Тихий поток энергии, струившейся в нем, вновь преобразовался в ритмичные разряды, проскакивающие по бесчисленным контурам, во всех клетках его тела. Мысли его рвались от одной темы к другой, словно отлетающие рикошетом, выпущенные из автомата пули: та-та-та-та-та-та-та…
В 7.45 он покинул дом Паулины Викер и отправился в кафе на площади.
Небо было затянуто облаками, воздух насыщен влагой.
В 8.25 он закончил завтрак и вышел из кафе.
В 8.40 подошел к дому Торпов, последнему на Юнион-роуд, располагавшемуся неподалеку от реки.
Он дважды позвонил в дверь.
Открыл ему сам глава местной полиции. Он еще не успел уйти на работу. Хорошо. Замечательно.
Салсбери произнес:
– Я "ключ".
– Я "замок".
– Впусти меня.
Боб Торп отошел в сторону, пропуская его, и закрыл за ним дверь.
– Твоя жена дома?
– Да.
– А сын?
– Тоже здесь.
– Есть кто-нибудь еще в доме?
– Только ты и я.
– Как зовут твоего сына?
– Джереми.
– Где они?
– На кухне.
– Проводи меня к ним.
Они прошли по узкому коридору, оклеенному светлыми обоями.
Кухня была обставлена современно и по моде: шкафчики и полки, холодильник "Копертоне", вертикальная морозильная камера, микроволновая печь. В углу на кронштейнах, укрепленных на потолке, висел телевизор, обращенный экраном в сторону большого круглого стола, стоявшего у окна.
Джереми сидел за столом лицом к холлу и ел яичницу с тостами.
Справа от мальчишки, опершись одним локтем о край стола, сидела Эмма со стаканом апельсинового сока. Ее волосы были такими же золотистыми и пышными, какими они запомнились ему, лицо все еще хранило следы недавнего сна, и это обстоятельство распалило его желание.
Она спросила:
– Боб? Кто там? Салсбери произнес:
– Я "ключ".
Ему ответили два голоса.
***В 8.55, совершая привычную еженедельную поездку в город, чтобы пополнить запасы скоропортящихся продуктов. Пол Эннендейл притормозил в конце грунтовой дороги, посмотрел по сторонам, а затем свернул налево на Мейн-стрит.
С заднего сиденья машины раздался голос Марка:
– Не подвозите меня к дому Сэма. Высадите меня на площади.
Глядя в зеркало заднего обзора. Пол спросил:
– Куда ты собираешься пойти? Марк похлопал по большой птичьей клетке, что стояла рядом на сиденье. В ней, вереща, скакала белка.
– Мы с Бастером проведаем Джереми. Повернувшись на своем сиденье и посмотрев на брата, Рай заметила:
– Почему бы тебе не признать, что в тот дом ты ходишь вовсе не для того, чтобы увидеться с Джереми? Всем известно, что ты втрескался в Эмму.
– Ничего подобного! – воскликнул Марк, но так, что лишь со всей очевидностью подтвердил правоту слов сестры.
– Ох, Марк, – язвительно проговорила она.
– Все это ложь, – продолжал настаивать Марк. – Я вовсе не втрескался в Эмму. Я не дурак. Рай снова обернулась назад.
– Не ссорьтесь, – вмешался Пол. – Высадим Марка на площади вместе с Бастером, и нечего препираться.
***Салсбери произнес:
– Ты понимаешь это. Боб?
– Понимаю.
– Ты не будешь говорить, пока с тобой не заговорят. И ты не двинешься с этого стула, пока я не прикажу тебе двинуться.
– Не двинусь.
– Но будешь смотреть.
– Я буду смотреть.
– Джереми?
– Я буду смотреть тоже.
– Смотреть на что? – спросил Салсбери.
– Смотреть, как ты обхаживаешь ее.
Глупый полицейский. Глупый мальчишка.
Он стоял около мойки, облокотившись на стойку.
– Подойди сюда, Эмма. Она встала. Подошла к нему.
– Разденься.
Она покорно сняла одежду. На ней остался желтый бюстгальтер и желтые трусики с тремя красными цветочками, вышитыми слева.
– Сними бюстгальтер.
Груди свободно повисли. Тяжелые. Прекрасные.
– Джереми, ты знал, что твоя мать так хороша? Мальчик с трудом сглотнул комок, произнес:
– Нет.
Руки Торпа лежали на столе. Они сжались в кулаки.
– Расслабься, Боб. Сейчас ты станешь наслаждаться зрелищем. Оно тебе понравится. У тебя нет сил ждать, когда я овладею ею.
Руки Торпа разжались. Он откинулся на спинку стула.
От прикосновения к ее груди и взгляда в мерцающие зеленые глаза у Салсбери возникла новая мысль. Великолепная. Волнующая. Он сказал:
– Эмма, я считаю, будет гораздо веселее, если ты немного посопротивляешься. Не серьезно, как ты понимаешь. Не физически. Только лишь упрашивая меня не трогать тебя. И плача.
