во что одеваться.
Элина нервно хихикнула.
– Я как в клетке здесь. Мне ведь нельзя даже вернуться домой. Что Кирилл, что Дима…Именно эта тоска съела их без остатка.
Сигарета улетела в один из сугробов. Измагард вновь припечатал искренним обезоруживающим взглядом.
– Почему они так тебя волнуют? Я помню эту твою речь…Ты и не заметила похоже, но стала врагом номер один на время. Не в бровь, а в глаз попала нам. «Что она знает, кем себя возомнила? Мы ничего не могли сделать»
Щёки разгорячились. Стыд да и только. Значит, её обсуждали и ого-го как.
– Я тогда, наверно, была не в себе. Но как можно спокойно идти дальше, когда человек, с которым ты общался, которого каждый день видел, вдруг умирает. Что хуже, умирает сам, из-за того, что не вынес одиночества. Ненависти. Я знаю, проще винить других, и я винила вас. Все видели, что происходит с Кириллом, но пустили на самотёк. «Сам должен справиться». И я не лучше. Лезла во что не следовало.
– В этом, значит, твой смысл жизни? Помогать другим себе во вред? Aliis inserviendo consumor?
– Наверно. Не знаю. Поменьше общайся с Каллистом, – тот постоянно сыпал латынью, не хуже всяких философов. – А твой тогда в чём же смысл?
Пожав плечами, он не скрывал пустую улыбку:
– Думаю, мы похожи. Только сердце своё отдаю я тем, кого люблю, а не каждому встречному.
– Знаешь…
– Твою мать!
Измагард резко подскочил и наспех попытался закинуть Каллиста себе за спину. Только толку от этого было мало. Их уже заметили, и жёлтый свет лампы больно ударил по глазам. Надо же было так заговориться. Как не увидели Смотрителя, летавшего по академии огромным светлячком?
– Ну нет, только не снова, – простонали где-то над ухом, – Ещё прошлый раз не отработанный.
Элина поднялась и вышла вперёд, загораживая Измагарда собой. Знала, что может как-то повлиять. Белая маска покачнулась, и руки в массивных перчатках так и не вынули из-за пазухи «книгу бедокуров», как называли учителя журнал с красными пометками.
– Привет, эм. Не злись, пожалуйста, мы правда провинились, но, может, дашь одну маленькую крошечную поблажку? Первый и последний раз!
Тот не шевелился. Слышались лишь шумные вздохи. Хороший знак. Значит, всё-таки слушал и задумался.
– Да, я знаю, что правила важны, их нельзя нарушать, но понимаешь… Сегодня был просто самый ужасный день на свете! А Измагард, он мой друг, он решил поддержать хоть как-то, и поэтому всё ещё здесь, а не в тёплой постели. Разве не достойный поступок? За такое и наказывать странно! – и использовала последнее, самое главное оружие: – Пожалуйста! Я тогда обещаю сделать ещё еловых мышек и достать фундука для Зузу!
Смотритель засмеялся, и Элина тоже улыбнулась. Сработало. Она подала мизинец. Так закреплялись самые важные нерушимые клятвы. Огромные краги взяли её ладонь в свою, и до ушей донеслось вкрадчивое:
– Так и быть, Вьюрка.
Элина неверяще распахнула глаза, а когда нашлась, что ответить, того и след простыл – ушёл к тренировочным полям. Серьёзно?! Всё это время он мог говорить?
– Это что сейчас такое было? Я сплю? Или белочка пришла? Ты как его околдовала?
Измагард смотрел на неё как на неведомое доселе божество, со смесью неверия и восхищения. Одному Каллисту было всё равно, полностью отдавшемуся во власть Морфея.
– Если бы я знала. Не видишь тоже в шоке. Ни разу не слышала, чтобы он говорил!
– При крайней необходимости. Очень крайней, – отмахнулся. – Но чтобы нарушал протокол! Да быть такого не может! Серьёзно, расскажи кто другой, послал бы сразу к целителям.
– Я просто попросила…
– Просто, ха!
– У меня с ним отработки только вот закончились. Много времени провели вместе. Всё-таки он не такой бездушный, каким вы все считаете. Он тоже умеет чувствовать.
Мог бы, Измагард давно покрутил пальцем у виска. Элина понимала, как это звучит. Но если бы хоть один из них открыл глаза, а не слепо следовал за другими, может и разглядел то же что и она – настоящее бьющееся сердце.
– Пойдём лучше. А то второго раза я точно не выдержу. Ляпну что-нибудь.
Они побрели по тропинкам к родным кирпичным трёхэтажкам. Холод напомнил о себе онемевшими пальцами, но разговору это не мешало. Удивительно, как бывает: каждый день видишь человека, учишься и гуляешь рядом, а только сейчас словно настоящего видишь, без мишуры и прикрас. Никогда бы Элина не подумала, как искренне, по-доброму, а главное легко сможет общаться с Измагардом – раздражающим с самого первого дня субъектом, не признающим личных границ и такта.
– Неужели вечеринка оказалась настолько скучной? Или ты на самом деле решил просто уложить Каллиста спать?
– О, он опять попался на удочку Кассиана. Тот дал ему такие едрёные щепки – с одной стопки любому голову оторвут! Только не учёл, что этот дурак и с пол бокала вина пьянеет так, что на утро ничего не помнит. Там и лёг. Раз остальным не было до него дела, я решил позаботиться сам.
– Значит, скучная, – ответила сарказмом.
– Не всё же смотреть, как ругаются и оббивают полы два твоих ухажёра.
Элина признала поражение, недоумённо хлопая ресницами.
– Ты про?..
– Сереброва с Севером, ага. Кого ж ещё? Только вернулись, как тут же что-то не поделили. Хотя догадываюсь, там было не «что-то», а «кого-то».
– С чего вы все вдруг взяли это?..
– Да потому что очевидно и слепому! Ладно с ним, с Серебровым, не мне судить, но Север-то!.. Да никому за всю жизнь он столько поблажек не позволял. Никто не мог заставить забрать своё слово и передумать – особенно мы! Да он на тебя по-настоящему ни разу и не злился даже. Слышала бы, как твердит постоянно: «Эля то, Эля сё». Ты появилась, и мы поняли – вот какой он на самом деле, когда на чём-то так помешан.
Элина замотала головой. Они просто видели то, что хотели видеть. Всё было куда проще – не она нужна ему. Он искал любой способ избавиться от отца и спасти брата. Так почему бы не воспользоваться её одиночеством, её гипертрофированной наивностью?
– Эх, вот чего ты медлишь? Хватай хоть одного, хоть второго – только шаг один сделай, признайся.
– А ты чего же не признаешься? Ахиллесова пята твоя? – перевела стрелки, не желая и дальше это выслушивать.
– Это другое. У вас проще. Понятно и взаимно.
– Конечно.
Подойдя к общежитию, они не стали ломиться в главные двери, а обошли здание и залезли в окошко на первом этаже. Его всегда держали открытым для таких ночных блудней как они. Элина едва не надорвалась, помогая Измагарду перекинуть Каллиста. Тот только бубнил что-то под нос да разок попытался ударить, но не проснулся – страшно подумать, чего такого подсунул Кассиан. Крадучись и тяжело дыша, они прошмыгнули на лестницу. Сипуха уже кого-то отчитывала, выползя из
