Но для этого в мире должны быть как минимум маги. А он за несколько дней не услышал ни одного намёка. Вот Мастеров каких-то поминали. Но судя по скудной информации, те владели скорее утерянными технологиями, а вовсе не волшебством. Ещё что-то умели алхимики и жрецы Астандиса, но Костя пока ни одного вблизи не видел и потому не очень верил в их способности. Скорее всего, они были шарлатанами, каких полно и в его мире.
К ночи Стан принял решение не мучиться запоздалым раскаянием, даже если это на самом деле он каким-то образом сумел помочь необычным зверям. Всё равно его признание ничего уже не изменит. А поскольку его никто не заподозрил, то пусть этот абориген с проникающим под кожу взглядом и дальше остаётся в неведении.
Сейчас Стана больше волновало другое: когда можно будет отдать Хо записку её отца. В кошельке, втихомолку сунутом комендантом, оказалось три тонюсеньких, как дамские сигаретки, свитка, и первый, предназначавшийся самому Стану, тот уже прочёл. И уничтожил, как было приказано. Но сначала накрепко заучил на память несколько строчек, понимая, что если ему и смогут простить исчезновение мангуров, то никогда не простят, если что-то случится с Хо. Два других послания были хитроумно запечатаны каплями воска с оттиском комендантского перстня, поставленными на закрученный вокруг тонкой бумаги шнурок.
Ну и наивный всё же этот господин Зорденс, развеселился Стан: вот кто ему помешает прочесть и уничтожить эти письма, если он захочет? И всё же такое странное доверие сильно настораживало: как ни крути, а комендант неплохой психолог. Как ловко всех их подобрал, и ни один из команды не может сказать, что точно знает, какой у кого козырь в рукаве. Видимо, потому комендант и сидит столько времени на своей непростой должности, одним взглядом решая судьбы и жизнь других, что умеет предусмотреть жизненные повороты на пару ходов вперёд.
Добровольцы, хоть и шумели с вечера и перебрасывались намёками на замученную злым отцом милую девушку, в открытую ссору не полезли, а вскоре после полуночи дружно захрапели, отравляя воздух в кибитке запахом перегара, пота и съеденного лука.
Хо, отвернувшись к вознице, забилась в самый уголок и замотала лицо концами платка, но молчала, как партизанка.
В городок с почти земным названием Междуречье они прибыли к завтраку, и Стан, уставший от ожидания скандала, недосыпа и вони, с удовольствием вылез на свежий воздух. Слуги быстро и умело выгрузили багаж, и хутам счастливо посеменил к видневшимся в конце пустыря сараям, надеясь на сытный обед.
Таш, приказав Памо никуда не отлучаться от сидящих на куче багажа дрессировщика и девчонки, отправился выяснять, когда можно будет ехать дальше. Он имел твёрдое намерение наверстать упущенное время, и Стан не сомневался, что это неспроста. Но ничего не спрашивал и вообще старался вести себя как можно неприметнее – и так чуть не выдал себя лёгким обмороком и невероятным, просто сосущим чувством голода. Словно из организма мгновенно испарилось несколько килограммов веса.
Это могло означать только одно: он всё же получил от перехода в этот мир вместе с худым телом какие-то невероятные способности, но за их применение рассчитывается собственной жизненной энергией. И сползающие на бёдра дорожные штаны, сидевшие до побега мангуров довольно плотно, подтверждали правильность этого вывода.
– А это что за деревенщина тут расселась? – Вошедший во двор рослый детина высокомерно рассматривал ожидающих транспорт пассажиров, и хотя его взгляд пока не добрался до спутников Стана, у парня нехорошо сжался желудок.
У этого аборигена был вид типичного рыночного рэкетира. А длинная жилетка с незнакомым гербом на груди и висящий на поясе короткий меч в ножнах заставляли с огорчением заподозрить, что продажных стражей порядка хватает не только в родном мире Кости.
И хмурые взгляды селян, старавшихся стать незаметнее, лишь подтверждали эту догадку.
– Что делать будем? – одними губами спросил Стан у добродушного и простоватого Памо и словно впервые увидел наёмника – таким проницательным и острым стал взгляд голубых глаз.
– Ничего, – так же неслышно прозвучало в ответ, – я заплачу.
Стан осторожно кивнул и, откинув голову на плечо, чтоб лучше видеть весь двор, незаметно задвинул ногой клетку за себя. А потом принялся осторожно потирать и разминать руки, готовясь, если что-то пойдёт не так, вступить в бой. При встрече с такими самоуверенными амбалами никогда нельзя знать наверняка, какая блажь придёт в их не отягощённые моральными принципами головы. Один из таких верзил как-то прикопался к Косте возле маленького самопального рынка, куда мать посылала его за домашним молоком.