Она не отрываясь смотрела на него.
– Можешь ты расплакаться для меня, Эмма?
– Я так напугана.
– Хорошо! Замечательно! Я не приказывал тебе расслабляться, верно? Ты должна быть испуганной. Чертовски испуганной. И послушной. Ты достаточно напугана, чтобы расплакаться, Эмма?
Ее затрясло.
– Ты очень упрямая. Она ничего не ответила.
– Плачь для меня.
– Боб…
– Он не может помочь тебе. Салсбери стиснул ее груди.
– Мой сын…
– Он смотрит; Ничего страшного, если он будет смотреть. Разве он не сосал их, когда был младенцем? Слезы показались в уголках ее глаз.
– Отлично, – сказал он. – О, вот это приятно.
***Марк мог нести клетку с белкой не более пятнадцати-двадцати шагов. Затем приходилось ставить ее на землю и трясти руками, чтобы избавить их от покалывающей боли.
***– Прикрой груди руками. Она выполнила приказ, Эмма плакала.
– Оттяни соски.
– Не заставляй меня делать этого!
– Валяй, ничтожная тварь.
***Сперва, встревоженный всеми этими толчками, раскачиванием и тряской клетки, Бастер носился маленькими кругами и повизгивал, будто раненый кролик.
– Что ты кричишь как кролик? – упрекнул его Марк во время одной из остановок.
Бастер продолжал повизгивать, не выразив обиды по поводу подобного сравнения.
– Тебе должно быть стыдно! Ты же не глупый крольчонок, а белка!
***Перед магазином Эдисона, закрывая дверцу машины, Пол заметил, что на заднем сиденье что-то блеснуло.
– Что это?
Рай еще не успела выйти и сидела, расстегивая ремень безопасности.
– Ты про что?
– Вон, на заднем сиденье. Это же ключ от клетки Бастера.
Рай повернулась назад.
– Пожалуй, я отнесу ему ключ.
– Он ему не нужен, – заметил Пол. – Смотри, не потеряй.
– Нет, – ответила Рай, – лучше я все же отнесу ключ. Ему наверняка захочется выпустить Бастера, чтобы устроить представление для Эммы.
– Ты кто – Купидон? Рай усмехнулась.
***– Расстегни мне брюки.
– Не хочу.
– Делай, что говорю. Она подчинилась.
– Наслаждаешься, Боб?
– Да.
Салсбери рассмеялся.
– Глупый полицейский.
К тому моменту, когда он добрался до участка Торпов, Марк приноровился держать клетку. Теперь рука меньше напрягалась, и не нужно было останавливаться для отдыха через каждые несколько ярдов.
Бастера настолько утомила тряска, что он перестал повизгивать. Вцепившись всеми четырьмя лапами в перекладину, он висел у края клетки, неподвижно и тихо застыв, как в лесу, когда замечал хищника, крадущегося в кустах.
– Они, наверное, завтракают, – сказал Марк. – Мы обогнем дом и зайдем с заднего входа.
***– Сожми его.
Она выполнила приказ.
– Горячий?
– Да.
– Маленькая тварь.
– Не прикасайся ко мне.
– Он твердый?
– Да, – произнесла она, рыдая.
– Нагнись.
Всхлипывая, дрожа, умоляя оставить ее в покое, она выполнила все, что он ей приказал. Ее лицо блестело от слез. Она была почти в истерике. Так прекрасно…
***Проходя мимо кухонного окна, Марк услышал крики женщины. Он остановился и внимательно прислушался к обрывкам слов, жалобным мольбам, прерывавшимся всхлипываниям. Он сразу же узнал голос Эммы.
Окно находилось всего лишь в двух футах от него и, казалось, притягивало к себе. Не в силах сопротивляться, он шагнул к окну.
Занавески были задернуты, но между ними осталась узкая щель. Марк прижал лицо к оконному стеклу.
Шестнадцать дней назад:
Среда, 10 августа 1977 года
В три часа утра Салсбери вошел в рабочий кабинет Даусона в его гринвичском доме.
– Они уже начали?
– Десять минут назад, – ответил Даусон.
– Как там идут дела?
– В точности как мы планировали.
Четверо мужчин сидели на стульях с прямыми спинками за массивным квадратным столом орехового дерева. Все они служили в доме: привратник, шофер, повар и садовник. Три месяца назад весь персонал дома получил дозу специальных препаратов и подвергся обработке по особой программе, воздействующей на подсознание: теперь не было необходимости скрывать проект от них. В ряде случаев – как, например, сегодня – они были весьма полезными орудиями. На столе стояли четыре телефона, каждый из которых был подключен к трансмитеру. Прислуга выбирала из списка абонентов телефонов Черной речки любого, набирала номер, несколько секунд или минуту слушала, затем опускала трубку и набирала новый номер.
