– Адыхр'квек'сапуа нак. Рачем свейз?
На хорошем никомедском, вполне вежливо.
Несмотря на то что он уважил эту самку, говоря вслух на ее родном наречии, ответила она почему-то на космическом американском:
– И тебе привет, красавчик, а насчет помощи – может быть, и потребуется, нам в этих краях кое-кого разыскать нужно. Некоего… э-э, Дгатуа Зигхай Бу Эр. Поможешь? Да не смотри ты так, разумеется, мы заплатим.
Употребленное имперское наречие Даббуа Тирвай Шы Ер знал не хуже никомедского, хотя и считал, что более убогого языка в Сети Миров не существует. Но вовсе не это удивило его, а то, что пришелицы, похоже, всерьез собирались платить ему за ни за что. То бишь за нечто, ценности, собственно говоря, не представлявшее. Может, у них квомперы в мозгу завелись, от того и мыслеформных образований у них не наблюдается, одни примитивные ленты… «Ладно, какая мне разница. Раз уж платите, почему б не подработать!» – сказал Даббуа Тирвай Шы Ер. Но они его не поняли. Ничего удивительного – коммуникативно убогие гуманоиды не умеют мыслеформы воспринимать. Только слова. А земляшка вдобавок даже никомедского не знала.
– Сколько? – спросил он вслух, выхаркнув мешающий ему сгусток сомнений, который тут же растекся в воздухе грязно-сероватым причудливым пятном.
– Пятьдесят.
– Сто.
– Пятьдесят восемь.
– Сто девяносто.
– Семьдесят.
Эта тонкотелая гуманоидка поставила себя правильно, с уважением к традициям накчезов. С ней можно иметь дело.
–Триста восемьдесят.
– Семьдесят пять.
– Договорились. Когда выдвигаемся?
– Прямо сейчас, – ответила спутница никомедки. Все это время земляшка внимательно рассматривала хозяина, в оба свои крохотных глазка. Наверное, пыталась, как большинство туповатых гуманоидов, определить, на кого он все-таки больше похож: на улитку, акулу, мокрицу, кошку, жабу, крокодила или летучую мышь. Этой земляшке, вероятно, с живым накчезом доселе общаться не доводилось.
Даббуа Тирвай Шы Ер выпустил сиреневатый пупырчатый октаэдр смеха, и задом, ставшим передом, полетел к своей норе. Обе женщины лихорадочно заторопились вслед, перепрыгивая отверстия в почве, что возникали и тут же затягивались. Ветер уже утихомирился, и разочарованные лампесы недовольно глюмкали, глядя на пришелиц, словно те были повинны в том, что процесс размножения замедлился.
Полухозяин ареала подвел нанимательниц к другому загону, меньшему, для оломов, и предложил выбрать каждой по щтуке. Несколько транспортных кустов резвились за оградой, все были одинаково хороши, однако лучше всех, конечно, Харахар. Но любимца он им не даст, даже вежливой никомед-це – не даст… В этот миг Даббуа Тирвай Шы Ер вдруг ощутил родильный позыв, тут же надулся, сделавшись похожим на прихотливой формы дирижабль, и коротким спазмом снес яйцо-заготовку; точным ударом одного из хвостов отпасовал ее в норный вход. Оплодотворитель правильной кубической формы снайперски влетел в темное отверстие. Изнутри выскочила беловатая одобрительная мысль партнера. И следом – аквамариноватая озабоченная: «Способна ли утроба вместить все заготовки, скопившиеся за сезон? Не одну, а две самки нанимать придется! Пятая сотня уж пошла, может, остановимся, Дабшы?..» – Я на этом кошмаре не поеду, – произнесла земляшка, глядя на мирно питающихся оломов; аловатые ленты испуга так и вились вокруг шлема ее скафандра: – Может, пешком пройдемся? Это далеко?
Хозяин недовольно свернулся в жгут и заскрипел зубами, рогами, когтями и чешуйками, потом посмотрел на восходящее солнце и раздраженно ответил:
– Сейчас не далеко, а к вечеру в два раза больше.
– Оно что, издевается, мурло страхолюдное? – спросила земляшка у своей спутницы на каком-то другом наречии, Даббуа Тирвай Шы Ер не помнил каком точно, но знал и его, конечно.
– Не думаю, – ответила на том же наречии никомедка, задумчиво глядя на накчеза. – Просто они так видят.
Даббуа Тирвай Шы Ер и не думал шутить. Кто ж не знает, что к вечеру пористость поверхности, нагретой солнцем, возрастет и она растянется в два, а то и в три раза. Пешком идти определенно не стоит… Тут его внимание привлек темно-зеленоватый, сильно вытянутый овоид, что быстро перекатывался по лампесовому полю. Глаза сохозяина территории загорелись, и он, угрожающе надувшись, выплюнул фиолётоватый пузырь-торпеду, которая тут же полетела в направлении вторженца. Концентрированная злость быстро настигла объект, лопнула Рядом к ним, заляпав брызгами возмущения, и тот, изменив направление, покатился к норе и загонам. Приблизившись на расстояние пятидесяти двух прыжков, еще один пришелец развернулся из походного режима и оказался, к счастью, всего лишь еще одним накчезом, а не инопланетным монстром каким-нибудь. Вроде этой уродливой земляшки.
