разум, «да» и «нет», смелость и одиночество.
Она не догадывалась даже, что давно проиграла. Тело решило всё само, не размениваясь на глубокие думы, и последовало туда, куда повели. Демьян крепко сжимал её ладонь и бормотал, с каждым словом теряя всякую уверенность.
– Я помогу тебе, хорошо? Буду держать. Но если не можешь, скажи, и я подниму опять. Хорошо?
От помощи не отказалась, хотя слишком наглеть тоже не стала – и так от стыда не скрыться. Проще сразу умереть. Поначалу вода показалась чуть ли не кипятком, но на деле была всего лишь тёплой. Тогда же Элина заметила, что вместе с чужим пиджаком как-то стянула и свой, потому осталась в туго сдавливающем грудь топе. Вещи Аделины, даже самые свободные, явно не предназначались для её размеров. Может поэтому Демьян старательно отводил взгляд? Элина точно ощущала себя не иначе как голой. Хуже того шрамы: на плече – белый и вздутый, на запястьях – тонкие и забытые.
Подтянув колени, она постаралась не отвлекаться. Демьян сел обратно на пол и, положив локти на бортик, посмотрел так доверчиво и открыто, что хотелось оставить всякие обиды, потрепать по голове… Но не сегодня.
– Говорим, значит?
На её упертость он лишь улыбнулся.
– Да, – и глубоко вздохнул, словно собирался признаваться в семи смертных грехах. – Наверно, для начала я должен извиниться. Правда. Прости. Я не задумывался, как всё это выглядело с твоей стороны. Но на самом деле…
Стоило приблизиться к главному, как снова замолк. Теперь Элина отчётливо разглядела румянец, больше всего задевших кончики ушей.
«Он так близко», – предательская мысль взбудоражила кровь.
Наблюдать его издали стало таким привычным. Успевать зацепить лишь расплывчатый силуэт в толпе. А сейчас она опять могла любоваться им так безнаказанно близко.
Соберись.
– Дёма?
– Вот думаю сейчас об этом, и мне ужасно стыдно.
– Что может быть хуже? – намекала на своё положение. Который раз представала перед ним вся в слезах, разбитая и убогая.
– В ту ночь, когда сорвался бал и на нас напали… Я понял, до чего самоуверенным был всё это время. На полном серьёзе думал, будто знаю каждый шаг наперёд. Да большинство из нас разочаровались! Такие слабые и беспомощные, поддавшиеся панике, мечущиеся и мешающиеся под ногами. Я такой же. Знаешь, одно дело читать и изучать техники боя, совсем другое сражаться по-настоящему, пытаться что-то планировать, когда на счету секунды. Совсем как тогда, на озере: непонимание и огромный страх.
– Правда? Мне казалось, ты один тогда осенью не растерялся. Предложил идти к барьеру, и кто знает, если бы не мои руки, всё вполне сработало бы. И – заметив, его попытки возразить, качнула головой, да так что пара капель попали ему на лицо. – Ой, прости.
Хихикнула неловко, нарушая всю устоявшуюся серьёзность и важность момента. Прежде чем успела подумать, сама потянулась к чужим щекам, пытаясь исправить оплошность. Но когда губы под пальцами растянулись широкой улыбкой, до неё дошло, что натворила.
– Боги, какая глупая, – заговорила почему-то шёпотом и быстро отдёрнула руку. – Прости, пожалуйста.
– Ничего. Если цена того, чтобы сидеть тут рядом, просто промокнуть, я только рад заплатить.
Не зная, как реагировать, Элина отвела взгляд. Что за неудачная шутка.
– Что я хотела ещё сказать, – возвращение к началу было её единственным выходом. – Пока находилась в лазарете, Терций приходил ко мне. Рассказал, как все вы отлично справились в тот день, а ещё, конечно, чем всё в итоге закончилось. Пусть и большей частью были его любимые теории заговора и слухи. Но он очень даже хвалил тебя. Вы помогали Безмолвным, спасли много ребят от лап Теней. И к тому же ты помог мне, до целителей донёс. Я едва ли соображала, когда кинулась на Мороза. Если Оглянка-то через раз получается…
Всякая весёлость пропала с его лица. Демьян опустил руку в воду и уязвлено молчал, пока придумывал музыку, состоящую из всплесков и переливов.
– Ты ошибаешься, – хрипло ответил где-то бесконечность спустя, да так что Элина старалась лишний раз не дышать. – Я не сделал ничего. Ни-че-го! В отличие от тебя. Даже взрослые испугались и так запаниковали, что не понимали, как им избавиться от всей нечисти, как помешать заложному. Только ты одна сражалась по-настоящему, полезла на рожон и опять оказалась ранена.
– Не говори глупостей. Едва ли я тогда могла думать, просто поступала на эмоциях, да и ничего такого уж особенного не сделала…
– Сделала. Это так. Поверь мне, это так. Ты храбрая, очень и очень храбрая. А я так и остался слабаком и трусом. Ненавижу себя за это.
Элина широко распахнула глаза, до конца не веря сказанному. Это же Дёма. Идеальный Дёма, который никогда не боялся защищать слабых и влезать в драки. Дёма, который каждый день изнурял себя тренировками, чьё тело так болело и ныло вечером, что не могло двигаться. Дёма, который из раза в раз спасал её, утешал и повторял: «всё будет, верь, ты справишься».
Как он мог говорить такое?
– Дёма, ты не слабый, – голос дрожал. – Наоборот, очень и очень сильный. Спроси любого, никто не скажет, что ты слабый…
– Они просто ничего не знают, – иронично хмыкнул, но после уткнулся лбом в скрещенные руки. – Я должен быть сильным. Я должен защищать родных мне людей. Знаешь, что тогда моя бабушка свалилась в обморок от истощения, потому что только и делала, что держала над нами барьер? Десма и вовсе так оберегала Каллиста, что умудрилась получить сотрясение – потолок обрушился, представляешь? А я просто жалок. Разве достоин быть рядом? Не мог даже смотреть тебе в глаза, потому что каждый раз сгорал от стыда, потому что не уберёг. Я ведь видел, как этот заложный ранил тебя, как ты рухнула. Помню, как держал на руках и молился всем Богам сразу, лишь бы успеть. Ещё бы десять минут, и скверна успела добраться до сердца. Немного и началось Скарядие…
Как получилось, что она ничего не знала ни о Десме, ни о бабушке, ни о своём Скарядии? Никто даже словом не обмолвился. Но сейчас не было ни злости, ни обиды. Его слова, его чувства словно стали её собственными. Такими понятными и родными. Но дело ведь не в ней. Что же так сильно испугало?
– Но всё закончилось хорошо? – Элина хотела звучать уверенно. – Значит, нет смысла и дальше тянуть это, постоянно вспоминать и думать. Ничего уже не исправить, остаётся только принять и жить дальше…
– Женины слова?
Показалось таким странным. Элина ни разу не упоминала Женю при нём. Но после громогласной Лили не было смысла удивляться, может уже и вся Академия в курсе.
– Да. Но уже и мои тоже, – украдкой заглянула в глаза. – Я знаю, как легко винить себя во всём, даже
