никак уже не могли остановить – им важнее репутация, и хоть раз в жизни это сыграло на руку. Когда серая хрущёвка показалась на горизонте, Элина не чувствовала ни рук, ни ног. Как будто боль и холод что-то могли значить. Считая окна и этажи, она заметила свет в его квартире. Тринадцатой. Счастливой.
И даже сейчас перед глазами стояла отчётливая картинка: незапертая дверь, окровавленная ванная, бледное тело, никак не реагирующее на её крики.
Женя лежал с закрытыми глазами, почти полностью погрузившийся в розоватую мутную воду. Его запястья, бёдра, грудь были глубоко изрезаны.
А на полу будто в божью насмешку звонил телефон.
Неизвестно сколько прошло времени, прежде чем Элина двинулась с места. Словно переключатель дёрнули, внутри образовалась чёрная беспросветная пустота. Ни одной эмоции, ни одной слезинки. Она позвонила Жениному отцу, друзьям. Те приехали раньше скорой, и отправили её домой, наверно, не желая ещё больше травмировать, но тогда всё казалось иначе: «Кто ты такая? Где была раньше?»
Элина не знала, что делать.
Как отмыть кровь со своих рук, как искупить вину, как ей теперь жить?
Поэтому, очутившись сейчас в этой крохотной комнате, только сильнее разозлилась, только сильнее задыхалась от страха. Что-то щёлкнуло в голове. Отравленное и давно больное. Элина забралась в ванную, вставила пробку и на полную включила самую холодную, ледяную воду. Может так придёт в себя?
Старательно выводимый Аделиной макияж растёкся, одежда промокла, но кого это волновало? Сгорбившись, обхватив колени руками, она подставилась под отрезвляюще колючие струи. Пусть трясло, а зуб на зуб не попадал, зато внутренняя боль затихала.
И всё равно этого казалось мало. Недостаточно. Мысли возвращались. Тогда Элина легла на спину и с головой погрузилась в воду. Шум в ушах окончательно заглушил всякие звуки. Один на один с собой. Один на один с пустотой. Пока лёгкие не начали гореть, она держалась, затем выныривала и опять по новой. Из раза в раз, из раза в раз.
Наверно, так могло продолжаться до бесконечности. Пока на десятой попытке за дверью не раздался чужой голос, а после и настойчивый стук.
Тук-тук. Тук-тук.
«Нет! Никого здесь нет, уходите! Уходите!» – молила она. Ведь только начало получаться!
Закрыв уши руками, Элина вновь набрала воздуха и нырнула. Стало тихо. Никто не потревожит больше. Никому она не нужна.
Но не успело укорениться внутри спокойствие и безразличие, как чьи-то руки с силой потянули вверх. Воздух неожиданно ударил в лёгкие, и она закашлялась.
– Эля! Давай же, очнись!
Её ощутимо встряхнули и попытались поднять.
Откуда он здесь? Нет, даже не так: почему не оставил без внимания, как целый месяц до этого? Именно сейчас решил сыграть добродетель?
– Что ты?..
Она не смогла продолжить – с такой силой дрожала. Вместо слов получались урывки.
– Всё хорошо. Посмотри на меня. Посмотри!
Демьян обхватил её лицо ладонями и убрал налипшие волосы. Он показался таким горячим, словно раскаленная печка, и оттого хотелось поскорее вернуться к успокаивающему холоду.
– Я тебя подниму, хорошо?
Только этого не хватало. Она закачала головой и попыталась встать, но странно – не могла даже и пальцем пошевелить. Словно опять попала в Путы Севира. Что такое случилось?
– Я…
Демьян и слушать не стал. Мазнув дыханьем по шее, не раздумывая даже, подставил плечо, обхватил поперёк груди и легко перекинул через бортик.
Герой, видите ли, спаситель.
Распластавшись на мокром кафеле, Элина не знала, чего больше хочет: спрятаться или накричать на него. Чёрные глаза с таким страхом смотрели, с такой ненужной заботой и волнением, что внутри всё сжималось. Но память нарочно подкидывала воспоминания прошедших дней. Как он замечал её в «Люмьере» и тут же бежал к выходу. Как делал вид, что сильно занят учёбой. Как надевал маску безразличия, и даже слова не говорил, будто не стояла она рядом – пустое место.
– Сейчас, сейчас, сейчас, – бормотал себе под нос.
Он дёрнул пробку в ванной и, не дожидаясь пока сольётся вода, выкрутил кран на середину. Затем опять повернулся к Элине, оглядел каким-то мечущимся растерянным взглядом, снял вдруг с себя пиджак и зачем-то укатал её.
– Да не умираю я. Успокойся.
Но эффект получился ровно обратный. Дёма запахнул пиджак сильнее и, будь там молния, точно прищемил бы ей подбородок. А дышал так шумно, будто марафон пробежал – Элина не понимала, зачем сама столь старательно вслушивается.
– Я понимаю, что Бельская задела тебя! Наговорила кучу лишнего, оскорбила Женю. Но это ведь не повод, – он запнулся и нехотя продолжил, – не повод мучить себя!
– Я не…
Словно мысли научился читать:
– Да конечно! А как это, по-твоему, выглядит? Неизвестно сколько просидела в ледяной, мать его, воде! А если бы я не пошёл за тобой? Если бы пришёл позже? Пойми, никакие силы не излечат смерть!
Внутри медленно зарождались обида и раздражение. Может, потому что раз за разом тот попадал в точку?
– С каких пор тебя опять стала волновать я?
– Ты всегда меня волнуешь, – что удивительно, даже не стушевался и не пошёл на попятную.
Элина прямо посмотрела на него, за своим праведным гневом не чувствуя ни привычного смущения, ни раболепного восхищения. Теперь настоящая она перед ним, неидеальная и не пытающаяся изо всех сил быть идеальной. Пусть думает, что хочет. Пусть смеётся, пусть отворачивается, пусть уходит.
Никто никогда не полюбит её такой.
Всем станет легче.
– Что тогда происходило весь этот месяц? Ты не избегал меня? – единым духом она вывалила все свои ночью выдуманные причины: – Я сделала что-то не так? На балу может? Во время нападения? Или на посиделках сказала не то? Обидела кого-то?
– Нет…
– Так объясни мне! Сколько бы ребята не говорили: «Всё в порядке, это пройдёт», я ведь видела, как всем вам некомфортно стало рядом со мной!
Демьян молчал. Просто наблюдал за водой, медленно набиравшейся в ванну. Вот значит как?
– Не следовало мне вообще приходить, – кусая губы, выдавила Элина.
Она попыталась приподняться и – о чудо – получилось. Хотя пусть всё тело словно пропустили по кусочку через мясорубку, не всё было так плохо. Живучая. Удалось даже сделать парочку мелких шаркающих шагов, прежде чем перед ней встала распахнутая настежь дверь. Очевидно выбитая. Та безвольно болталась на петлях, и уже никто никогда не закрыл бы её на замок. Серьёзно? Это Дёма сделал? Из-за неё? Сколько же силы надо было? И сколько затем будет проблем?
– Подожди, – он схватил её за руку. Может дело в освещении или мерцании фонарей за окном, но его щеки будто приобрели розоватый цвет, – давай поговорим. Просто поговорим? Тебе нужно отогреться, ванная набралась. По такому холоду я всё равно тебя никуда не пущу.
Как же хотелось просто довериться кому-то. Тем более ему. Но так часто ей делали больно, ранили, смеясь над доверчивостью, что стало страшно. Внутри боролись две крайности. Сердце и
