиринт городских улочек.
Камень под ногами очень быстро сменился грязью: улицы замостили только вокруг королевского дворца да в богатых районах столицы. А Юрий от всего этого удалялся.
Драные уличные коты провожали его задумчивыми взглядами.
Изредка сверяясь с локализатором, Юрий пробирался ночной слободой. Обманчивая темень скрывала вывороченные из мостовой в более благополучных районах и перенесенные сюда булыжники, прятала в себе кучи мусора и отбросов. Ночное видение помогало не вляпаться во встречные сюрпризы вроде зловонной лужи или мертвой полуразложившейся собаки.
«Контрасты, – философски подумал Юрий. – Где их нет? Гранатовый покой в королевском дворце и эта душная улица – что может разниться сильнее?»
Локализатор привел его к угловому двухэтажному дому. Дом стоял несколько в глубине двора, отделенного от улицы гнилым дощатым забором. Низкие темные сараи примыкали к дому; от калитки вела посыпанная шлаком (из ближайшей кузницы, наверное) дорожка. В окнах дома клубилась плотная, непроницаемая даже для ночного зрения тьма.
Роман был там, в доме. На втором этаже, в боковой комнате. Свернув за угол, можно поглядеть в окно этой комнаты. Хотя, там может и не оказаться окна.
Быстрая команда менеджеру; биосканер услужливо показывает расположение живых объектов в пределах дома. Юрий поморщился и тронул масштабирование: мелкие зверушки размером с мышь его совершенно не интересовали. Кошки, впрочем, тоже.
Шесть человек, включая Романа, и крупная собака. Или какой-нибудь другой зверь сходных размеров.
Всего лишь шестеро! Задача упрощалась.
Смущала только какая-то непонятная мелочь. Словно разведчик увидел нечто важное и необычное, однако никак не удается понять – что именно?
Юрий повертел головой – огляделся. Валентин с Семой, по-видимому, находились в близлежащем кабаке. На самом пороге слышимости оттуда доносились голоса и обрывки музыки. Если бы не фоновый усилитель, Юрий вряд ли уловил бы эти звуки.
«Странно, – подумал Юрий. – Подобраться так близко и выжидать? Или их что-то держит? Приказ, конечно, приказом, но своих полевики привыкли выручать даже вопреки приказам».
По идее, сержант и стажер давно уже должны были освободить Романа. Но они застряли в кабаке. Все-таки выжидают? Но чего? Или, почуяли в этом странном доме нечто такое, чего пока не ощутил я?
Юрий прошел вдоль забора, свернул. Окно из комнаты, где находился Роман, выходило на перпендикулярную улицу – такую же пустынную и грязную. Напротив располагался длинный, похожий на барак домина, этот стоял прямо на улице, без всякого забора. Грязная, поросшая какой-то белесой мохообразной дрянью кладка, маленькие подслеповатые окна, нахлобученная, будто шляпа в непогоду, двускатная крыша…
Дом сиротливо жался к соседу, внешне похожему как две капли воды, но почему-то не вызывающему в душе такого щемящего чувства, такой пустоты в груди.
«Что-то тут неладно, – забеспокоился Юрий. – И дело вовсе не в доме, где прячут Романа (а кто, кстати, прячет? ). Дело в длинном доме напротив».
Лилась оттуда какая-то неосязаемая чернота, точно лилась.
Юрий вздрогнул.
Он никогда не считался хорошим сенсориком. Чувствовал биоэнергетику лишь на самом примитивном уровне. И сейчас Юрия словно окунули в бочку с затхлой застоявшейся водой.
«Так-так-так! – подумал он тревожно. – Что-то тут происходит! Черная месса какая-нибудь, будь она неладна? .. Но кто здесь угнездился? Колдуны какие-нибудь, местные маги?»
Борга, который преставился после нейросканирования, был колдуном – по крайней мере, так говорил офицер из селения, где «Белый кентавр». Что-то предназначавшееся Борге невольно подцепил примеривший на себя свежеснятую матрицу Роман Матвеев. И пришел сюда – пешком, блин, за сутки с небольшим! А расстояние тут немаленькое, километров шестьдесят, если не больше.
В общем, Юрий затаился у забора и решил немного понаблюдать.
Подмывало связаться с Валентином, но вблизи неопознанной силы не хотелось пользоваться ничем техногенным. Казалось, что местные колдуны легко сумеют прослушать переговоры. Глупость, конечно, но Юрий был склонен подчиняться неожиданным подспудным желаниям.
И еще – ему нужно было подумать. Хотя бы немного. Свести воедино разрозненные сведения, которые, как паззл, можно было правильно сложить и увидеть картину в целом. Как она есть.
Он отрешился от всего – кроме, разве что, визуального наблюдения за домом, и начал складывать воображаемую мозаику.
«Ну, предположим, – думал Юрий, – что Борга действительно был колдуном. И действительно сильным. Снятая психоматрица зафиксировала его волю – идти сюда, в эти столичные трущобы с какой-то неведомой целью. Неважно пока какой. Фиксация оказалась настолько мощной, что наложилась на сознание Романа Матвеева. В принципе, даже вытеснение личности Романа вполне могло произойти. Разумеется, временное вытеснение, навсегда личность никакой психоматрицей не подменишь. Роман и пошел в Райму.
