захотели просто закрыть нас. Зачем разбираться и перед семьями отчитываться? Им то легко, они не вкалывали тут без продыха, надеясь заработать местечко под солнцем. Да ни в жизнь столько народа не взяли бы в подмастерья. Тем более ни в одном Доме не помогут пробиться в Канцелярию!..
– Академию не закрывают, значит? – посмеиваясь, Элина вернула к самому главному.
– Пока живём. Удивительно, но за нас вступился Дом Истории! Они, кажется, последний раз против большинства шли где-то в прошлом веке. Поговаривают, что взяли на себя и всю ответственность за расследование. А ещё теперь по всей академии стоят патрули из Дома меча и крови. Боюсь, этот социальный эксперимент закончится помолвками, а не «снижением рисков нарушения целостности барьеров». Эти красные кафтанчики только и делают, что смущают наших девчонок!..
– Погоди. Неужели все согласились? Если никто в тот вечер не смог ничего сделать, о какой безопасности вообще можно говорить? – и вспоминая ажиотаж и панику устроенную после Осеннин, добавила: – В прошлый раз только ленивый не ткнул пальцем и возмущался о «шапочнистве».
Аделина замахала руками, словно пытаясь отогнать назойливую муху. Но оглянувшись украдкой, понизила голос:
– Наверно, от меня такое странно слышать, но… Кажется будто всё это было спланировано. Не знаю. Так папа сказал, да и не он один. Почему нечистым так легко позволили скрыться? Почему до сих пор не поймали и не упокоили? Я видела Орден Плоти в действии и могу поклясться, что они намерено не следуют протоколам. А кто их выше? Только Император и его прародительница, наша Сильвия Львовна!
Элина слушала, затаив дыхание. Не одна она, значит, почувствовала фальшь. После предательства Севира, доверять Присным Талям стало невозможно. Как Женя и сказал. Здесь каждый вел свою игру. А какую роль могли доверить маленькой потерянной?
Резко повысив голос, так, что слышать должен был и дежурный на первом этаже, Аделина притворно беспечно заговорила иное:
– Что до «безопасности»… Сам Император признал заслуги Ордена Плоти. Никто не готов пока идти против его слова. Впрочем, не так уж он и не прав. Заметила пустоту эту? Если кто и пострадал, то не серьёзно. Одержимых привели в себя, раненных исцелили. Лишь ты выделилась, да ещё пара человек – из всех присутствующих-то! А убитых…думаю, и говорить нечего, сама видела и знаешь. Мне его даже не жалко, и от этого самой как-то не по себе, но…Я даже рада, что всё сложилось так.
– А что Севериан? Наверно бегает по потолку от счастья? – Элина пыталась звучать спокойно.
Аделина впервые отвела взгляд: смотрела на заиндевевшее окно и подбирала слова. Сосед по палате демонстративно перевернулся с одного бока на другой и накрылся одеялом по самые уши.
– После той ночи мы едва с ним разговаривали. Носится как белка в колесе, каникулы насмарку. Все резко возжелали с ним поговорить и выразить соболезнования. Пресса не даёт прохода и ждёт сенсаций. А ему ещё разбираться с бюрократией и наследством, с Родом и двумя другими ветвями, учуявшими прекрасную возможность прибрать-таки себе статус главных. Даже не знаю, что с Евсеем, почувствовал ли. Если он откажется от Рода сейчас…Севериана ждут несладкие времена. Но по крайне мере теперь они оба свободны и могут решать сами, как им жить. Без угрозы попасть под родовую кару.
Кажется, из палаты Аделина ушла ещё более загруженной.
В субботнее утро вместе с обходом и типичным больничным завтраком к ней заглянул Терций. Поначалу Элина подумала, что пришёл он на внеочередной осмотр, но потом вспомнила – даже целителям нужен отдых. К тому же сегодня все разъезжались на каникулы по домам и семьям.
– Как поживает маленькая принцесса? Хотя можешь не отвечать, с такой-то едой веселиться нечему.
Из сумки он достал чайник, пару чашек и картонные коробочки. И чего все так и норовили её покормить? Должно ведь быть наоборот.
– Из «Люмьера». Кассиан расстарался, когда я сказал, что это для тебя. Всё с черникой, – на свет выглянули произведения гастрономического искусства. Разве достойна она их, после того как не сделала буквально ничего? – и даже чай. Сейчас схожу за кипятком. Сам. Тебе лежать надо.
– Мне же не в ногу попало, – попыталась пошутить, но Терций остался непреклонен.
И вот на тумбочке, выдвинутой вперёд, стоял дымящийся паром чай. Черничный чизкейк соседствовал с пирожными, и ягодный запах пробился даже сквозь въевшуюся хлорку. Элина словно переместилась в сам «Люмьер», за их круглый столик в углу. В те дни, когда впятером они ещё собирались вместе и обсуждали, что творилось в мире. Даже сосед зашевелился – невозможно такому противостоять. Терций, заметив его, пригласил к ним, и, кажется, впервые на её памяти тот засомневался. Произошла какая-то магия, но сонный и лохматый старшеклассник принял вдруг щедрый дар. Да, пусть и отсел подальше, всё же это было первое человеческое взаимодействие за прошедшую неделю!
– Ты волшебник, знаешь? – прошептала Элина, стараясь не смеяться.
– Не я. Благодари Кассиана. Он порадуется и придумает себе ещё одну хвалебную оду.
– Там сейчас наверно никого нет? Праздники ведь.
– Просторней, да. Но до сих пор вечерами не продохнуть. И не потому, что Давид не уехал, – намекал, как тот выливал на себя по три одеколона, и все шарахались. – Прости, что не заходил проведывать. И за то, что не оказался рядом тогда. Я ведь обещал доказать, что бал стоил того, а по итогу…Ты осталась одна, ещё и попала в руки к этому монстру. Защитничек, чтоб его.
– О чём ты? Как будто кто-то мог знать, что произойдёт. Да и я сама виновата: набросилась, не подумав. Как будто хоть раз силы срабатывали. Совсем слетела с катушек видно.
Она старалась отстраниться от того дня максимально ненадёжным способом – смехом и шутками. Никому не стоило знать, как каждую ночь кошмары загоняли её в угол и душили шёпотом: «виновна, виновна, виновна». Скольких погубила? Родителей, Женю, Кирилла – а кто ещё станет жертвой? Элина радовалась одиночеству и безразличию других – пусть так, зато никакой больше крови на руках. Им же лучше.
– Это не так, – мягко осадил Терций. – Ты поступила смелее любого из нас. Хотя бы попыталась что-то сделать. После появления Душ и такого же быстрого исчезновения никто уже не мыслил здраво. Страшное было зрелище. Самые высокопоставленные господа, наши наставники рыдали как дети. Дрожь до сих пор берёт.
– Наверно, хорошо, что этого не заметила, – от проницательного взгляда ничего не укрылось. Костлявые пальцы мягко коснулись её.
– Если нужно поговорить…
– Я справлюсь, – и, прежде чем услышала бы возражение, перевела тему: – Расскажи лучше, что случилось после. Я здесь как в изоляции. Медсёстры иногда обсуждают что-то, да ничего не разберёшь.
– Ладно, принцесса, пойду у тебя на поводу. Но, пожалуйста, умоляю, не забывай,
