Хлестнула картечь. В передней шеренге ящеров возникло замешательство. В нескольких местах, ломая строй, забились верховые драконы.
– Можно воевать, можно, – пробурчал Паттени. Снизу полетели стрелы. Падали они недалеко, шагах в
пятнадцати—двадцати, но все еще не долетали.
– Уходим, – крикнул Нарген. – Марш-марш!
Иржи опять развернул свою Вишню. Но из-за крутизны склона она могла двигаться только шагом. Ящеры же находились ниже, на более отлогом участке. Они этим воспользовались, прибавили ходу, подтянулись. Стрелы посыпались совсем близко
Однако верховые драконы, или шуссы, тяжелее лошадей. Сверху было видно, как неуклюже они ковыляют на подъеме, по-собачьи вывалив черные языки. Приустали рептилии. Потери понесли, а ни одного врага еще не поразили.
Иржи почувствовал злую радость. Он вспомнил, как совсем недавно, каких-то несколько месяцев назад, за ним, безоружным, гнался ящер и безнаказанно пускал стрелу за стрелой. И хотя теперь его преследовало куда большее число рептилий, особого страха он уже не испытывал. Положение изменилось. Теперь он был не один, и ему было чем защищаться. Теперь мы посмотрим, кто кого!
– Вот для такого боя егерские войска и предназначены! – возбужденно крикнул Иржи. – Бить и ускользать!
– Да что ты, – сказал Паттени. – И кто бы мог подумать?
Иржи смутился.
– Жаль только, что отступаем.
– А тебе наступать захотелось, спаситель фатерлянда? Иржи обернулся.
– Пожалуй, нет. Как-нибудь в другой раз. Паттени расхохотался.
– Толковый из тебя генерал получится, парень. Когда-нибудь. Только поменьше вертись, седло съедет. И мозоли набьешь. На том самом месте, которым кавалерия воюет!
Ящеры упорно продолжали подниматься по извилистому проходу. Они давно спешились, двигались медленно, но безостановочно. Их было так много, что из-за недостатка места наступление проходило не только по обоим берегам речушки, бежавшей по ущелью, но и прямо по ее руслу, отчего уровень воды заметно повысился.
Егеря по-прежнему отступали, огрызаясь короткими залпами. Сверху через каждые час-полтора небольшими группами подходили подкрепления, пока не набралось чуть больше четырехсот всадников, – егерская бригада и отдельный эскадрон седьмой дивизии. Это была вся кавалерия, которой располагал генерал де Шамбертен.
– Так воевать получше, – сказал Паттени, размазывая копоть по вспотевшему лбу. – Что скажешь, капрал?
Нарген повернул к нему осунувшееся лицо.
– М-да, получше. Но вот насколько нас хватит...
Внизу колыхалась сплошная масса ящеров. Даже четыреста человек по сравнению с ней казались каплей. Давно стало ясным, что врагов не в сотни, а в тысячи раз больше, чем во всей дивизионной группе Шамбертена. Но генерал, несколько раз проезжавший за линией эскадронов, выглядел совершенно спокойным, от него веяло холодной уверенностью. Он даже улыбался и только повторял:
– Ничего, ребята. Пока мы только играем. Балуемся. Придет еще время для серьезного разговора.
– Разрешите вопрос, герр генерал? – спросил Махач.
– Спрашивайте.
– Где же пехота?
– Сегодня вы даете ей возможность получше укрепиться. Воевать она будет завтра, а вы отдохнете.
– Ну, дай-то бог.
– Даст, даст, – заверил де Шамбертен.
Однако на следующий день отдыхать не пришлось. Около полудня егеря отступили к невысокой каменной стене, которую наспех соорудили саперы.
Здесь, ведя попеременный огонь эскадронами, они простояли долго. Сверху дважды прикатывали тележку с порохом, пулями, картечью. От бесконечных заряжаний у Иржи ныли руки, болело набитое прикладом плечо. И если утром он еще чувствовал жалость, когда очередная рептилия судорожно хваталась за грудь, живот или выбитый глаз, то к середине дня отупел и уже ни о чем не думал. Стрелял, стрелял и стрелял, намного перекрывая нормативы.
Ящеры все никак не могли преодолеть крутой, усеянный трупами склон, но атак не прекращали. До сих пор движение их армии напоминало ход тугого шомпола, неотвратимо выдавливающего малочисленного противника из ущелья. За половину дня этот шомпол продвинулся почти на четыре километра. Лишь у неказистого, неровно сложенного забора он впервые застопорился.
Среди егерей появились первые раненые, но держаться они могли еще много времени, уж очень удобной была позиция. Возвышенная, узкая, защищенная с флангов отвесными утесами, она казалась неприступной. Однако в сумерках пришел приказ ее оставить.
– Почему? – удивился Иржи.
– Да за ночь ящеры могут обойти нас, – сказал Паттени.