А у Кости как раз болел зуб, и он стоял перед неразрешимой дилеммой: выпить ещё таблетку анальгина или всё же сказать матери, чтобы отвела к зубному? В маленьком городке все знали, кто из стоматологов лучше и безболезненнее всех ставит пломбы, и очередь к Георгию Сергеевичу Ли была за два месяца, поэтому без помощи Ма парнишке попасть туда в обход толпы таких же бедолаг никак не светило. А мать очень не любила никого ни о чём просить, ведь за любую помощь потом придётся рассчитываться ответной услугой, и Костя очень хорошо её понимал.
Вот и рубанул со злости амбала по протянутой руке так, что тот аж присел на асфальт от боли. Но, что смешнее всего, почему-то не обозлился, а восхитился и с тех пор всем хвастался, что Костян его дружбан.
Туземный аналог рыночного обиралы неторопливо топал мимо путников и находил всё новые причины для придирок. Одни грязи натащили, другие что-то подозрительное везут, третьи вообще на воров похожи. Люди бледнели, терялись, совали вымогателю монеты, выслушивая его грубости с таким видом, словно им оказывают величайшую милость.
А он с каждым шагом всё ближе подходил к Стану и его спутникам. Вот до них осталось всего три путника, два… один… Костя старался смотреть себе под ноги, вовремя вспомнив мамины лекции о том, что психи и воры звереют от прямых взглядов.
– Ну, а вы чего потеряли в нашем городе? – Похоже, амбал устал, раз начал повторяться, едко подумал Стан и, заинтересованный воцарившимся непонятным молчанием, осторожно поднял глаза.
Абориген смотрел куда-то мимо них, и в его взоре бушевало просто море ненависти. Кто вызвал в рэкетире эту жгучую злобу, выяснилось сразу, стоило Стану проследить за его взглядом.
Но ещё даже не найдя взглядом среди направляющихся в их сторону грузчиков и незнакомых людей коренастую фигуру Таша, парень почему-то заранее понял, на кого именно так уставился стражник.
Хотя нет, больше не смотрел. Развернулся, словно припомнив о важнейших делах, и торопливо шёл к воротам, ведущим в город. Почти убегал.
– Есть два хутама, один идёт прямо сейчас – семья оружейника торопится на похороны дедушки; а второй – после обеда, – сообщил, подойдя, Таш. – Думаю, лучше отправиться со вторым, ехать с родичами почившего – плохая примета.
Стан ничего не знал ни о приметах, ни о правилах, он чётко чувствовал одно: нужно выбираться отсюда как можно скорее.
– Лучше сейчас. – Его ответ прозвучал в унисон со словами Памо.
– Ну… если вы не против, едем сейчас. – Таш поглядел на них испытующе и помрачнел. – Стан, отведи Ливу умыться, пока грузят наш багаж. Продукты на завтрак купим по дороге, тут пока ничего не готово.
– Мы поделимся, у нас много еды. – Замотанная в тёмный платок женщина с заплаканными глазами явно обрадовалась неожиданным спутникам.
– Хорошо, – согласился Таш, – тогда я заплачу за свободное место.
Меньше чем через пятнадцать минут хутам важно протопал всеми восемью лапами в задние ворота и свернул на тракт.
За это время никто к ним так и не подошёл, и никто не остановил на посту, караулящем западные ворота города, и всё же на душе Стана отчего-то было неспокойно.
Их командир успел во время погрузки перекинуться парой фраз с другом и тоже держался очень настороженно. Достал из багажа свёрток с ножами и распихал везде, где было можно и даже, на взгляд Кости, нельзя.
Потом устроился рядом со входом, предварительно усадив Хо и Стана между мешками и корзинами. Костя ни минуты не обольщался, будто беспокоился он в этот момент об их удобстве. Ничего подобного, прежде всего старался, чтобы не достала шальная стрела, в этом Стан немного соображал – одно время бредил подвигами Робин Гуда.
Однако доехали они без приключений. Перекусили в пути припасами печальных попутчиков: трёх крепких мужчин и двух немолодых женщин, одна из которых приходилась покойному дочерью, а другая сестрой, и немного подремали вполглаза.
Деревушка, в которой хутамщик собирался обедать, была той самой, куда спешили люди в тёмных одеждах, и вопрос, с кем людям Зорденса выпадет ехать дальше, по-видимому, очень беспокоил Таша, мрачневшего по мере их приближения к месту отдыха.