«Ты что-то рановато, – бросил Даббуа Тирвай Шы Ер удивленную мысль гостю. – Еще целая тысячная… С каких это пор в нашем аркпазе люди приходят на встречу ДО назначенного срока?» Вслух он произнес торжественно:
– Дгатуа Зигхай Бу Эр, ты тут кое-кому понадобился. – И сказал гуманоидкам ритуальную формулу. В переводе на дурацкое космериканское наречие прозвучавшую как: – Я исполнил договор и уношу хвосты. Что дальше, меня не касается. Пока-пока.
– А на кой ляд он хотел куда-то ехать на этом кошмаре? – удивилась спутница никомедки.
Сосед встал на дыбы и вопросительно ощерился передней пастью.
«Этим, что ли? – спросил он агрессивно, синевато-черноватыми круглыми пузырями. – Кто такие? Впервые вижу».
«Говори с ними вслух, они не понимают мыслеречи. Им был нужен Дгатуа Зигхай Бу Эр. Ты разве не он?» «А почему именно я? Что, в нашем Мире другого человека с таким именем нет?» «Ты ближе всех, и ты каждый день сюда прикатываешься. Проводить их к другим Дгатуа Зигхай Бу Эр я бы за семьдесят пять не подрядился, маловато будет. Сегодня поминальная сотка, и я собирался на усыпалище предков. У второго соотца саван подлатать надо, а у первого канат вот-вот перетрется. Того и гляди рванет в небо, потом ищи его где-нибудь в верхних слоях стратосферы. Ты же помнишь, сколько мороки было, когда оторвался предок у Драгер Лиурай Жо Юр?» «Конечно, помню! Дгатуа Зигхай Бу Эр, не я, а тот, который судья, страшно рассердился тогда. Целых два с половиной олофа штрафных санкций Дражо присудил, за преступное неуважение к экипировке предков. Я тогда еще сказал, помню, Дгатуа Зигхай Бу Эр, не судье и не мне, конечно, и тому, который экзекутор…» – Не нравится мне их базар, Шлаш, – заметила вдруг земляшка на неопознанном наречии. – Интересно, сколько всего в этих краях накчезов с таким имечком?
– Не знаю, но, похоже, достаточно много, – ответила никомедка.
– Вот и я так думаю. И похоже, что шансы разыскать того, о котором упоминал твой старый боевой кореш, слишком малы… Ты уверен, что Ляпс правильный след взял?
– Не уверен. Разве можно быть в чем-то уверенным, имея дело с иными? Но все же нам стоит попробовать поискать .в городе. Суперкапрал ясно сказал, что это имя фигурирует в большей части списков пассажиров кораблей, проколовших-ся из исчезнувших миров последними, перед самыми исчезновениями…
Даббуа Тирвай Шы Ер резко .развернул говорильник к бывшим нанимательницам, изменил окраску мыслеформ на нежно-голубоватую и с недоумением вопросил: «Если вапм нужно в город, то почему вы до сих пор здесь?» – А как туда попас… – начала было спрашивать земляшка, но осеклась, сообразив, что спросили-то мысленно, а не вслух, Дгатуа Зигхай Бу Эр пыхнул россыпью пузырей страха, отскочил и выставил все рога, когти и клыки.
«Гуманоиды не могут видеть и слышать мысли! – закричал он. – Кто они такие, Даббуа Тирвай Шы Ер?!» Осторожно пятясь, хозяин ареала недоуменно размахивал ушами. И в этот миг сверху обрушился грохочущий звук, буд-то кто-то забил в огромный барабан. Все четверо при всем желании не могли проигнорировать ЭТО, и все уставились вверх, само собой. Над их головами вращались кучевые облака, и темп вращения все убыстрялся. Они сталкивались с оглушительным грохотом. Посреди этой карусели появилось рваное черное отверстие, из которого высунулась толстая мохнатая труба с шевелящейся бахромой на конце. Поднялся нешуточный ветер. Пара валунов размером с олофа легко, как семечки лампеса, порхнула в воздух. Что творилось с лампе-сами, не описать ни словами, ни мыслями…
– В город, бесплатно! Судебное заседание!! – дружно завопили накчезы и принялись высоко подпрыгивать, будто стремились поскорее приблизиться к окончанию трубы.
Не успели никомедка и земляшка сообразить, что случилось, как тоже были подхвачены бахромой щупалец и всосаны в трубу вслед за накчезами…
Из норы вылетел огромный коричневатый пузырь и лопнул, осыпав округу завистливым воплем: «Везет же некоторым! А мне на яйцах сидеть!» …тут же все четверо вывалились из другого конца трубы и очутились в просторном, изнутри похожем на квадратный .крытый стадион, сводчатом помещении,.битком набитом накчезами всех полов: постоянные самцы и постоянные самки наемные самки, переменные самцы, фригидные самки… Не обращая внимания на новоприбывших, люди непринужденно беседовали друг с другом, выпуская гирлянды разноцветных мыслеформ, которые громко лопались, высвобождая разноголосый гомон толпы.