– Они же холода боятся.
– Тут еще не слишком высоко, на вершинах снег не лежит. Вполне могут обойти.
Эпс спрятался за дымом вулкана Демпо. На небе еще горела заря, но в ущелье быстро смеркалось.
– Ахтунг! Отходить повзводно! – крикнул эскадронный командир.
Коноводы подвели лошадей. Егеря поспешно собрали оружие и цепью начали покидать укрепление. Там оставались одни саперы. Они молча возились со своими страшными бочками, обкладывая их камнями. Вверх по склону уже протянулись длинные фитили.
– Вот слуги дьявола, – со смесью осуждения и восхищения сказал Нарген. – Бабахтеры...
Уже в темноте эскадрон поравнялся с поляной, где всю последнюю неделю располагался их палаточный лагерь. Но палаток там уже не было. Ни палаток, ни даже самой поляны. Ниже нее вездесущие «бабахтеры» устроили плотину, перекрывшую боковой ручей от склона до склона. Вода из гейзеров заполнила узкое ответвление ущелья, и на месте поляны под звездами смутно белел пруд. От воды поднимался пар
– А это зачем? – спросил Иржи.
– Похоже, что ящеров ждет хороший душ. Даже не душ, а горячая баня. Видишь, туда опять бочки волокут?
– Порох? – догадался Иржи.
– Нет, – усмехнулся Паттени. – Соленая свинина.
– Много народу поперхнется этой свининой, – сказал Нарген. – Хотя какой это народ? Дикари. Ящеры.
– Ящеры – тоже народ, – неожиданно возразил Паттени. – Темный, злобный, но все же – народ.
Иржи удивленно посмотрел на своего сержанта. Ничего подобного от него он еще не слышал. Здравомысленный, но вроде бы не слишком далекий служака оказался не совсем тем, кем выглядел. Иржи припомнил, что Паттени никогда не рассказывал пошлых анекдотов, столь излюбленных в армии, даже не смеялся над ними. Зато любил перед отбоем побродить в одиночестве либо посидеть на камне, любуясь прощальными отблесками заката. Однажды ночью в задумчивости перечислил названия дюжины звезд, но потом, спохватившись, оборвал себя на полуслове. Были и другие мелкие странности. Иржи, не будь у него отца-небесника, быть может, и не обращал бы на них внимания.
– А вы откуда, Паттени?
– Из Ортоны, герцогство Сентуберланд. А что?
– Нет, ничего.
– Еще вопросы будут?
Иржи сначала замолчал, но потом вдруг выпалил тот самый вопрос, который уже однажды задавал и который задавать не следует:
– Так точно. А кто вы, Урс?
– Я? Вот те раз! Я есть третьей отдельной бригады егер-сержант Паттени. По-моему, ты переутомился, парень. Начальство нужно знать в лицо, милый мой.
– Вот я и пытаюсь, – сказал Иржи. Паттени усмехнулся
– А много будешь знать, скоро состаришься, рядовой Неедлы. Этого я допустить не могу, поскольку снизится боеспособность курфюрстенвера. Ферштеен зи?
– Не очень.
– Ну и не надо делать успехов раньше, чем это потребуется.
После такого ответа Иржи уже не сомневался в том, что егер-сержант Паттени – сержант непростой.
Ночевали у костров. Не раздеваясь, подложив под головы седла. Сначала Иржи спал мертво. Убаюкали тишина, горный воздух и усталость первого военного дня. Но незадолго до рассвета холод его пронял. Вставать еще было рано, поэтому, укутавшись поплотнее в шинель, он вновь попытался вздремнуть.
Не получилось. Вместо этого вдруг вспомнилась прощальная вечеринка, когда его вместе с Ламбо и Ференцем провожали в армию. Иржи тогда рано ушел из корчмы, хотя и веселье было в разгаре, и Анхен так на него посматривала, что дыры могла прожечь. Но совсем не она занимала его мысли. Камея... что за дивное имя, какая таинственная девушка... Иржи тогда и предполагать не мог, что случится то чудесное воскресенье в Бауцене.
Камея... Кто же она такая? Удастся ли еще увидеться? Скорее бы хоть полевую почту наладили! Ни бумаги, ни карандаша... Иржи в сотый раз принялся сочинять письмо, начинающееся вполне допустимым словом «Дорогая», но тут земля дрогнула.
Снизу, из бокового ущелья, докатился грохот, сменившийся непонятным гулом и шумом воды.
Иржи вскочил на ноги.
– Что... что такое?
– А, плотину рванули, – позевывая, сообщил Паттени. – Вон, полюбуйся. Ящеры хотели в темноте подобраться
Со склона, на котором они ночевали, был виден поток, бурлящий в каньоне речки Алтын-Эмеле. В его мутных серых волнах мелькали черные точки.
– Много их посмывало, – опытным глазом определил капрал Нарген. – Сотни две-три будет.
